Читаем без скачивания Царь Алексей Михайлович - Александр Боханов

Матвеев не ошибся, предрекая наветы, клевету и наговоры на него, и его семью. Как же так: Царь выбрал себе в жены не знатную боярышню, а какую-то Нарышкину, у которой за душой и гроша-то ломаного не было! Но Алексей Михайлович, все прекрасно понимая, не желал строить семейную жизнь с чужого голоса. Ведь ни его первая супруга (Милославская), ни его мать (Стрешнева) к числу именных, «золотых боярских родов» не принадлежали, но стали достойными избранницами.

Потому Царь и не обращал внимания на доносы и сплетни в отношении своего любимого Матвеева, которого недоброжелатели называли и «колдуном», «еретиком», «чернокнижником». Столь же нелестными эпитетами стали награждать и Наталью Нарышкину, как только весть о расположении к ней Царя с быстротой молнии разнеслась по Москве. Несмотря на все злые наветы и козни, Наталья Кирилловна стала Русской Царицей. Но на протяжении еще очень многих лет конфликт между Милославскими и Нарышкиными будет определять судьбу Русского Престола.

Вот как выглядела новая Царица в описании Якова Рейтенфельса, не раз видевшего избранницу Алексея Михайловича. «Это — женщина в самых цветущих летах, росту величавого, с черными глазами навыкате, лицо имеет приятное, рот круглый, чело высокое, во всех членах изящная соразмерность, голос звонкий и приятный, и манеры самые грациозные»[415].

В 1672 году, 30 мая (12 июня), Наталья Кирилловна родила первенца — сына Петра, ставшего впоследствии самым знаменитым Царем-реформатором — «Петром Великим». До этого времени имя «Петр» никогда не давалось членам Царского Семейства и почему Алексей Михайлович и Наталья Кирилловна остановились на этом имени, так до конца и не ясно. Крестниками мальчика стали: его тетка, сестра Царя Ирина Михайловна, и его сводный брат, старший царский сын и наследник Федор Алексеевич.

Новая Царская Семья внесла некоторые новшества в принятые правила поведения при Дворе. Так, Царь, неизменно любивший охоту, брал с собой свою супругу, выезжал с нею в карете с незанавешенными окнами, то есть женщина стала получать некоторые послабления и, несомненно, больше свободы, чем то ранее было.

Женитьба на Наталье Нарышкиной и семейное «сближение» с укладом дома Матвеева сказывалось на вкусах и интересах Царя и его ближайшего окружения. Появление в России театра стало одним из таких результатов.

В конце 60-х годов XVII века в Москве, в Немецкой слободе подвизался в качестве лютеранского пастора Иоганн Грегори (†1675) — пасынок немецкого врача Лаврентия Блюментроста (1619–1705), который с мая 1668 года являлся лейб-медиком Царя Алексея Михайловича. Этот самый пастор Иоганн при своей кирхе учредил школу для детей православного и лютеранского исповеданий, при которой основал домашний театр для представления пьес духовнонравственного содержания. Для Москвы того времени то была редкая «диковина», о которой Царю и поведал всесведующий Артамон Матвеев.

Самодержец пожелал, чтобы пастор Грегори «учинил комедию, а на комедии действовать из Библии книгу Есфирь[416] и для того действа устроить хоромину вновь» (в селе Преображенском). Грегори вместе с учителем приходской школы Юрием Михайловым собрал в Москве «детей разных чинов служилых и торговых иноземцев, всего 64 человека» и стал с ними разучивать собственную пьесу об Есфири, или так называемое Артаксерксово действо, разыгранное 17 октября 1672 года в Преображенском.

Прежде чем отправиться на представление, Царь долго беседовал со своим духовником, который в итоге одобрил намерение «смотреть комедию». Царь руководствовался правилом, которое стало новой русской поговоркой, с которой начиналась его книга о соколиной охоте: «Делу время, а потехе час»[417].

Невиданное дотоле на Руси зрелище очаровало Царя, следившего за ходом пьесы в продолжение почти 10 часов непрерывно; он щедро наградил комедиантов и Грегори, который получил «40 соболей во 100 рублев, да пару в восемь рублев». Спустя некоторое время Грегори и комедианты «Артаксерксова действа» «были у Великого Государя у руки и видели его светлые очи»…

В последние годы жизни Царь увлекся европейской музыкой. 21 октября 1674 года Алексей Михайлович устроил для себя и ближних людей пир, который сопровождался очень необычной потехой: «Играл в арганы немчин, и в сурну[418], и в трубы трубили, и в суренки[419] играли, и по накрам, и по литаврам били ж во все».[420] Самым необычным в этом царском веселье было то, что некий «немчин»(немец) играл на органе, звуки которого в царском тереме никогда не звучали. Орган считался отличительной особенностью католической мессы, а потому инструментом «нечистым», «зазорным» и «позорным». Однако Самодержец всея Руси имел право быть выше распространенного мнения.

Несмотря на любовь к иностранным «диковинам» и «забавам», Царь оставался русским во всем, что касалось духовно-нравственных устоев русского православного миропорядка. Здесь никаких отступлений и послаблений чужестранцам и чужеверию не допускалось до самого конца царствования.

Существует чрезвычайно показательный в этом смысле документ — записки рьяного католика уроженца Курляндии Якова Рейтенфельса — племянника царского лекаря с 1667 года Иоганна фон Розенбурха (1613–1685). Как «верный сын святейшего престола», т. е. римских пап, Рейтенфельс, находившийся в России в 1670–1673 годах, мечтал о торжестве «католического дела»; иными словами — о присоединении России и русских к «истинной Вере», т. е. к Католицизму. Получив личный опыт общения с «московитами», Рейтенфельс составил своего рода «кодекс поведения» католика в России, необходимый для того, чтобы не стать там изгоем и не подвергаться каким-либо преследованиям. Главное — демонстрировать везде и всегда благочестие, без чего завоевать какое-то расположение в Московии невозможно. Основные тезисы этого «кодекса» сводились к следующему.

«Он должен быть итальянцем по происхождению, — лучше пожилым, нежели молодым; богобоязненным; серьезным и, вместе с тем, благодушным, но — что важнее всего — ревностно преданным затеваемому делу. Он должен хорошо знать характер, нравы основные законы и требования московитов. При нем должен состоять товарищем какой-нибудь очень набожный славянин, для того, чтобы ему не пришлось во всем доверяться исключительно только переводчикам. Вся свита его должна состоять из людей благонравных, благочестивых и приветливых. Пусть у него ежедневно, во дворце, в присутствии всех своих, читаются святые молитвы и служатся молебны. Пусть ежедневно, у ворот дворца, раздается милостыня нищим. Пусть, временами, устраиваются беседы с московитами, рассказывается о святой жизни нашего Верховного Первосвященника, о его любви и влиянии на нравы».