Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

— Приехала по дороге. — Ядовито ответила она, скривив лицо в отторгающей ухмылке.

— Клэр! Умоляю тебя.

— Сразу же с твоей смертью я стала слугой императора Александра. Такой же, каким был и остаешься ты. Франсуа де Миро был моим учителем… и любовником. — На этой фразе Мишель едва заметно сжал скулы и уставился в точку впереди себя, словно боясь принять этот факт за действительность. — Мне было велено передать Наполеону дорогую для него вещь и заодно выведать важные для государства сведения.

— Это был обман.

— Что?

— У Александра весь Париж и двор Наполеона кишит самыми беспринципными и профессиональными агентами. Отправлять мало обученную девушку в логово зверя, который держит в страхе весь мир, крайне неразумно и бессмысленно. Он хотел, чтобы ты в это верила и не сбежала чувствую свою значимость. Не знаю, чем это кольцо так важно для Наполеона, но я был свидетелем его разговора, в котором он изъявлял ярое желание заполучить его.

— Ах-хах! Это в духе его величества. Знаешь, меня учили врать и учили распознавать ложь. Но кажется, что в этом я совершенно не преуспела. Император желал в любом случае избавиться от меня. Неужели я так опасна?

— По мне так ты самое нежное и беззащитное Божье создание.

— Они учили меня жить без тебя. Учили… но я не могла! Не могла тебя забыть.

— Ты в праве не верить, но, когда я получил от императора письмо с известием, что тебя не стало, я перестал жить. В твоей смерти был повинен лишь я один. Поэтому увидев тебя в Тюильри, в месте, в котором опасность будет подстерегать тебя на каждом шагу, я пришел в ярость. Я был зол на этого дурака Франсуа, который соблазнил тебя, я был зол на императора. И я дал себе клятву, что любым способом буду рядом, чтобы в случае опасности помочь тебе.

— Как в случае с Дюроком?

— Умоляю! Не будем. От одной только мысли, что он хотел с тобой сделать у меня холодеет кровь.

— Но ты успел. Я благодарна тебе хотя бы за это.

— Ты все та же. — Мишель повернулся к Клэр смягчив лицо, и взял поводья ее лошади в свою руку. — Та же прелестная, наивная и отважная девушка, которую я знал прежде.

— Слишком много времени прошло с тех пор… кажется, что целая вечность, а по факту… — Клэр тяжело вздохнула, прокручивая в памяти события, которые ломали ее изнутри. — Твои усы. — Резко заметила она, не сводя глаз с его лица. — разве гусар может быть без усов?

— Следующим мои горем после новости о твоей гибели была необходимость сбрить их, так как под маской волосы все время затрудняли дыхание. — они одновременно рассмеялись и постепенно тихое хихиканье переросло в яркий прерывистый смех.

— Ты даже представить не можешь, как я скучала по тебе. — вдруг сказала Клэр, дослушав угасающий хохот Мишеля. Глаза его замерли на ее губах, а смех тут же остановился.

— Сейчас ты сделала меня еще счастливей чем я есть. Теперь мое существование полностью оправдано. Прежде я не ценил жизнь, но теперь я всей душой и телом хочу жить для тебя. Я скучал не меньше, Клэр. — Мишель стыдливо хмурился. Его вид, как и прежде казался несломленным, статным и гордым, однако в промежутке между ответом Клэр усмотрела в нем явную нелюбовь к самому себе.

— Но… вопреки всему нам снова придется расстаться. — ее ироничный вопрос звучал утвердительно, и Мишель лишь угрюмо покачал головой.

— Меня будут искать. Мы проедем Гамбург, а в Любеке я посажу тебя на корабль. К вечеру следующего дня ты будешь уже в Петербурге. Убедившись в том, что ты благополучно покинула порт я сменю лошадь и что есть мочи ринусь в Тюильри. Объясню Наполеону все как есть. Расскажу, что больше суток гнался за вами двумя, но так и не настиг.

— Ты веришь в то, что он тиран?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому, что мне кажется будто из двух императоров страшнее тот кому мы служим. За все время пока я находилась при дворе Бонапарта я не заметила в нем дурных черт, хуже тех, которыми бы обладал Александр Павлович.

— Ты слава Богу не знала Наполеона так близко, как я. Он не плохой человек, но его мышление, его правила, его феноменальный дар возвышать и доводить до идеала все к чему он прикасается зачастую имеет разрушительные последствия. — Мишель искривил брови и устало выдохнул. — Мы были нарочно разлучены с тобою, сгорали от горя и после столь длительного времени говорим с тобой не о нас, а о политике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Видимо мы безнадежно влипли… — сказала она невпопад.

— Быть может нам о стольком нужно друг другу сказать, что и слов не найти?

— Я все еще злюсь на тебя, Мишель! — Он ничего не ответил, только улыбнулся и вновь погнал лошадей вперед.

Несмотря на прохладный январский ветер обе лошади были мокрыми от бесконечно долгой дороги. Как и говорил Мишель к заходу солнца они достигли морского порта Любека. В гавани на темной морской воде стояли суда всех размеров и цветов, от маленьких невзрачных лодочек, до массивных парусных бригов с пушками. Мишель вел лошадь Клэр за собой вдоль извилистых улиц и что-то выискивал синими зрачками, скача с двери на дверь. Клэр тем временем задрав голову осматривала белокаменную крепость с высокими шпилями впереди. Ее мышцы на ногах ныли от боли, и она осознавала последствия столь долгой дороги в седле.

Наконец Мишель нашел то, что искал. Он придержал лошадей и словно не чувствуя усталости резко выскочил из седла.

— Смелее! — сказал он, заметив, что Клэр еле держится верхом, после чего протянул к ней руки.

— Что это за место?

— Прошу тебе! — с озабоченной раздраженностью прервал ее Мишель. — не вспоминай наш язык до того момента, как сойдешь в порту Петербурга.

— Угу… — промямлила она и поплелась в небольшой красный домишко за ним.

Пока Клэр стояла в углу повесив от усталости нос, Мишель о чем-то яростно спорил и договаривался с местным мужчиной. Наконец они поклонились друг другу, обменялись какими-то предметами и разошлись.

— Слава Богу поспели точно к отплытию. Скорей! — Мишель взял Клэр за руку и повел наружу к кораблю, на котором ей следовало отправится.

— Мишель! Умоляю, поплывем со мной?

— Я ведь объяснял тебе, я не в силах сделать это сейчас. Но обещаю, что вскоре найду способ вернуться к тебе! Слышишь?!

— Там куда ты меня отправляешь я буду еще в большей опасности чем в Тюильри. Что я скажу императору? Что мне рассказать ему про Франсуа?

— Я напишу Александру Павловичу. Он не причинит тебе вреда, будь уверена! Я изыщу момент и найду тебя! Умоляю, будь при императоре, просто дождись. — Мишель схватил ее обветренные руки и горячо принялся их расцеловывать. Он сжимал их своими большими ладонями и впивался губами с такой любовью, что Клэр не смогла сдержать подступающие слезы.

— Мне страшно от мысли, что я тебе снова потеряю…

— Этого не случится, клянусь. А теперь иди, — выдержав паузу сказал он, поджимая подбородок к губам. — это твой билет, предъявишь его на входе, но не отдавай до конца пути. У тебя будет место в отдельной каюте. На борту будут и другие пассажиры, поэтому можешь не волноваться за свою безопасность. Вот немного денег, этого хватит на дорогу. Пусть Бог тебя хранит, любимая! — Он дал волю чувствам и позволил себе обнять ее на глазах у собирающихся на корабль людей.

— Нет! — Возразила Клэр и освободившись от его рук прижалась к нему губами. Мишель ответил ей, но совсем скоро оторвал себя от нее. Лишь мгновение спустя она поняла его мотив. В Мишеле было слишком много чести, чтобы он позволил дать волю чувствам на глазах у зевак.

— Прошу! Иди же… моя душа вот-вот разорвется на части.

— Я буду ждать тебя.

Частички соли пропитали воздух, что казалось запах морской воды присутствует повсюду. Паруса раздувались под тяжестью попутного ветра. Клэр стояла на палубе и вдалеке еще видела очертания его фигуры. Корабль раскачивался, разбивая черные волны на крохотные блестки. «Я ничего не чувствую, не ощущаю боль в душе от разлуки… словно и нет у меня больше души».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она стояла на палубе, все время убирая волосы с лица пока не начала дрожать от холода. Морской ветер пронизывал ледяными иглами ее щеки и руки, оставляя на них след алого поцелуя. Как и наказывал Мишель она закрылась в своей каюте с круглым окном в полметра, и рухнув на кровать мгновенно уснула под тяжестью минувшего дня.