Читаем без скачивания Цирк чудес - Элизабет Макнил

Бывшие зрители столпились на дороге, и к ним присоединяется все больше людей – прохожих, которые останавливаются посмотреть на пожар. Крыши ближайших домов усеяны местными зеваками. Мужчины и женщины карабкаются на деревья, чтобы лучше видеть шатер; их лица купаются в отблесках пламени. Когда шатер со скрипом накреняется, раздается дружный вздох. Уже невозможно отогнать животных еще дальше, и пожарные не могут проехать через горящие фургоны.

– Назад! – кричит она, но толпа завороженно смотрит на огонь.

Толпа издает стон, исполненный благоговейного страха. Руки поднимаются и указывают вдаль. Какой-то мужчина бредет к шатру, расталкивая всех, кто попадается на пути или пытается остановить его. У него широкая грудь, но он горбится при ходьбе.

Нелл бросается вперед, но жар отбрасывает ее обратно. Толпа не отступает. Кто-то задевает рукой ее голову, локти отпихивают ее в сторону. Перл плачет, и она берет девочку на руки.

– Джаспер все еще внутри, – кричит Стелла. – Он не собирается уходить…

Тогда она понимает, что делает Тоби. Она рвется вперед, но руки хватают ее и оттаскивают назад. Стелла и Пегги удерживают ее, пока она сопротивляется и бьется в их руках.

Его имя эхом отдается в ее черепе, и она снова и снова выкрикивает его, но ее голос растворяется в реве толпы.

Прежде чем войти в шатер, он оборачивается и смотрит назад. Он не видит ее.

– Тоби! – кричит она, но его больше нет.

Тоби

Мы братья. Мы связаны друг с другом.

Как он может объяснить, насколько глубоки их корни, что они отходят от одного дерева?

Однажды на Рождество Тоби подарили фотографический аппарат, а Джасперу – микроскоп. Восторг его брата оказался заразным для Тоби.

– Смотри сюда, – сказал Джаспер и постучал по металлическому ободку на тубусе. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. – Вон туда, глупый!

Тоби сделал так, как ему было сказано, и попятился назад. Он увидел глянцевитые клешни размером с кулак, поросшие темными волосками.

– Что это?

– Жук, – ответил Джаспер. – А теперь взгляни на этого паука.

Он просмотрел все предметные стекла, подготовленные его братом. Перед ним расцветали новые миры. Они ловили блох и мокриц, мух и божьих коровок. Они пытались засунуть под микроскоп кошачью лапку. Они смеялись и выдумывали истории о путешествиях на Борнео, где Джаспер совершал научные открытия, а Тоби записывал за ним и создавал каталог фотографий. Они были братьями Гримм: один – тихоня, другой – гений. Были ли они довольны друг другом или Тоби уже тогда начал завидовать? Были эти воспоминания в устах взрослого Джаспера искажением правды или они помнили разные моменты? Сейчас, когда он вспоминает войну, то видит в основном свои фотографии – образы, которые он запечатлел на влажных карточках.

Любая история – это вымысел.

Джаспер обнимал его, когда он лежал под крепостной стеной, и его колено кровоточило после падения.

– Ничего не случилось, – прошептал его брат. – Ты просто оступился, да?

Он произнес это как свершившийся факт, как если бы он был вправе заменить подлинную историю ложной.

– Да, – ответил Тоби. – Я оступился, потому что не смотрел под ноги.

Но он не знал наверняка; он не знал, что случилось на самом деле и как это выглядело со стороны.

До него впервые доходит, что Дэш был просто одним из людей, погибших на той войне. Их убийство оправдывалось национальностью, к которой они принадлежали. Русские, англичане, турки или французы. Очередной мертвый солдат не заслуживал отдельного расследования. Тем не менее он верил, что это особый случай, что загадка смерти Дэша занимает центральное место в его жизни, а разгадка погубит его. Во всех книгах, которые он читал, расследование преступлений приводило к моментам откровения, открытия и наказания. Он измучился этим страхом и устал от него; он позволил страху бесчисленными способами управлять его жизнью. Но что, если смерть Дэша ничего не значила и время расплаты не придет никогда?

Он спотыкается, но продолжает идти вперед, цепляясь за расщепленные балки, веревки и перевернутые скамьи. Влажная лошадиная попона исходит паром в его руках, глаза заволакивает едкий дым.

– Джаспер! – зовет он и борется с припадком кашля. – Джаспер?

Порыв ветра проносится через шатер, и за секунду до того, как огонь вспыхивает с новой яростью, в дымном чаду появляются разрывы.

Его брат стоит в центре арены. Он вскидывает руки, как будто происходящее является частью представления. Тоби проталкивается к нему; пламя опаляет его икры, его башмаки бесполезны, потому что раскаленный пепел поджаривает подошвы ног. Масло пролилось на пол, и все вокруг полыхает. Опилки загораются, как сухая растопка. Боль полосует его тело. Вокруг темно, дым слишком густой. Он кашляет в попону и спотыкается на разбросанных декорациях.

– Джаспер, – шепчет он.

Мы братья. Мы связаны друг с другом.

Что-то с треском рушится за его спиной. Один из опорных столбов переламывается пополам, и лоскуты рваной ткани устремляются к нему. Тоби кричит и закрывает лицо от града раскаленных искр. Он протягивает руки.

– Джаспер… – пытается сказать он, но горло совсем пересохло.

Любовь волной окатывает его, поднимается в груди. Его брат. Его брат. Их жизни – далекое эхо друг друга. Родной дом, Севастополь и цирковое шоу; целая жизнь общих историй, выкуренных трубок, стаканов джина и беззаботного смеха.

Внезапная вспышка боли; он съеживается, прикрывая глаза. Еще два шага, и он будет там, рядом с братом. Он тянется к нему через стену жара. Но Джаспер отступает назад, и Тоби вдруг понимает, почему Джаспер до сих пор здесь и что он собирается сделать. Его брат сосредоточивается, готовясь броситься в огонь. Тоби пытается говорить, но его голос пропал, язык не ворочается во рту.

– Оставь… меня, – говорит Джаспер.

Тоби может только смотреть, как его брат протягивает руку к стенке шатра. Джаспер неотрывно смотрит на него и кривит губы, как будто хочет сказать: Ты меня не остановишь. Его рука тянется вперед, тело готовится к броску – образ человека на грани самоуничтожения, – но потом Джаспер вздрагивает, отдергивает обожженную руку и нянчит, баюкает ее на груди. На его лице написаны ужас и понимание того, что значит настоящая боль, которую он не в силах выдержать. Он начинает подвывать, как животное.

Тоби хватается за его руку и держит его в неуклюжем объятии. Теперь он без труда может обездвижить Джаспера, закатать его в лошадиную попону.

Кого ты выберешь?

Тоби знает ответ. Он взваливает Джаспера на спину, как легкую хворостину, пригибается к земле и бредет между пылающими скамьями и лужицами растопленного жира. Сердце его брата бьется в унисон с его сердцем, одна половина соединяется с другой.

Нелл

Нелл бьется в крепкой хватке Стеллы.

– Отпусти меня! – снова и снова кричит она.

Огромный каркас шатра складывается и уменьшается наполовину с таким звуком, как будто небосвод рвется пополам. Крики раздирают ей горло, ее пальцы превращаются в когти. Искры кружатся, как рой светлячков.

– Тоби! – душераздирающе кричит она, и даже Стелла на мгновение ослабляет хватку. Но у Нелл не осталось сил для борьбы. Ее руки бессильно падают вдоль тела. Пегги берет ее за руку.