Читаем без скачивания ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ - ГАРРИ ТАБАЧНИК

Когда в послевоенном Париже Сартр обнародовал перед собравшимися в кафе „Флора” свою философию экзистенциализма, то тем, кто прожил уже достаточно долго в XX веке, этот апофеоз воли, гласивший, что „действия человека благодаря его воле становятся законами природы”, не только вновь напоминал о поучающем своих последователей ницшевском Заратустре, но и тех диктаторов, которые на их глазах стремились превратить свою волю в закон природы. Философия, возникшая из смеси поучений Хайдеггера и Ницше, родилась именно тогда, когда в ней возникла необходимость, и явилась фиксацией того,что происходило в нашем веке.

Если марксизм твердил, что философия — отражение объективной реальности, объективно существующих в мире законов, то открывший галерею диктаторов современности и провозгласивший себя наследником Маркса Ленин начал с того, что попытался навязать миру свою, им самим созданную реальность. Его примеру последовали другие.

Пройдет семь десятилетий, и на родине первого диктатора его наследники начнут осознавать, что выдуманная им реальность не имеет ничего общего с тем, что происходит в живом, населенном людьми мире.

Режим, ни во что не ставящий человеческую жизнь, приучил и своих граждан легко относиться к ней. Там, где счет смертям идет на десятки миллионов, голос одной жизни почти не слышен. Она - ничто, цель - все.

На Лубянке это было правилом. Тому, кто наблюдал за деятельностью председателя КГБ, азербайджанская репетиция показывала, что намерен осуществить он, если власть окажется в его дрожащих руках. Была и еще одна причина, почему Азербайджан приобретал особое значение.

’’ОККУПАЦИЯ ПО-БРАТСКИ”

Осенью 1979 года в президентском дворце в Кабуле появился новый повар. Он прекрасно знал все блюда афганской кухни и умел приготовить их так, чтобы они отвечали вкусу президента Амина. А выйдя из дворца, повар терялся в лабиринте улочек. Да и кому придет в голову следить за такой незначительной фигурой? Но если бы агенты аминовской службы безопасности заинтересовались им, то сумели бы перехватить донесение, которое он в конце ноября 1979 года передал в Москву. Оно гласило: „Яд не срабатывает. Вторая попытка закончилась неудачно. Жду указаний”.

Новое указание подполковник Михаил Талебов, скрывавшийся под поварским колпаком, получил на следующий день. Оно было коротким: ’’Продолжать”.

В тот вечер готовился большой прием, и Талебов ни на минуту не

оставался один. Но выйдя на несколько минут из кухни, он заметил на подносе, предназначенном для президента, графин с апельсиновым соком, любимым напитком Амина. Мгновенно опорожнив в него капсулу с бесцветным и не обладающим никаким вкусом и запахом ядом, изготовленным в Москве, Талебов вернулся на кухню. Он был уверен, что на сей раз успех обеспечен. Он не учел одного. Амин предвидел возможность отравления и потому никогда не пил сок из одного графина. Он постоянно смешивал содержимое нескольких графинов, тем самым снижая эффективность яда. Усилия Талебова оказались напрасными.

Получив очередное донесение из Кабула, в Кремле поняли, что с Амином придется кончать по-другому.

Захват просоветски настроенными коммунистами власти в Афганистане открывал ворота к Индийскому океану. Из Афганистана рукой было подать до просоветского режима в Южном Йемене, от которого всего лишь через неширокий Баб-эль-Мандебский пролив-Эфиопия, где хозяйничал, опираясь на кубинские штыки, советский ставленник Мен-гисту. На географической карте линия от Афганистана до Эфиопии выглядела, как кривая сабля. Это и была сабля, занесенная и над Саудовской Аравией, Сомали, Суданом и Египтом.

Проигрывая различные варианты и учитывая сложившуюся в мире обстановку, в Кремле не пришли к единому мнению о возможной реакции президента Картера на вторжение.

...В золоченном зале бьюшего габсбургского дворца Брежнев, подписав договор, с трудом опираясь на руку помощника поднялся и, повернувшись к стоящему рядом Картеру, сказал: ”Бог нам не простит, если мы не обеспечим мир для наших детей и внуков”.

Растроганный американский президент подумал, что перед ним вновь обратившийся к Богу христианин и охотно подставил щеку для поцелуя. Но после Венской встречи отношения между Вашингтоном и Москвой опять испортились и в Кремле решили, что, если в результате вторжения они станут еще хуже, то большой разницы от этого не будет.

То, что Советский Союз стремится выйти к берегам Индийского океана было известно давно. Это давало ему возможность в любой момент перекрыть нефтяные артерии, идущие в Европу и Японию с Ближнего Востока.

А кроме того, как в свое время подметил еще историк итальянского возрождения Д. Буркхард, „стремление к расширению своей территории присуще государствам, где правители находятся у власти незаконно”.

Брежневская экспансия отмечена еще одним весьма примечательным и выразительным обстоятельством. Советский режим завязывает тесные, порой дружественные связи с самыми кровавыми диктатурами. Опять на другом витке истории повторяется ленинская беспринципность, проявившаяся в дружбе с еще совсем недавно обличаемыми германскими империалистами, сталинское презрение к морали, нашедшее выражение в союзе с Гитлером. Наследники Ленина и Сталина в 70-х годах протянули руку дружбы сделавшему из своей страны сплошной концлагерь правителю Экваториальной Гвинеи Масиасу, которого спустя несколько лет расстреляют за геноцид, Иди Амину; превратившему’сказочную Уганду” как назвал ее Черчилль, в сафари-парк,где дичью служил человек, где сам диктатор хранил в холодильнике части человеческого тела, поедаемые им в ритуальных целях, среди них некоторые органы своей бывшей жены Кэй и сердце своего старшего сына; и Пол Поту, перебившему треть населения Камбоджи.

Хотя внешне это выглядело как чистый оппортунизм, все-таки в поведении брежневского руководства была и своя логика. Оно переноси-

ло холодную войну на периферию Запада, натравливало одну африканскую страну на другую. Для возникших из „холодной” войны „горячих” войн требовалось оружие, которое Москва готова была охотно предоставить, что неизбежно ставило эти страны в зависимость от советских поставщиков оружия. Хотя Советский Союз и получал от продажи оружия прибыль, на благосостоянии советских граждан это не сказывалось, так как громадные средства тратились на новые военные авантюры — войну в Афганистане, Анголе, Эфиопии, Мозамбике, Камбодже, на поддержку режимов во Вьетнаме, на Кубе, в Лаосе, Никарагуа и множеств других мест. Символом второй половины XX века стал советский колониализм, истощавший и без того изнуренную непосильным бременем военных расходов страну.

Г. Киссинджер считал, что не следует интерпретировать действия кремлевских руководителей как часть тщательно подготовленного, разработанного плана, каждая деталь которого неотвратимо вытекает из предыдущей. Конечно, не было графика захвата стран мира.Но план все-таки был, и не надо заниматься архивными изысканиями, чтобы обнаружить его.

В 1971 году с трибуны XXIV съезда партии Брежнев произносит: „Мы хотим заверить наших соратников — коммунистов мира! Наша партия всегда будет идти в одном тесном боевом ряду с вами. Полное торжество социализма во всех странах неизбежно. И за это торжество мы будем бороться, не жалея сил”.

Поддержка освободительных, а иными словами, подрывных движений ставится во главу угла.

...Старинный Морозовский особняк на проспекте Калинина в Москве в тот день напоминал вооруженную крепость. Подъехал черный ЗИЛ, из него быстро вышел и тут же исчез в здании человек, в котором можно было узнать председателя КГБ.

Заняв место за столом президиума, он кивнул сидевшему рядом Цвигуну. Дескать, можно начинать. Тот, поприветствовав собравшихся, большинство которых составляли приехавшие сюда по приглашению иностранцы, дал слово французскому представителю. И в то же мгновение в зале погас свет и раздалось предупреждение не зажигать огня и не закуривать. Почти каждый оратор выступает в темноте. Лица шестисот находящихся в зале иностранцев должны остаться неизвестными.

На этом заседании исполкома, созданного КГБ террористического интернационала, скрывавшегося под именем международной ассоциации революционеров-радикалов, было принято несколько весьма любопытных документов, из которых, если отбросить словесную шелуху, можно было сделать вывод, что отныне в расчетах советского руководства коммунистические партии отступают на задний план. Главная роль

в борьбе за власть теперь отводится террористам.

А поскольку ими руководил КГБ, он и становился основной силой, способной вырвать ту или иную страну из системы капитализма.

В то лето в Москве гостил французский Мюзик-Холл. Много говорилось о дружеских связях с заграницей и на приемах в том же самом Морозовском особняке, где помещается Союз Советских Обществ дружбы с зарубежными странами. И никто не подозревал, что в этом самом зале, где поднимаются тосты за мир и дружбу, заседали те, кому поручено убить и мир, и дружбу.