Читаем без скачивания ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ - ГАРРИ ТАБАЧНИК

Нет никакого сомнения, что через некоторое время в стране образовалась бы андроповская мафия, потому что иначе, как основываясь на системе патронажа, при наличии одной партии править невозможно.

Однако и в 1980 году фронтальная атака опасна. Двумя годами раньше он уже пытался совершить обходной маневр. „Правда” вынуждена была напечатать несколько писем о том, что происходит в медуновской вотчине. В результате? Медунову ничего, а редактор получил выговор. Андропов приказал повторить атаку в журнале „Человек и закон”. Опять он ничего не добился. Редактора журнала Семанова просто выгнали с работы.

Наконец, в обороне противника появляется первая трещина.

В магазине, что находится на углу улицы Горького и Тверского бульвара, напротив знаменитого гастронома Елисеева, когда-то стояли деревянные судки с отливавшей перламутром зернистой и паюсной икрой, свежими крупными шариками красной. Все это исчезло давно из Елисеевского и из специально предназначенного для продажи рыбных продуктов „Океана”. Была там когда-то сельдь, но и ее с годами становилось все меньше и меньше. Когда же появлялись банки с надписью „Сельдь”, они шли нарасхват. Так было и в тот день в 1979 году, когда некий гражданин, заполучив вожделенную банку, придя домой, открыл ее и обнаружил то, что явилось бы для любого другого весьма

приятным сюрпризом. В банке с надписью „Селедка” была черная икра. Случайно или так было задумано, но купивший эту банку оказался сотрудником одного учреждения, которое проявило довольно-таки повышенный интерес к икре под именем селедка. Обнаруженная в „Океане” нить помогла распутать целый клубок. Вначале она повела к берегам Каспия. Вскоре выяснилось, что капитаны нескольких рыболовных судов поставляют добытую икру в особый цех астраханского комбината. Здесь ее принимает специально выделенная для этого группа рабочих, которая затем расфасовывает ее в трехкилограммовые банки с надписью „Сельдь”.

Отсюда банки расходятся в отобранные рестораны в разных городах, где их содержимое оформляется как селедка, стоимость которой намного ниже, а продается как икра. Выручка от продажи идет прямо в карман дельцов. Товар отправляется и за границу, где перекладывается в маленькие баночки с надписью „Икра” и продается за иностранную валюту работниками советских посольств и торговых миссий. Ниточка, конец которой удалось зацепить в московском магазине, разрасталась в огромную сеть.

Выяснилось, что действует она уже десять лет. Выходит, не так уж вездесуще КГБ. Или не хотел Андропов вмешиваться в дело до тех пор, пока не сулило оно выгод его карьере? Ведь политические соображения в Советском Союзе всегда стоят на первом месте.

В дело оказался замешан министр рыбного хозяйства Александр Ишков и его заместитель. Заместителя арестовали. Министра быстро уволили на пенсию. Ему было семьдесят три года, и он был другом Косыгина. Андропова все это не очень интересовало. Косыгин не служил помехой его планам. Но шеф КГБ стал совсем по-иному относиться к этому селедочно-икорному делу, когда узнал, что в сети его попался В. Воронков, председатель Сочинского горсовета. Более того, он был не простым членом группы, а ответственным за помещение вырученных от продажи икры за границей денег в иностранные банки. Но самое главное, Сочи ведь находится на территории Краснодарского края, и Воронков был приятелем Медунова.

Вот тут и пригодилось все то, о чем рассказывал Андропову Горбачев. Следствию был дан полный ход. И по тому как оно развивалось, можно проследить, как слабел и терял силу Брежнев.

Когда местное отделение КГБ, разумеется, с санкции Андропова, требует у Медунова разрешения на проведение обыска у одного из его ближайших сотрудников, тот немедленно связывается с Брежневым. Следует приказ прекратить дело. Через какое-то время Андропов вновь возобновляет атаку на Медунова, которая, как ясно Горбачеву, является скрытой атакой на Брежнева. Наконец приходит весть, что прокурор Сочи получил указание начать дело против председателя горсовета. Но тут же прокурора снимают. Более того, милиции, подчиняющейся министру внутренних дел, другу Брежнева Щелокову, отдается приказ арестовать возмутителя спокойствия, который, однако, вовремя исчезает из города.

В то время как люди Щелокова разыскивают исчезнувшего прокурора, люди Андропова укрывают его. И тут шефу КГБ приходит в голову неожиданная мысль. Почему бы ему не прибегнуть к тому средству, которое так успешно используют против него диссиденты? Сочинского прокурора связывают с иностранными корреспондентами. Что при этом думал человек, осудивший „плюрализм”, борющийся с гласностью, вынужденный прибегнуть к этой самой гласности, когда это ему выгодно, мы не узнаем. Это лишний раз подтверждает, что ни один советский правитель никакими твердыми убеждениями не обладает. Он их подчиняет всегда только одному — борьбе за власть.

Но произошло неожиданное. Иностранные корреспонденты сочинскому прокурору не поверили. С упорством крота Андропов продолжает подкоп под кресло генсека.

Может возникнуть вопрос. Неужели на верхах не было порядочных, просто по-человечески честных людей? Дело все в том, что большинство пробивающихся на ведущие посты, знает, что для этого им пришлось поступиться многими своими убеждениями, пойти на сделку с собственной совестью, и они не верят, что кто-то может действовать, исходя из истинных убеждений. Они считают его глупцом, несведущим в ленинской диалектике, или, как уже при Горбачеве назовут Ельцина, недостаточно опытным в партийных делах. И вот в этом суть! Именно показателем опыта в партийных делах и является умение приспосабливаться, не вылезать, когда того не требует начальство, угадывать его желания и пуще всего не соваться со своими убеждениями и принципами. Поэтому протерший не одну пару штанов на партийных стульях аппаратчик мог вполне искренне не верить тому, что, к примеру, сочинский прокурор мог вполне искренне взяться за разоблачение коррупции и тем самым навлечь на себя гнев власть предержащих. Сам он, мудрый партаппаратчик, так бы никогда не поступил.

В качестве еще одного примера из времен уже горбачевских можно привести статью Шебашкевича в ’’Правде” в декабре 1987 года. В ней он пишет о бывшем директоре Тираспольского хлопчатобумажного комбината Манукяне, ставшем министром легкой промышленности Украины. ”В глазах его, — пишет автор, — я видел боль, какую ощущает человек, совесть которого не привыкла раздваиваться”. Комментирующий эту статью в „Литературной газете” Александр Левиков замечает, имея в виду Манукяна: „Счастливый человек. А может, несчастный, трудно ему придется. У большинства совесть давно научилась раздваиваться”.

Брежневу и Черненко ясно, откуда дует ветер. Для них вся эта кампания против коррупции — угроза с таким трудом достигнутой стабильности. Они пытаются спасти Медунова. Отдать его — завтра Андропов потребует других. Там, глядишь, и у Черненко, полагающегося на брежневские кадры, не останется союзников.

В ответ на арест в Сочи брежневцы наносят удар по стороннику Андропова, первому заместителю председателя Совмина РСФСР В. Воротникову. Его отправляют в почетную ссылку послом на Кубу. Прощаясь, Андропов ему говорит:

— Мне пребывание в Будапеште не помешало. Надеюсь, что и пребывание в Гаване вам не помешает.

Он окажется прав. Воротников вернется в Москву.

Но борьба за Кремль не ограничивалась только внутренними делами.

ПОЛЬСКАЯ ОПАСНОСТЬ

Теперь это история. А тогда никто не предполагал, что перелезший через забор к бастующим рабочим Гданьской судоверфи электромонтер Лех Валенса станет зачинателем движения, чье имя прозвучало в Кремле сигналом бедствия — Солидарность!

В Польше на деле осуществляли то, на что обращал внимание российского общества в начале века, видный ученый и политический деятель князь Е. Н. Трубецкой.

” Как бы ни менялось содержание нравственного сознания людей, человечество на всех ступенях своего развития в большей или меньшей степени сознавало одну нравственную истину: никакой человек не может найти своего блага в своей отдельности, вне союза с подобными ему людьми: вне общества, одинокими усилиями отдельный человек не может бороться против враждебных ему стихий внешнего мира: итак, солидарность людей с их ближними, единство людей в обществе есть благо, раздор и разъединение есть зло?

С каждым днем все тревожнее становилась информация из Польши, поступавшая в кабинет председателя КГБ, расположенный на третьем этаже на стыке двух зданий — старого, где некогда помещалось страховое общество „Россия”, и нового, построенного после войны немецкими военнопленными.

Брошенные польским Папой при вступлении на престол крылатые слова: „Не бойтесь! Откройте широко двери Христу! Не бойтесь!” — дали обильные всходы в стране, где почти все население — верующие католики.