Читаем без скачивания Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир - Елена Коровина

Однако его выбор оказался роковым. Под символом «раскаяние» действительно оказалась Мария. Приятель вручил ее руку Новосильцеву, и тому не осталось ничего, кроме как повести девушку на танец. Они протанцевали всего один тур. Девушка дрожала и не попадала в такт. Наконец она прошептала: «Довольно!» Владимир проводил ее к креслу, поклонился, и в это время чья-то тяжелая рука опустилась на его эполет. Новосильцев обернулся – перед ним стоял гневный Николай Чернов: «Завтра у вас будет мой родственник Кондратий Федорович Рылеев. Он хоть и поэт, но офицер отменный. Благоволите передать ему: где, когда и на чем мы будем драться».

14 сентября 1825 года в 6 часов утра в местечке Лесном возле Выборгского шоссе молодые люди стрелялись на пистолетах. Секундантами выступили Рылеев и Пестель. Ну не удивительно ли, что именно будущие декабристы оказались причастны к гибели последнего из рода Орловых? Словно представители новой эпохи забивали последний гвоздь в крышку гроба эпохи уходящей…

Новосильцев и Чернов разошлись на десять шагов. Повернулись одновременно, и тут же грянули оба выстрела. Дуэлянты упали на траву. Потом они оба еще боролись со смертью, успев послать друг другу слова прощения. Но через четыре дня обоих не стало. О том же, что случилось с Марьюшкой, достоверных фактов нет. Одни говорят, что она уехала в дальнюю деревню, похоронив себя заживо, другие клянутся, что, выехав из Петербурга, она умерла по дороге от разрыва сердца.

Горе же матери Новосильцева было столь внезапным и неутешным, что на какое-то время она потеряла рассудок. Очнувшись, поняла: во всем только ее вина. Это она, отказав в материнском благословении, погубила сына. Это она, а не молодой Чернов совершила преступление в своей грешной гордыни. А значит, она – преступница!

Придя в себя, Новосильцева поехала в Петербург. На месте дуэли сына выстроила богадельню Орлова-Новосильцева для сирот и храм Святого Владимира. Но сама войти в храм не решилась – понимала, что такой грех не отмолить. Мать всегда должна помогать своему сыну, а она толкнула его под дуло пистолета…

Вернувшись в Москву, Новосильцева начала раздавать свои несметные богатства на благотворительность. На ее деньги строились богадельни, приюты, церкви. Но сама она всю жизнь (еще долгие четверть века!) мучилась вопросом: не возмездие ли это? Когда в тот роковой июльский день давнего 1762 года разгоряченные будущей властью братья Орловы решили придушить императора Петра III, тот в агонии прошептал: «Сами сгинете!» Вот и сгинули – никого не осталось…

Великая нелюбовь княгини Волконской

Имя Марии Волконской мы знаем с детства. Аристократка до мозга костей, кисейная барышня, с детства окруженная толпой служанок, поехала в Сибирь вслед за мужем-декабристом. Нам говорили, что по любви. Нам рассказывали – во имя идей. Но все оказалось легендами, а правда еще более величественной и сенсационной.

«Девочка с горящими глазами», «смуглянка с черными кудрями», как называли ее современники, росла в счастье – пятым и любимым ребенком в семье. Ее мать Софья Алексеевна была внучкой великого Ломоносова. Отец, генерал Николай Николаевич Раевский, – легендарный герой Отечества, отличившийся в войне 1812 года. Семья была окружена не просто всенародным признанием, но всеобщим обожанием.

1820 год был шальным, счастливым, может быть, самым счастливым. Но возможно, и единственным радостным годом в жизни Маши Раевской. Просто она об этом еще не знала. Ей шел пятнадцатый год – она родилась 25 декабря 1805 года. В мае в гостеприимный киевский дом Раевских приезжает Александр Пушкин. Он молод – 21 год, но уже поэт, к тому же опальный. Это так романтично. В считаные дни простой визит оборачивается чем-то совершенно невероятным – счастливым праздником. Молодежь шалит и проказничает. Генерал Раевский, умиляясь, везет всех отдыхать на юг. Неподалеку от Таганрога останавливаются, чтобы, как напишет потом Маша, «полюбоваться видом Азовского моря». «Вся наша ватага… бросилась к морю… Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала, для забавы, бегать за волной и вновь убегать от нее… Пушкин нашел эту картину такой красивой, что воспел ее в прелестных стихах».

Все так и было. Впоследствии поэт описал эту картину в первой главе «Евгения Онегина», восклицая:

Нет, никогда порыв страстейТак не терзал души моей!

Поэт преподнес Маше заветное колечко – сердоликовый перстень, а на нем выгравированы три амура в ладье. Наверное, влюбленный Пушкин хотел показать, что его пронзил не один бог любви, а сразу три. А что же Маша? Неужто не поняла намека? Увы, барышня Раевская была слишком хорошо воспитана, чтобы раскрывать свои чувства. Но она еще долго видела во сне романтический образ поэта. И, не сдержавшись, через какое-то время написала ему письмо. Состоялась встреча и объяснение. Какое? Об этом рассказывают строки того же «Онегина». Письмо Татьяны и ее разговор с Евгением, в котором тот объясняет девушке, что не может быть хорошим мужем, взяты Пушкиным прямо из жизни – из ее, Машиной, жизни…

11 января 1825 года в Киеве состоялось блестящее венчание 36-летнего князя Сергея Волконского с девятнадцатилетней дочерью генерала Раевского – ее, Машино, венчание. Жених стоял не в духе, невеста – опустив голову. «До свадьбы я его почти не знала…» – напишет она в дневнике. Так неужели генерал Раевский выдал любимицу замуж против ее воли?

Нет, Маша не противилась. Просто отец рассказал ей, что князь Сергей Григорьевич Волконский сделал блестящую военную карьеру: участвовал в 58 сражениях и дослужился до генерала. Еще отец вздохнул: «Князь Сергей – сын члена Государственного совета, сам состоит в свите императора. Богат невероятно. А у нас, Машенька, сама знаешь, одни долги…» Маша вздохнула. Конечно, она все знала. Еще она помнила, что юный ловелас Пушкин ясно объяснил: он в мужья не годится. А князь Сергей хотя бы заплатит долги отца…

Увы, брак не задался. Уже через неделю Сергей накричал на жену, стал резок и капризен. Мария написала сестрам, что «муж бывает ей несносен», что «она ничего не понимает». Действительно, откуда было знать юной жене, что князь Волконский живет на нервах, ведь он уже больше десятка лет видный деятель тайного Южного общества, которое выступает за убийство всех представителей дома Романовых и установление в России республики. А вот генералу Раевскому все это было известно. Он даже потребовал от Волконского клятвы порвать с заговорщиками. И в день венчания Волконский такую «бумагу чести» подписал. Но…