Читаем без скачивания История Венецианской республики - Джон Норвич

Тогда и только тогда осознал кондотьер, в какую ловушку он угодил.

— Son perduto, — пробормотал он, когда за ним захлопнулись двери, — Я пропал.

Через два дня начался суд. Карманьолу допрашивал, как утверждают документы из городского архива, «пыточных дел мастер из Падуи», поэтому неудивительно, что он во всем сознался. Его жену и слуг, не говоря уже о загадочной особе, часто появлявшейся в его доме, которая в документах именуется просто «la Bella» («Красотка»), допросили тоже, но гораздо более гуманно. Все его бумаги и письма привезли из Бреши и подвергли тщательнейшему исследованию. К несчастью, многие из официальных заключений, в том числе и обвинительное, пропали, но, видимо, показаний для суда хватало. 5 мая, после десятидневного перерыва на святую седьмицу и Пасху, Карманьола был признан виновным в измене. 26 судей голосовали в пользу обвинения и один против. Относительно приговора обвинения разделились больше. Предложение о пожизненном заключении, вынесенное дожем и тремя его советниками, собрало 8 голосов. 19 судей высказались за смертную казнь. В тот же вечер кондотьера, одетого в малиновый бархат, с кляпом во рту и скованными за спиной руками, отвели на Пьяццетту, где между двух колонн находилось место публичных казней. Голову его отделили от плеч с третьего удара. Затем его тело в сопровождении двенадцати факельщиков отвезли к церкви Сан Франческо делла Винья, чтобы там похоронить. Но едва принялись за работу, как явился его духовник и сказал, что последней волей Карманьола завещал похоронить себя в церкви Санта Мария Глориоза деи Фрари. Туда он и был перенесен.[185] Добычу Карманьолы конфисковали, оставив только 10 000 дукатов вдове и по 5000 каждому из сыновей, чтобы обеспечить им пристойное содержание. Решение в подобных обстоятельствах очень благородное. Вряд ли в каком-нибудь другом из городов Италии можно было ожидать подобного.

Вероятно, историю о Карманьоле следует рассказать подробнее, не только чтобы пояснить, каким странным образом Венеция раздвинула на запад границы своих владений на суше, но и для того, чтобы показать, какой силой наделялись кондотьеры в начале XV века и как они себя вели. Этот герой интересен скорее тем, что он воплощал типичного кондотьера, чем своей участью, которую он несомненно заслужил. Примерно через 400 лет вошло в моду представлять его невинной жертвой интриг в венецианской государственной системе. Но даже если предположить, что обвинение в измене было бездоказательным, Карманьола никак не вписывается в образ невинной жертвы. Известно, что на службе у Висконти он получил две жестокие раны, от которых полностью так и не оправился. Нет причин полагать, что жалобы на здоровье, из-за чего он несколько раз ездил к различным целебным источникам, всего лишь выдумка. Можно также доказать, что Филиппе Мария, его крупная и прекрасно организованная армия и его команда талантливых военных лидеров представляла собой более опасного врага, чем пестрая компания мелких князьков, противостоявшая Карманьоле до того, как он начал служить Венеции. Но такое частичное объяснение его не оправдывает. Если он не мог воевать из-за болезни, не нужно было брать за это венецианских денег, все больше и больше завышая цену и угрожая в случае отказа вернуться на прежнюю сторону. А если он просто был не таким хорошим командиром, каким славился, то его апатия и нежелание ввязываться в бой и вовсе непростительны.

Венеция, со своей стороны, принимая все новые и новые условия и пытаясь всеми известными способами побудить своего генерала к действию, не могла, в конце концов, поступить иначе. Чтобы защитить свои новые завоевания, нужно было нанимать новых кондотьеров. Теперь стало ясно, что малейшие колебания или признаки слабости они постараются использовать и будут поступать, как их предшественник. Значит, нужна была твердая рука. Венеция извлекла из этой истории ценный урок, поэтому два других солдата удачи вскоре сослужили ей важную службу, в особенности один из них.

Глава 23

ПЕРЕВОРОТ

(1432–1455)

Бесчисленными примерами несомненно подтверждается, что дела человеческие подвержены колебаниям и переменам, как воды небесные, влекомые ветрами. И сколь пагубны также и для них самих опрометчивые дела правителей наших, влекомых тщетным устремлением к преходящим благам и радостям. Таким повелителям недосуг разглядеть непостоянство удачи. Но пренебрегая мощью, данной им для благих дел, становятся они повелителями беспорядка и смуты, порождаемых их заблуждениями.

Несмотря на заминки Карманьолы, за шесть лет войны Венеция значительно расширила границы своих владений. И хотя войне предстояло продолжаться еще четверть века, но уже с перерывами и большой осторожностью. Крупных наступлений в ней уже почти не было. В августе 1435 года Венеция подписала мирный договор с императором Сигизмундом, который, проезжая четыре года назад через Милан по пути на коронацию в Рим, был крайне оскорблен, когда Филиппо Мария отказался принять его. Тогда была утверждена западная граница венецианских владений по реке Адда. С этого времени республика не посягала на новые территории, а сосредоточилась на защите имеющихся и сдерживании Милана. Что касается Милана, то тут Венеция была далеко не единственной. Ее роль сводилась к частичной поддержке Флоренции, гораздо больше рисковавшей стать добычей миланской армии. На протяжении всей войны Венеция давала понять, что готова заключить мир, хотя бы временный, в отличие от менее удачливых союзников.

Один из таких мирных договоров был подписан еще весной 1433 года в Ферраре, но он омрачился недоверием со стороны Висконти. Само собой, договор предполагал обмен пленными. В числе пленных состоял и венецианец Джордже Корнаро, бывший проведитор, воевавший под командованием Карманьолы и захваченный в бою. Когда миланцы отпустили пленных, Корнаро среди них не оказалось. На отдельную просьбу Венеции об его освобождении последовал ответ, что он умер в плену. Бывшие пленники уверяли, что это ложь. Правда состояла в том, что Корнаро пострадал от пыток, когда у него пытались разузнать, что его начальству известно о контактах Карманьолы с Миланом и кто состоял в обвинителях. Он смог вернуться в Венецию только через шесть лет, в 1439 году, преждевременно постаревшим и покалеченным. Едва успев рассказать о своих мучениях, он умер.

За этот короткий период непростого мира Венеция столкнулась с проблемами самого различного рода. В 1431 году Вселенский церковный собор, проводившийся в Базеле, провел дальнейшие реформы, касавшиеся высших церковных чинов. Как и ранее в Пизе и Констанце, собор был созван группой кардиналов, независимо от воли папы. Неудивительно, что папа Евгений IV — еще один венецианец и племянник Григория XII — отнесся к собору с подозрением и попытался его распустить. Это ему, однако, не удалось, и в 1434 году, несмотря на постоянное отсутствие папы, собор набрал силу и власть. В то лето в Базеле неожиданно объявился патриарх Аквилейский, еще переживающий потерю Фриули 14 лет назад, обвинил Венецию в незаконном захвате его владений и потребовал реституции.

Случай, казалось бы, простой. На республику наложили интердикт, но поскольку он не был утвержден папой (который все равно аннулировал его меньше чем через два года), то и не мог строго соблюдаться. Более того, бестактное поведение патриарха, его дурные манеры настроили против него всех. Однако для Венеции это стало новым важным уроком. Недостаточно просто оккупировать завоеванную землю. Чтобы предотвратить такого рода споры, которые в лучшем случае отнимают время, а в худшем могут привести к новой, ненужной войне, необходимо законное подтверждение права владения. К счастью, Сигизмунд, миропомазанный император, обладал теперь всей императорской властью, и с 1435 года между империей и республикой снова, на прекрасных условиях, был заключен мир. Поэтому для Марко Дандоло, венецианского посла при императорском дворе, были подготовлены письма с указанием требовать формального признания не только Фриули, но и всех земель, выигранных в войне с Миланом.

Сигизмунд, все еще негодующий на Филиппо Марию, отнесся к просьбе благосклонно. 16 августа 1437 года в Праге прошла соответствующая церемония. Император в окружении своего двора восседал на огромном троне под навесом, специально для этого случая поставленным на Староместской площади. На другом троне по сигналу появился Марко Дандоло в золотых одеждах, представляющий республику. Его окружали две сотни представителей местного двора и с большой торжественностью сопроводили к подножью императорского трона, где он преклонил перед Сигизмундом колено. Сигизмунд простер руку, повелев венецианцу подняться и вопрошая, с какой целью тот явился. Дандоло ответил, что республика приросла землями на terra firma и просит права владеть ими, и вручил императору свои полномочия. Затем все прошествовали в собор на великое богослужение, после чего был зачитан императорский указ, и Дандоло от имени дожа и синьории принес присягу на владение вышеозначенными территориями. В ответной речи Сигизмунд восхвалял республику и ее правителей, затем последовал суровый призыв, адресованный Филиппе Марии Висконти, содержащий повеление лично явиться и ответить за свои злодеяния.