Читаем без скачивания 300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

Ксеркс, любивший Гиперанфа всем сердцем, обнял его и произнес:

— Иди, брат мой. И побеждай!

Гидарн отошел в сторону, не скрывая досады на лице.

Гиперанф повел «бессмертных» в сражение, разделив их на отряды. Он запретил персам преследовать греков, изображающих бегство, повелев вместо этого забрасывать их стрелами и дротиками. Эта тактика сразу же принесла свои плоды. Среди эллинов появилось гораздо больше убитых и раненых. Однако отряд Леонида продолжал стоять неколебимо, перегородив проход между морем и горами.

Все атаки «бессмертных» были подобны морским волнам, разбивающимся о прибрежные скалы. Во время одной из таких атак нашел свою смерть от греческого копья храбрый Гиперанф. «Бессмертные» опять отступили, унося своих убитых и раненых.

Ксеркс не смог удержаться от слез, увидев бездыханное тело любимого брата.

Царь снова послал «бессмертных» в битву, доверив начальство над ними Мардонию. Сражаясь в передовых рядах, Мардоний очень скоро был ранен и вынесен из сечи на щите. «Бессмертные» отступили в третий раз.

Солнце скрылось за горными вершинами. Фиолетовые сумерки заполнили узкую приморскую долину; на оливковые рощи и прибрежные топи легла тень от высоких Каллидромских гор, которые мрачно темнели на фоне лазоревых небес, подсвеченных бледным сиянием взошедшей луны.

Кармина, любимая наложница Ксеркса, никогда еще не видела своего повелителя в таком подавленном состоянии. Ксеркс жаловался ей, сетуя на то, что боги отвернулись от него.

— Видимо, злобные демоны здешних неприветливых гор вселились в воинов Леонида, наделив их нечеловеческой силой, — молвил Ксеркс, расхаживая по своему просторному шатру, в котором от множества зажженных светильников было светло как днем. — А может, это Ангро-Манью мстит мне за то, что я преследовал людей, отступивших от истинного учения Заратуштры, и разрушал их святилища в Мидии и Бактрии.

— Мой царь, — промолвила Кармина, сидя на широкой мягкой софе, — там, где бессильны копья и стрелы, должна вступить в дело иная сила, которой обладают жрецы-заклинатели. Пусть маги призовут добрых богов-язата, пусть принесут им щедрые жертвы, и тогда наверняка эллины ослабнут телом и духом.

— Верные слова! — встрепенулся Ксеркс. — На рассвете я призову магов и велю им зажечь священные огни вокруг моего шатра. Я принесу жертвы земле и воде, а также светлому богу Митре. Сначала наши добрые боги должны одолеть здешних злобных богов, повергнуть их в прах! Когда Ахурамазда рассеет своими стрелами злобных демонов-даэва, тогда мое войско вновь станет непобедимым. Ты права, Кармина.

Ксеркс подсел к любимой наложнице и обнял ее.

— Мой повелитель, тебе нужно лечь и поспать, — с нежностью в голосе проговорила Кармина.

— Не могу, — простонал Ксеркс. — Стоит мне закрыть глаза, как передо мной возникают окровавленные тела моих братьев. О Аброком! О Гиперанф!..

Из глаз Ксеркса опять потекли слезы.

В это время в шатре Отаны проходил военный совет. Предводители персидского войска обсуждали, что можно противопоставить тактике греков, если и завтра персидский флот не появится в Малийском заливе.

Двоюродный брат Ксеркса Артафрен предложил бросить в сражение отряды из самых воинственных азиатских племен, прежде всего саков и кадусиев. Кто-то из военачальников высказался за то, что лучше всего двинуть против эллинов горные племена, привыкшие воевать в теснинах. Кто-то заявил, что нужно выставить впереди ионийцев, эолийцев и карийцев, которые вооружением и тактикой боя почти не отличаются от европейских эллинов.

В конце совещания выступил Отана, который сказал, что властью, данной ему Ксерксом, он принимает следующее решение. С утра греков в Фермопилах атакуют саки и кадусии. Затем, если войско Леонида выстоит против них, в битву вступят горные племена. Если и после этого отряд Леонида будет неколебим, то в дело вступят ионяне, карийцы и эолийцы.

— За голову Леонида будет объявлена большая награда, — добавил Отана. — Также будет объявлено щедрое вознаграждение за каждого убитого спартанца.

…Стояло чудесное летнее утро. В безветрии ощущалась прохлада только-только рассеявшейся туманной дымки.

Неподвижные воды Малийского залива отсвечивали серебром.

Лучи солнца, падавшие из-за гряды облаков, скользили по отвесным склонам Каллидромского хребта, подножие которого было скрыто густой зеленью молодых деревьев и кустарников.

Отряды саков и кадусиев, вступив в проход между горами и морем, продвигались вперед под угрожающий грохот боевых литавров — больших барабанов, навьюченных на лошадей. Литаврщики находились в центре наступающего войска. Они монотонно выстукивали колотушками один и тот же ритм, сидя верхом на лошадях.

Саки были одеты в узкие штаны и замшевые куртки, на которых были нашиты медные и бронзовые бляхи. На голове у саков были высокие колпаки с загнутым вперед верхом. Из-за этих колпаков персы называли это скифское племя саками-тиграхауда, что означает «саки в высоких шапках». Воины-саки были подпоясаны кожаными ремнями, на которых висели кинжалы. Кроме кинжалов саки были вооружены луками, дротиками и большими секирами — сагарисами.

Кадусии, в отличие от саков, носили более широкие штаны и более длинные кафтаны с узкими рукавами, а на голове у них были войлочные тиары сферической формы. Свои панцири кадусии, подобно персам и мидянам, скрывали под одеждой. Вооружение кадусиев состояло из больших луков, коротких копий, кинжалов и небольших топориков. Овальные щиты кадусиев были сплетены из гибких стеблей дикого сорго.

Подобно сакам, кадусии привыкли жить войнами и грабежами, поэтому мужчины в этих племенах всю жизнь не расставались с оружием. Верные своей разбойничьей тактике, саки и кадусии сначала принялись засыпать отряд Леонида тысячами стрел.

Видя, что варвары не намерены вступать в ближний бой, не опустошив свои колчаны, Леонид повел своих воинов в стремительное наступление. Впереди, как обычно, находились спартанцы и феспийцы.

Эллинская фаланга, преодолев бегом простреливаемое из луков пространство, врезалась в густые ряды варваров, которые совсем не ожидали такой смелости и прыти от малочисленных греков.

Длинные копья греческих гоплитов в первые же минуты сражения нанесли ощутимый урон варварам. Несколько раз казалось, что яростный напор саков и кадусиев, подобно гигантской волне, накроет отряд Леонида. Однако этого не случилось. Эллины раз за разом применяли свой излюбленный прием, обращаясь в обманное бегство. Саки и кадусии, спотыкаясь о тела своих убитых, бросались вдогонку с громкими победными криками и… натыкались на застывшую на месте греческую фалангу, передние шеренги которой успевали при быстром отступлении поменяться местами со свежими задними шеренгами.