Читаем без скачивания Шанс дается лишь раз (СИ) - Алиса Чернышова

Евнух округлил глаза, словно поражаясь нелепости вопроса:

— Когда пожелает Сиятельный Император!

— О, понимаю, — пробормотала я, ещё раз пристально оглядывая окружающую обстановку.

Яркое безвредное солнце Павильона, ранее так восхитившее меня, начало неимоверно раздражать. Не добавляло хорошего настроения понимание того, что встречи с Эйтаном теперь можно было ждать очень долго: Император, особенно новоиспеченный, персона весьма и весьма занятая.

В душе удушливой волной плескалось глухое бешенство, заставляющее видеть окружающий мир в мрачных красках, и успокоиться не удавалось. Невольно поморщившись, я автоматически потерла ладони: болели они с каждой секундой все сильнее, добавляя ещё один штрих к моему радужному душевному состоянию.

— Госпожа, поспешите, — тут же засуетился евнух, — В особняке Вас ожидает лекарь!

— Да, разумеется, — мягко улыбнулась я в ответ, чувствуя себя некомфортно от чрезмерного количества окружающих меня людей. Странные переглядывания юных компаньонок, евнухи, не сводящие с меня подобострастного взгляда, носильщики, переминающиеся с ноги на ногу — все это сводило меня с ума, вызывая желание оказаться подальше от них. Однако, были на свете проблемы, которые следовало решать по мере их развития, и сложности, связанные с моим новым статусом, очевидно, относились к таковым.

Спустя полтора часа я лежала в купальне, отделанной тошнотворным бежевым мрамором, и задумчиво разглядывала уродливые багровые рубцы на ладонях. Никакого дискомфорта в них я не ощущала, но выглядело это, конечно, весьма и весьма жутко. «Нашла, из-за чего переживать; ты все равно постоянно носишь перчатки!» — сказала я самой себе, дабы не огорчаться. Разумеется, для пэри, чьи нежные ладошки должны мотыльками скользить по дрожащим струнам ирху или держать, аккуратно отставив в сторону пальчик, иглу для вышивания, подобное стало бы трагедией, но в моем случае отметины можно было признать обычным досадным недоразумением. Хотя все равно, конечно, душу грыз противный червь сомнения: каждой девушке хочется быть красивой для своего мужчины. «Он простил тебе то, что ты муэти; думаешь, убежит с воплями из-за каких-то шрамов?» — вопросила я у самой себя, ставя окончательную точку во внутренней полемике. У меня было и так вполне достаточно причин для переживаний, дабы волноваться ещё и о таких пустяках, тем более что всё могло быть намного хуже.

Лекарь, приставленный ко мне, оказался пожилой статной пэри из Дома Ящериц. Оглядев мои распухшие, воспалённые руки, она только ошеломленно покачала головой. Радость одна: до её прихода я догадалась, отлучившись в уборную, спрятать амулет, блокирующий магию. Благодаря моей предусмотрительности, лечение прошло без проблем… ну, насколько это было возможно, учитывая природу травм. Убрать воспаление, равно как и залечить рану, удалось, но безобразные багровые рубцы, по прогнозам пожилой Ящерицы, обещали остаться на всю жизнь, изредка отдаваясь болью по всей длине конечности — магические травмы, увы, в нашем мире практически не лечились.

Меж тем, мои сопровождающие в полном составе не оставляли меня ни на минутку, вслушиваясь в наши с Ящерицей разговоры. Не удержавшись, я на прощание сказала женщине томным, чувственным голоском, старательно копируя так впечатлившие меня в свое время интонации Эстатры:

— Пэри, передайте от меня самые тёплые пожелания пэру Эйлту. Вы — умелый лекарь, но он воистину незабываем. Скажите, что я с нетерпением жду нашей следующей встречи, — я стыдливо опустила глаза под синхронный вздох со стороны моей свиты. Промелькнуло сожаление, что мне не суждено будет увидеть реакцию пэра Ящерицы на подобное сообщение. Однако, по моему разумению, нашу встречу с Эйтаном моя выходка вполне могла ускорить — вряд ли императорские регалии сделали Змея менее ревнивым.

— Разумеется, лэсса, — в зелёных очах Ящерицы промелькнули озорные огоньки, — Я передам.

— Только с разрешения Его Величества! — влез откровенно разнервничавшийся лысый евнух, — Жительницы Павильона не имеют права связываться с внешним миром без позволения Императора!

— За чем же дело стало? — удивилась я, — Спросите у него.

Судя по тому, как чуть дёрнулась нижняя губа пэри, она прикусила щёку, дабы не смеяться. «Все Ящерицы одинаковы!» — подумала я с некой долей иронии.

Меж тем, на лице лысого евнуха отразилось откровенное замешательство: он справедливо подозревал, что реакция Императора на подобные вопросы может быть весьма и весьма непредсказуемой.

— Ах, бросьте, — махнула я рукой, словно бы передумав, — Просто не говорите никому об этом инциденте — не будем отвлекать Его Величество от дел. До свидания, пэри!

И вот, лежа в воде, я принялась гадать, сколько раз Эйтану уже успели доложить об этом разговоре и какие сплетни расползлись по Павильону. Мысли об этом вызывали весёлую улыбку: репутация прилежной наложницы заботила меня весьма и весьма мало, а вот дурной азарт, забурливший в крови, срочно требовал выхода.

Прикоснувшись к водной глади, я мимолётом отметила, что пальцы правой руки все же потеряли чувствительность. Играя с плавающими в воде жасминовыми цветами и стараясь игнорировать кружащих вокруг компаньонок, я размышляла.

Первая необдуманная злость, застилавшая мне глаза, успела схлынуть, уступив место обычной рассудительности. Следовало понять происходящее, систематизировать известную информацию и прикинуть вероятности — в общем, как всегда.

Для начала нужно было решить, зачем Эйтан выкинул такой странный фортель. Мысль о том, что Змей назвал меня своей любимой наложницей из каких-то политических соображений, была мною отброшена практически сразу: никакого влияния на серьёзные дела иштах-ихтас не имели, играя роль скорее любимых домашних животных, как правило, весьма недолговечных. Вероятность того, что все происходящее — шутка, также представлялась весьма призрачной: настолько далеко чувство юмора Змея не распространялось. Оставалось одно-единственное объяснение, хоть и весьма невероятное: Эйтан действительно представил меня, как свою любимую наложницу.

Разумеется, сначала осознавать это было неприятно, но здравое размышление изменило мои приоритеты. Определённо, для женщины моего происхождения титул иштах-ихтас был величайшим почётом, который мог быть оказан далеко не каждой. Опять же, с точки зрения Эйтана подобный поступок мог быть вполне оправданным: я предположила, что он действительно сильно увлечён мною, и многие вещи стали на место. Если бы он сейчас сделал меня Советником, мы бы виделись нечасто, а дни мои проходили бы в обществе различных служащих, большинство которых — вполне привлекательные мужчины. В своем Ведомстве я могла оказаться едва ли не единственной женщиной! К тому же, служащая имеет строго ограниченную зарплату, тогда как иштах-ихтас может приказать купить все, что угодно — её существование оплачивает казна.