Читаем без скачивания История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10—11 кл.: Пособие для общеобразоват. учеб, заведений - Валерия Хачатурян

Президент Вудро Вильсон, 1912 г.

Несколько раз на протяжении второй половины XIX в. США потрясали экономические кризисы, сре­ди которых самый страшный произошел в 1892 г. Мо­нополии, быстро развивавшиеся в стране с 1870-х гг., превращались в своего рода государства в государстве. Уровень жизни рабочих был достаточно низок, а усло­вия их труда тяжелы, хотя американские рабочие жи­ли лучше европейских. Расходы фермеров на перевоз­ки, на покупку машин и других необходимых для хо­зяйства товаров порой превышали доходы, так как перепроизводство сельскохозяйственной продукции приводило к снижению цен. Социальные контрасты ярко проявлялись в городах, где прекрасные совре­менные здания соседствовали с мрачными трущобами, много раз описанными журналистами.

Однако и правительство, и общество проявляли до­статочно большую активность, чтобы устранить или, по крайней мере, сгладить эти недостатки. Так, уже в 1880-е гг. по стране прокатилась волна возмущения против злоупотреблений монополий. В ответ на это правительство начало принимать меры по обузданию трестов и корпораций. В начале XX в. особенную ак­тивность проявил президент Т. Рузвельт. Нельзя ска­зать, что с произволом монополий было покончено, но он был существенно ограничен антитрестовскими за­конами. Прошли шумные судебные процессы, на кото­рых применялась тактика «беспощадной огласки».

Величественное развитие индустриализма обо­значает необходимость усиления контроля со сторо­ны правительства над капиталистическими пред­приятиями.

Т. Рузвельт

В 1880-е гг. развернулась борьба рабочих, со­здавших свои организации (Благородный орден рыца­рей труда, Американская федерация труда, со­циалистические партии). Рабочий класс США, ста­вивший перед собой, как правило, «ближайшие» экономические цели, к началу XX в. добился основ­ных прав (на организацию союзов и проведение забас­товок, на заключение коллективных договоров с рабо­тодателями).

Не меньшую активность проявляли и фермеры, объединившиеся в эти годы в ассоциации и союзы фер­меров, из которых в 1890—1892 гг. родилась мощная Народная партия. «Народники», пользовавшиеся ог­ромной популярностью в стране, критиковавшие кор­румпированность правительства, оказали большое влияние на политическую жизнь. Под давлением об­щества в начале XX в. начинается время реформ, или эпоха разгребания грязи, как называли ее сами амери­канцы.

Превращение страны в самую сильную индустри­альную державу в мире, при всех издержках и про-

И Коррупция— в переводе с латыни означает «подкуп».

393

тиворечиях этого процесса, произошло в значитель­ной мере благодаря результативному диалогу между государственной властью и обществом.

Вопросы и задания

1. Какое значение для процесса модернизации США имела Гражданская война Севера и Юга9 Каких успехов добились США в развитии экономики и технического прогресса к началу XX в ?

2. Какую роль в быстром успехе США сыграла американская демократия? В чем были ее преимущества по сравнению с ев­ропейской9 Каким образом американское общество пыталось сгладить противоречия, порождаемые капитализмом? Как ре­агировало на эти попытки правительство9 '

3. Объясните, что отличало США от других стран «молодо­го» капитализма на Западе

§6

ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ЭПОХИ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ

XIX в. — особая эпоха в развитии духовной куль­туры Запада. Интеллектуальная атмосфера на про­тяжении всего столетия оставалась сложной и напря­женной. Самые разнообразные точки зрения на мир, общество и человека сменяли друг друга, боролись и взаимодействовали. Ни одна философская система, да­же если какое-то время она была очень популярной, не могла занять господствующее положение.

Романтизм

Романтизм, зародившийся на рубеже XVIII— XIX вв., — это особое мировоззрение, которое прояви­ло себя в самых разных областях: в философии и поли­тике, в экономике и истории, в литературе и живопи­си, в поэтике и лингвистике. Его цель состояла в том, чтобы синтезировать все человеческие знания, по-но­вому постичь мир в его единстве и многообразии.

Романтизм во многом обязан своим происхожде­нием Французской революции, которая наглядно продемонстрировала всю сложность и противоре­чивость исторического процесса, величие человека, стремящегося преобразовать мир, и ограниченность его сил.

Романтизм вырос из этого горького исторического опыта, который дал острое ощущение противоречия между прекрасными теориями и суровой реальностью. Это побудило романтиков критично отнестись к идеям просветителей (хотя они и не были отвергнуты полно­стью) и к самой проблеме соотношения идеала и реаль­ности. Для просветителей реальность — это поле дей­ствия, на котором должно осуществляться задуман­ное. Для романтиков идеал и реальность трагически разорваны, лежат в разных плоскостях, но при этом идеал выше реальности.

Реальность — это настоящее, та эпоха и страна, в которой живет сам романтик. Но что же такое идеал и где его искать? Часто он отодвигается в далекое про­шлое, однако это вовсе не то прошлое, которое объек­тивно восстанавливается на основе документов. У ро­мантиков прошлое не совсем исторично. Скорее, это идеальный мир, сконструированный ими.

Такую условную историческую действительность романтики называли «магической» и видели свое вы­сокое назначение именно в умении преобразовать мир, сделать «знакомое — незнакомым». Там, где обычный человек увидит лишь привычный пейзаж, романтиче­ский поэт наполнит природу бурной жизнью: «у него эльфы танцуют на-поляне в свете Луны, и сильфы ле­тают в закатных лучах, и нимфы водят хороводы и плавают в реках, и гномы роют сокровища в недрах земли. Обычные люди становятся богами в свете иде­ала… и всех одухотворенных им поэт поведет за собою в свой мир», — писал один из немецких теоретиков ро­мантизма, И. Геррес, о новом восприятии мира. Это, в сущности, относилось не только к прошлому: преобра­зить и возвысить можно и настоящее. Но все-таки чаще романтики обращались к античности или средневе| ковью. Почему?

Древность, с точки зрения романтиков, отличалась от современности своей первозданностью, цельностью и естественной чистотой. «В людях древности, — счи­тал немецкий романтик Я. Гримм (1785—1863), — было больше величия, чистоты и святости, чем в нас, над ними еще сиял отблеск Божественного истока».

Романтики верили, что в древности гармоничным был не только человек, но и государство. «В истории каждого государства, — писал К. Брентано (1778— 1842), — бывает период здоровья, когда оно здравству­ет душою и телом, — тогда все благое вершится без шума, и тогда справедливость правит беспеременно и совершенно не вызывает ни в ком изумления…»

Такой тип государства, в котором все благое совер­шается бессознательно, само собой, романтики назы­вали органическим. Так, для русских романтиков-сла­вянофилов органическим государством, где царствует идеал правды, была допетровская Русь — тоже маги­чески преображенная.

Это пробуждало огромный интерес к истории, в том числе к истории национальной. Но в реальной по­литической жизни романтические теории, неправиль­но истолкованные, часто служили оправданием кон­серватизма и даже реакционности. Так происходило, например, в России, где власти искали нравственных обоснований крепостничеству и самодержавию в исто­рическом прошлом страны, в ее традициях; в то время как славянофилы настаивали на отмене «рабства».

Впрочем, романтизм далеко не всегда так тесно смыкался с политикой. Большинство романтиков просто пытались вернуть человечеству прежний здоро­вый, цельный взгляд на мир.

В одном мгновенье видеть вечность, Огромный мир — в зерне песка, В единой горсти — бесконечность И небо — в чашечке цветка.

В. Блейк, английский поэт романтик, 1803 г.

Мир, с точки зрения романтиков, не механизм, ка­ким представляли его просветители, а огромное орга­ническое, живое целое, состоящее из многих уровней, связанных друг с другом, — от царства минералов до самых высоких проявлений человеческого духа. Види­мый мир — лишь один из этих уровней, наиболее до­ступный восприятию и пониманию. И все это великое целое одухотворенно, пронизано Божественной силой, которую нельзя познать разумом, а можно лишь инту­итивно почувствовать. Тогда завеса обыденного при­поднимается, открывая «музыку сфер».

Мир всеголишь заколдован: Вкаждой вещи спит струна, Разбуди волшебным словом, — Будем музыка слышна.