Читаем без скачивания Малыш по договору. Подари мне счастье (СИ) - Довлатова Полина

Встаю с больничной койки, переодеваюсь обратно в домашнюю одежду, а в голове так и звучит голос Воскресенского.

“Нет у меня никого. Ни Лены, ни кого-то ещё. Кроме тебя”.

А следом в памяти всплывает фото Ольги в рамке на полке.

Идиотка наивная ты, Вершинина. Вот ты кто…

Выхожу из палаты, забираю в регистратуре свои документы и поднимаюсь в терапию, потому что вовремя вспоминаю, что у меня там осталась одежда. Игорь же меня со смены прямо в рабочей униформе увёз.

Сердце нервно сжимается, когда поднявшись на этаж терапевтического отделения, выхожу из лифта. Мне иррационально страшно снова наткнуться на того мужчину. Наркомана, поступившего к нам вчера утром.

Знаю, что это бред, тем более учитывая, что мы находимся в стенах клиники, где полно персонала. Да и зачем я ему, собственно, нужна… Глупость какая-то… но всё равно испытываю внутреннюю дрожь в тот момент, когда прохожу мимо его палаты в сторону сестринского поста.

Не знаю в какой момент я поняла, что что-то не так. Наверно, когда у меня за спиной послышались чьи-то шаги, а в следующую секунду на плечо легла чужая рука.

Резко отскочив в сторону, оборачиваюсь и… упираюсь взглядом в стоящую сзади Лесю.

— Господи, это ты, — шумно выдыхаю, прижимая к груди файлик с выпиской.

— Я конечно. Кто же ещё. Ты чего такая дёрганная?

— Не знаю… просто, ты так неожиданно подошла и… в общем испугалась. Думала, что это тот пациент… ну, который с наркозависимостью.

— Прости, я не хотела, правда. Я к тебе заглядывала где-то час назад, но ты ещё спала, и я будить не стала… И, кстати, можешь не переживать. Тот пациент выписался.

— В смысле выписался? Он же только вчера поступил.

— Ну вот так, —пожимает плечами Леся. — Ещё утром вчера. Часов в десять-одиннадцать.

Значит он ушёл фактически сразу после разговора с Игорем… Интересно о чём они тогда говорили? Воскресенский попросил его выписаться?

— Ты о чём задумалась?

— Да так, ни о чём. Просто… торможу немного после вчерашнего.

— Ты как вообще себя чувствуешь? — хмурится Леся, придирчиво меня разглядывая. — Как твой малыш?

— Всё хорошо. Просто небольшой тонус был, но сейчас уже всё нормально. Меня домой отпустили.

— Слава богу! Ты не представляешь, как я перепугалась. Прибежала Наташа ночью, говорит, Воскресенский тебя на руках принёс без сознания. Я уж даже думать боялась, что могло случиться…

— Всё в порядке… Слушай ты не знаешь где Анна Викторовна? Мне нужно ей выписку свою показать и предупредить, что я на больничный ухожу, — спрашиваю и тут же ловлю на себе Лесин удивлённый взгляд.

— Как, ты разве не знаешь?

— Не знаю что?

— Ну в смысле? Динозавриху же уволили…

В ступоре смотрю на Соловьёву и не могу понять шутит она или нет.

— Что за бред? — хмурюсь растерянно. — За что её могли уволить?

— Так из-за тебя же.

— Что значит из-за меня? Ты бредишь что ли?

— Ну в смысле не из-за тебя. Я неправильно выразилась. За то, что она тебя к наркоману тому отправила вчера утром.

— Ты… сейчас серьёзно или шутишь, я не понимаю?

— Да ты что! Тут вчера такой скандал был, ты бы видела. Воскресенский твой залетел на отделение с шальными глазами. Ты бы слышала, как он на Динозавриху орал! Даже мне страшно стало! А эта коза старая так вообще чуть не обделалась. Вся красными пятнами пошла. Даже слово вставить боялась, пока он тут на неё орал при всех. К главврачу потом пошёл. Уж не знаю, что он там ему сказал, но закончилось всё тем, что Динозаврихе предложили написать заявление по собственному и выпихнули без отработки. Потому что она не имела права, зная, что ты в положении, отправлять тебя в палату к наркозависимому.

— Жесть… — выдавливаю, прислоняясь спиной к стене, потому что от такого количества информации у меня начинает кружиться голова.

— Жесть не то слово! Вот я так и знала, что карма однажды настигнет эту стерву! Бумеранг он такой. А вообще, повезло тебе, Алис. Я тебе даже завидую немного, — мечтательно закатывает глаза Леся. — О таком мужике только мечтать можно. Хотя, лично на мой вкус он слишком старый... А с другой стороны, может это и не плохо. Зато взрослый, состоявшийся мужчина. И ты за ним точно как за каменной стеной будешь. Считай как рыцарь тебя от дракона вчера спас. Точнее от Динозаврихи, — усмехается Леся. — Да ещё и возле палаты твоей всю ночь дежурил.

— Дежурил? А мне Комарова сказала, что он меня привёз и сразу уехал…

— А это кто вообще такая?

— Это… врач из гинекологии, которая вчера меня принимала.

— Ну, не знаю, что там сказала твоя Комарова, но я к тебе ночью несколько раз заскакивала. С интервалами в часа три. И лично твоего Воскресенского видела.

Значит всё-таки он был здесь…

Сердце от этой мысли делает кульбит и начинает активно барабанить. Тут же выдыхаю медленно, пытаясь его утихомирить, потому что боюсь, что это может навредить ребёнку.

Я вообще теперь боюсь любых лишних волнений. Удивительно, стоит только один раз чему-то пойти не так, как начинает всего бояться и от всего перестраховываться. Наверно так будущие мамы и становятся параноиками.

Хотя, я ведь не мама. Я, собственно говоря, вообще никто…

— Так, ладно, мне бежать уже пора. Сегодня больных много поступило, нужно всех оформить и листы назначения разобрать.

Попрощавшись с Лесей, захожу в сестринскую, быстро переодеваюсь в свою одежду, спускаюсь вниз и выхожу из клиники.

На улице, не смотря на лето, довольно прохладно. Видимо приближающаяся осень даёт о себе знать. А я как назло без куртки. Хорошо, что хотя бы сумка при мне, а то пришлось бы деньги на метро у Леси одалживать.

Собираюсь уже было перейти дорогу в сторону подземки, но даже шага сделать не успеваю, потому что дорогу мне в буквальном смысле слова перегораживает резко затормозившая машина.

Глава 41

Глава 41

Наверно я окончательно чокнулась, если от вида Воскресенского, выходящего из джипа радуюсь, как ребёнок, которому подвалил целый вагон конфет.

И плевать, что судя по его выражению лица он очень зол. Зато приехал. Специально приехал, чтобы меня забрать.

Где-то на периферии сознания здравый рассудок тихо шепчет, что это ничего не значит, но я его упорно игнорирую. Дура, наверно. Но ничего поделать с собой не могу. Ведь приехал же всё-таки. Сам. Хотя, если переживал за ребёнка, то мог просто такси за мной послать.