Читаем без скачивания Нексус - Рамез Наам

Робин обернулась. Это был ребенок — маленькая девочка лет семи. Робин присела на корточки, улыбнулась, протянула руку.

— Меня — Робин, — сказала она. — А тебя как?

Она смотрела с изумлением, лишившись дара речи. Детское сознание напоминало драгоценный камень, чистый и прозрачный, маленький и в то же время сияющий. Как Робин может ее ощущать? Неужели этот ребенок на нексусе? Кто же мог это сделать?

— Меня зовут Маи, — сказала девочка своим высоким, слабым голосом, положив свою ручку в руку Робин. Ее сознание излучало покой. Робин не следует беспокоиться. Никто не сделал ей ничего плохого. Робин хотелось плакать, зная, что этому ребенку ничего не грозит.

За девочкой стояла Чария. Робин ощущала исходящие от нее поддержку и покой, ее любовь к ребенку.

— Маи, — сказала она по-тайски, — почему ты не спишь?

Робин почувствовала ответ, зародившийся в крохотном сознании Маи. Она их чувствовала, и эти ощущения были прекрасными. Она ощущала любовь, она ощущала будущее, когда мир станет одним целым.

Робин повернулась к Чарии.

— Но как… — спросила она пожилую женщину. — Как это может быть?

Чария взглянула на них.

— Когда ее мать носила Маи, то использовала нексус. И… другие вещи. Один друг прислал ее мать к нам. Вот так и родилась Маи. — Чария присела на корточки, колени ее при этом скрипнули. Она погладила Маи по голове.

— И что, все… — начала Робин.

Дети матерей с нексусом все такие?

Пожилая женщина покачала головой.

— Нет. Только некоторые.

Робин кое-что уловила. Убежище на юге, в провинции Наратхиват, возле крошечной деревушки Маэ-Донг. Место покоя, где укрылось несколько таких детей, куда в один прекрасный день может отправиться Маи, если этого захочет.

— Я особенная, — сказала Маи.

— Да, это так, Маи, — улыбаясь, сказала Чария, излучавшая любовь и нежность. — Ты должна идти спать.

Маи покачала головой и посмотрела на Робин.

— Ты пойдешь со мной поиграть? — От нее исходили детское любопытство и удивление. Это было заразительно. Робин не могла себе представить что-то более приятное, чем игра с этим ребенком.

Робин посмотрела на матушку Чарию. Пожилая женщина кивнула.

— Ты можешь немного поиграть, Маи. А потом снова ляжешь спать.

Маи ответила счастливым воплем и волной восторга. Робин почувствовала, как ее душа тоже возносится ввысь. Как будто прочитав то, что у нее на сердце, Маи взяла ее за руку и вприпрыжку повела по коридору.

Ее комната была чуть больше чулана, но полна любви. На стенах висели рисунки. Яркие геометрические мандалы[34], тайские сказочные принцессы, слоны с сидящими на них Буддами. Чария и Ниран, совсем как живые, с ребенком между ними. Яркие линии соединяли чакры трех фигур — серия из многослойных треугольников в многоцветной радуге.

Маи показала Робин свои игрушки. Там была мягкая игрушка, изображавшая слона с вычурным ящиком на спине, чтобы в нем ездить. Обезьяна размером со слона. Красивая тайская принцесса в золотисто-красном платье. Будда, который ездит в этом ящике. Вложив обезьянку в руки Робин, Маи тут же выдумала историю о том, как принцесса заснула в лесу глубоким сном, и обезьянке пришлось привести Будду на слоне, чтобы ее разбудить. Девочка говорила то по-английски, то по-тайски, крохотное сознание Маи излучало образы и эмоции.

Робин с трудом следила за игрой. Ее переполняли чувства, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она не могла не восхищаться существованием этого ребенка. Такого маленького. Такого беззаботного. Девочка излучала счастье. Излучала радость. Излучала безмятежность. Здесь Маи чувствовала себя в полной безопасности. Здесь она чувствовала себя любимой. Здесь… среди… среди… в этом ужасном…

— Я бы хотела иметь сестру, — сказала Маи. Она выражала свои мысли как эмоциями и желаниями, так и словами. Чтобы кто-то держал ее за руку. Чтобы кто-то заплетал ей волосы. Чтобы кто-то спал с ней ночью. Чтобы было с кем поиграть. Чтобы было с кем посмеяться и поделиться секретами.

— А у тебя есть сестра? — спросила Робин маленькая девочка.

Робин лишь покачала головой. Сердце отчаянно колотилось, готовое выскочить из груди, говорить она не могла.

— А ты хотела бы стать моей сестрой? — спросила Маи.

Из глаз Робин потекли слезы. Она сама не знала, почему.

В ее сознании появилось лицо. Девочка, маленькая девочка, пожар… Нет, нет, нет!

Маи коснулась лица Робин своей маленькой ручкой.

— Не надо грустить.

У Робин вырвалось рыдание. Она притянула девочку к себе, обняла ее.

Своими крошечными губами Маи поцеловала ее в щеку.

— Моя мамочка тоже умерла, — сказала она.

Нет, нет. Ее родители живут в Сан-Франциско. Они учителя. Ее родители не умерли. Они не погибли во время пожара. Они не были… Не были….

Ее сестра! У нее вырвался стон. Она сходила с ума. У нее никогда не было сестры. Ее сестра погибла во время пожара. Она пошла бы на убийство ради своей милой маленькой Аны. Она убила бы всех. Нет, у нее вообще никогда не было сестры!

— Все хорошо, Сэм, — сказала Маи. — Ты можешь быть моей сестрой.

Сэм? Нет, ее зовут Робин. Робин Родригес. Она аспирантка из Стэнфорда. Она здесь для того, чтобы участвовать… Она здесь для того, чтобы… Она здесь…

Ее сестра Ана. Боже мой! Из глаз текли слезы. Скорбь была невыносимой.

— Шшш… Все хорошо… — Что-то происходило. Происходило в ее сознании. Яркий свет — белый, восхитительный, сияющий. Это Маи. Она была внутри нее, что-то делала, утешала, отталкивала тени.

Ее зовут Саманта Катаранес. Когда-то давно она была кем-то другим. Какая-то ужасная вещь изменила ее, сделала той, какая она есть сейчас. Она потеряла все, что любила. Она похоронила это в ящике внутри своего сознания. Свет сознания Маи открыл его и вытащил содержимое наружу, нисколько не смягчая, но придавая Сэм храбрости снова это увидеть — увидеть все. Эта девочка, или нексус, или эмпатек, или все они вместе, окутали ее любовью, и она увидела, что должна вырваться из ловушки, что не должна всю жизнь пробыть заложником этих лет, что она выше всего, что может с ней произойти, что может не только это преодолеть, не только овладеть этим, но и выйти за его пределы, оставить его позади.

А эта девочка… Эта Маи… Она так похожа на ее сестру. Это место, эти люди — все так похоже на то место, где она выросла, на место, где произошли ужасные вещи, на людей, которые их совершили. И вместе с тем не похоже. Все полностью, абсолютно отличается. Ана знала, что такое боль, и узнала бы еще больше… А эта девочка… Маи — она знает, что такое любовь. Эта и есть та мечта, которую пытались реализовать ее родители. Сэм боялась за нее — такую хрупкую, такую чудесную.