Читаем без скачивания Под черным флагом. Быт, романтика, убийства, грабежи и другие подробности из жизни пиратов - Дэвид Кордингли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда экипаж корабля Беллами «Уида» был схвачен и доставлен в Бостон для суда, пираты попросили о встрече именно с Мэзером. Он молился вместе с ними и вразумлял их, напоминая, что «все богатства, добытые бесчестным путем, должны быть справедливо утрачены в кораблекрушении, пока люди не встанут на путь покаяния и спасения»[438]. Пока восемь приговоренных шли к виселице, Мэзер успел поговорить с каждым из них по очереди. Позже он опубликовал эти беседы в своей брошюре, в которую включил текст одной из его проповедей[439]. Хотя Мэзер, вне всяких сомнений, отредактировал эти беседы, они явно показывают его религиозное рвение и дают некоторое представление о мыслях пиратов, идущих навстречу своей смерти.
«Как ты думаешь, готово ли теперь твое сердце?» – спросил Мэзер Томаса Бейкера, 29-летнего голландца, портного по профессии.
«Ох, я ужасно себя чувствую! Господи Иисусе, всемилостивый Иисус, не оставляй меня!»
«Ты осознаешь, что был великим грешником».
«Конечно! Я осознаю! Но возможно ли, что Бог смилостивится над таким грешником, как я? О Боже, прошу, помилуй меня, грешного!»
«Друг мой, это самое первое, о чем я тебе говорил. Каждый достоин милости! Слушай внимательно, что я скажу тебе. Я вижу, что ты сильно страдаешь, но в тесные врата входят лишь с такими страданиями».
Коттон Мэзер оставил Бейкера и обратился к Саймону Ван Ворсту, молодому человеку 24 лет, который родился в Нью-Йорке, а после отправился на вест-индский остров Сент-Томас:
«Из всех твоих прошлых грехов, какие сейчас мучат тебя пуще всего?»
«Моя неуважительность по отношению к родителям и осквернение субботнего дня».
«Твой грех против религиозного образования сильно усугубляет все остальные твои грехи. Прошу, пойми это».
«Да, сир».
«Но я бы хотел, чтобы ты и все твои несчастные товарищи здесь осознали преступление, за которое вы будете изгнаны из числа живых. Вы убийцы! Кровь убитых вами взывает к Небесам за наказанием. Как и кровь бедных пленников (их было 14, насколько я слышал), которые погибли, когда «Уида» затонула во время шторма, что выбросил вас на берег.
«Нас заставили».
«Заставили! Нет! Разве существует человек, который мог бы сказать, что его заставили совершить грех против славного Бога. Заставили! Нет! Разве не мог ты выдержать что угодно, лишь бы не согрешить так, как ты согрешил. Лучше погибнуть мучеником от жестоких рук своих собратьев, чем стать одним из них. Теперь скажи, что ты думаешь о дурной жизни, в которой ты оставил Бога? Неужели ты не можешь сказать ничего, что могло бы хоть немного утешить твоих достойных родителей (которых ты убил)? Не можешь даровать им свет в этой тьме?»
«Я от всего сердца сожалею о том, какую жизнь вел. Я умираю с надеждой, что всемогущий Бог будет ко мне милостив. Я предпочел бы умереть сегодня днем, чем вернуться к той жизни, которой я жил, чем снова совершить те же преступления».
«Твои слова правильны и возвышены, но подобные слова я слышал и от тех, кто после замены приговора (которой у тебя не будет) снова вернулись на путь преступлений. Теперь я оставлю тебя в руках Того, кто видит твое сердце. Моли его! Пусть твое сердце будет чистым!»
Беседа с Джоном Брауном, 25-летним жителем Ямайки, которого пираты захватили неподалеку от Кубы, звучала так:
«Браун, в каком состоянии, в каких чувствах тебя застает смерть, которая через несколько минут тебя настигнет?»
«В очень, очень плохих!»
«Значит, ты считаешь себя самым несчастным из грешников?»
«Да, самым несчастным!»
«Твое сердце было удивительно черствым».
«Да, и оно становится еще черствее. Я не знаю, что со мной не так. Я не могу перестать удивляться самому себе!»
«Нигде ты не найдешь более помощи, кроме как у милосердного Спасителя, о котором я тебе напоминаю».
«Ах, да разве Бог смилостивится над таким грешником?»
«Грешником… Увы, у тебя есть основания так говорить! Но молю, скажи, какие еще особые грехи лежат на твоем сердце тяжелым бременем?»
«Да ведь я повинен во всех грехах на свете! Я даже не знаю, с какого греха начать! Могу начать с азартных игр! Нет, с блуда, который привел к играм, а игры привели к пьянству, пьянство – ко лжи, ругани, богохульству и всему плохому, а потом к воровству и к этому!»
Как и в случае с Квелчем и его командой, Мэзер читал последние молитвы команде Беллами с лодки, которая стояла у берега, где находилась виселица. Поимка Уильяма Флая и его людей в 1726 г. предоставила преподобному Мэзеру Коттону еще одну возможность проповедовать о зле пиратства и наставлять осужденных[440]. Как и всегда, он записал свои беседы и проповеди и издал их. Флай не был сговорчив. Он отказался идти в молитвенный дом, где Мэзер произносил проповедь в воскресенье перед казнью, и демонстрировал полное отсутствие требуемого от него раскаяния. С храбрым видом Флай направился к месту казни с бутоньеркой в руках, по дороге окликая людей в толпе. Он пружинистой походкой взобрался на эшафот, пристыдил палача за то, что тот не разбирается в своем ремесле и показал ему, как надо правильно управляться с веревками. Его неукротимый дух, несмотря на неодобрение суда и увещевания Коттона Мэзера, был примечателен, но не необычен. Удивительное количество пиратов вели себя вызывающе в конце жизни и отказывались умирать в раскаянии, которого от них требовали. Губернатор Харт после казни одиннадцати пиратов на Сент-Китсе в 1724 г. написал, что они «выказывали больше признаков скорби и раскаяния, чем обычно можно встретить среди этих гнусных людей»[441].
Предсмертные речи и признания преступников, повешенных в Англии и ее колониях, обычно распечатывали и продавали в огромных количествах в дни после казни. Крупнейшим из источников, в которых можно найти такие речи, является периодическое издание XVIII в. под названием «Капеллан Ньюгейта, его свидетельства о поведении, признаниях и предсмертных словах преступников, казненных в Тайберне». Большинство из них были произнесены ворами и убийцами, повешенными в Тайберне, но есть и речи некоторых пиратов. В Бостоне, как уже упоминалось, преподобный Коттон Мэзер записал и опубликовал последние слова пиратов, которых повесили в то время, когда он работал там священником. Похожие свидетельства публиковались в других портах и гаванях, где вешали пиратов.
Отрепетировав речь вместе с капелланом в свои последние часы в тюрьме, осужденные говорили на религиозном языке
