Читаем без скачивания Триста неизвестных - Петр Стефановский

Поражала и одна непонятная техническая деталь конструкции самолета. Он имел, в отличие от всех машин того времени, управляемый в полете стабилизатор — при помощи электромотора. Зачем это понадобилось немцам? От управляемых стабилизаторов самолетостроители всех стран отказались еще лет десять назад, заменив их управляемыми триммерами на руле глубины.

Нам предстояло тщательно изучить трофейный самолет, снять с него все летные характеристики, не погубив при этом ни машину, ни тем более летчика. Таков был приказ командования. Дело усложнялось еще и слишком ничтожным ресурсом немецких турбореактивных осевых двигателей ЮМО-004 — около двух часов. В течение такого короткого времени один из двигателей обычно загорался в полете, угрожая пожаром всему самолету.

Кому же поручить необычный самолет? Кто из хорошо мне известных испытателей сумеет разгадать этот технический ребус, не совершив роковой ошибки, расплата за которую — смерть? Не ночь и не день ломал я голову над этим вопросом.

Здесь, безусловно, нужен хороший инженер-летчик, способный самостоятельно, быть может, в самый неподходящий, критический момент, решить любой внезапно возникший вопрос. Мой выбор остановился на начальнике отдела испытаний истребительных самолетов инженере-летчике Андрее Григорьевиче Кочеткове, А. Г. Кочетков начал самостоятельно летать в 1929 году, через десять лет окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского. Встретившись на выпуске с начальником НИИ ВВС комдивом А. И. Филиным, он попросился в испытатели. Комдив удовлетворил его просьбу. Ничем внешне не выделяющийся, среднего роста, с круглым открытым лицом и ладно скроенной крепкой фигурой, всегда жизнерадостный и веселый, Кочетков как-то сразу врос в испытательскую среду. Особенно крепко Андрей Григорьевич запомнился мне после одного случая.

В тот день выполнялся облет нового опытного высотного истребителя МиГ-1. Один экземпляр самолета испытании потерпел катастрофу, погиб старейший заводской летчик-испытатель Аркадий Никитович Екатов.

Облет обычно производится несколькими летчиками.

Подошла очередь А. Г. Кочеткова облетывать "миг". Не простое это дело освоить новую машину, тем более когда знаешь, что на ней уже погиб более опытный товарищ. Все мы собрались на аэродроме и с нескрываемым волнением следили за Кочетковым. Он занял свое место в кабине. Запуск. Взлет. Набор. Ввод в первый разворот. И вдруг мотор прекратил работу! Катастрофа казалась неизбежной. Развернуть машину на 180 градусов без работающего мотора в такой ситуации весьма сложно. Поэтому инструкция гласит четко: при сдаче мотора после взлета до первого разворота садиться прямо перед собой. Это правило выработала сама жизнь. Сколько прекрасных летчиков погибло, пытаясь развернуться на спасительную площадку родного аэродрома. Но всегда не хватало высоты или скорости, а порой того и другого вместе. В результате — обломки самолета и изуродованный труп летчика. Кочетков блестяще посадил опытный МиГ-1 на аэродром. Ценнейший опытный экземпляр самолета был спасен. Много сложных и опасных ситуаций возникало у Кочеткова на его нелегком пути летчика-испытателя, и всегда он находил единственно верный выход.

Сейчас Андрею Григорьевичу предстояло раскусить, пожалуй, самый крепкий орешек в его летной жизни. Он тщательно изучил самолет, двигатель, специальное оборудование, всесторонне продумал весь ход выполнения намеченной программы.

В первые послевоенные годы самолеты, как правило, летали с грунтовых аэродромов. У нас же имелась бетонированная взлетная полоса, построенная специально для чкаловского рекордного перелета в Америку через Северный полюс. Андрей решил использовать ее для экзамена Ме-262.

Ранним утром 15 августа 1945 года инженер-летчик А. Г. Кочетков первым в Советском Союзе вылетел на турбореактивном трофейном самолете. Полет "со многими неизвестными" прошел успешно. Мы искренне поздравили Андрея Григорьевича с большой удачей.

Всего Кочетков выполнил восемнадцать полетов — последовательно наращивая скорость, скороподъемность, высоту. И в каждом из них где-то неподалеку витала смерть…

Самым трудным оказался последний. Он происходил в ноябре 1945 года. Следовало выполнить горизонтальную площадку с максимальной скоростью на высоте 11 тысяч метров. Скорость быстро нарастала, достигнув максимальной — 870 километров в час. Вследствие смещения аэродинамического центра давления назад самолет все время "зависал на ручке" — стремился нырнуть в пикирование. Одной рукой летчику невозможно было удержать машину в горизонтальном положении. Кочетков начал действовать двумя. Пикирующая тенденция продолжала увеличиваться. По телу поползли мурашки. Глаза быстро перебегали с приборной доски на все уменьшающееся расстояние между основанием ручки управления и сиденьем летчика. Так мы проверяли оставшийся запас хода рулей. Тянущие усилия на ручке уже превышают 24 килограмма. Необходимо срочно воспользоваться стабилизатором, уменьшить их на руле. Но увы! Стабилизатор не двигается с места. Запас хода ручки почти весь исчерпан. Единственное спасение немедленно уменьшить скорость.

Удерживая с колоссальным напряжением ручку правой рукой, летчик переносит левую на сектора управления двигателями и убирает обороты. Вот где пригодилась русская силушка, которой, по-видимому, не хватало в подобных случаях немецким пилотам! А может быть, и не только силы, но и выдержки? Кнопки-то передатчика радиостанции находились на одном из секторов двигателей. В панике вытягивая самолет из пикирования двумя руками, фрицы не могли радировать в эфир о своих бедах.

Однако почему же отказало управление стабилизатором? Нашелся ответ и на этот последний вопрос. Быстрая смена положительной температуры отрицательной при повышенной в этот день влажности воздуха способствовала образованию ледяной корки на контактах электровыключателя стабилизатора.

Так была разгадана Андреем Григорьевичем Кочетковым тайна "Мессершмптта-262". И только теперь, спустя два с половиной года, несколько прояснились причины гибели капитана Григория Яковлевича Бахчиванджи на крылатой ракете. БИ-1 имел также обычное крыло дозвуковой аэродинамики.

30 октября 1945 года, вторым после А. Г. Кочеткова, на Ме-262 поднялся в воздух я. Странно, конечно, но так уж сложились обстоятельства, что мне, советскому летчику-испытателю с весьма приличным стажем, судьба уготовила первый в жизни полет на реактивном самолете, не на своем, отечественном, а на чужестранном, бывшем вражеском.

Признаюсь чистосердечно, поднявшись на Ме-262, почувствовал себя в воздухе так же, как и в первом полете летом 1927 года на учебном самолете "авро". Все было новым, неизведанным. Не тараторят двигатели, нет обычной вибрации, вызываемой работой винтомоторной группы. Машина плавно пронзает воздух, как будто парит в нем. Слышится только легкий посвист. Непривычно большие показания скорости…