Читаем без скачивания Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности - Владимир Гаков

Миросима — вот что это будет.

Понимаю, конечно, что нашел всего лишь случайное созвучие в русском языке, но оно никак нейдет из головы. Не может все это накопленное количество "мегасмерти" (которое и разум, и эмоции уже не в состоянии воспринимать) не перейти в "новое качество". Можно считать боеголовки и мегатоннаж — но какой в том смысл? Ведь в одночасье осуществится не просто миллион Хиросим (а нехитрый подсчет, причем явно заниженный, показывает, что мы это уже в состоянии себе позволить) — но одна Миросима сразу на всей планете.

Первый и последний — ультимативный — опыт. Амбициозный эксперимент, которым молодой разум, благодаря неведомо какой счастливой случайности возникший и развившийся на третьей планете ничем не примечательной звезды, заявит о себе. Да так громко, что услышат по всей Галактике (если, конечно, будет кому слушать).

Но и это не все, что "скрыто" в образном сравнении Сагана.

Вторую мировую войну кто-то начинал, в ней кто-то оборонялся, кто-то применял недозволенные — по меркам человечества — методы ведения войны. И был за то осужден трибуналом народов в Нюрнберге. А "ядерный эксперимент" может начаться… просто по ошибке!

Как именно — на сей счет существует много сценариев; но в качестве примера познакомлю читателя с одним, тем более что он вполне смахивает на сюжет научно-фантастического романа.

Профессор Герберт Абрамс свое выступление на семинаре "Лицом к лицу со Злом" (собранном в небольшом техасском городе Сагедо в 1986 году) начал с изложения некой воображаемой лекции. Ее будто бы прочел в 2 часа пополудни 19 сентября 1998 года (обратите внимание на дату!) аргентинский историк профессор Кордова. Тема лекции — "Ретроспективный" взгляд на войну 1990 года".

Позволю себе процитировать ее с минимальными сокращениями:

"24 сентября 1990 года Советский Союз согласился предоставить своим сирийским союзникам несколько ядерных боеголовок "для сохранения военного баланса с Израилем". Две недели спустя, 10 октября, в Египте был совершен переворот, и шиитская община "братьев-мусульман" под водительством муллы Мустафы Ибрагима захватила Каир. Мустафа разорвал камп-дэвидские соглашения и потребовал возвращения Египту "исконных земель". 17 октября шииты осадили американское посольство в Каире. Их отряды захватили на летном поле несколько самолетов с системой раннего предупреждения АВАКС. Перед угрозой вторжения Израиль двинул войска на юг Синайского полуострова. Сирия вторглась в Ливан. Израилю не улыбалась перспектива сражаться на два фронта, и он прибегнул к предупредительной бомбардировке сирийских военных аэродромов… США немедленно заявили о своем невмешательстве и направили Израилю официальный протест. Тем не менее Советский Союз обвинил американцев в подстрекательстве Израиля, после чего пять советских военно-воздушных дивизий в Восточной Европе были приведены в состояние полной боевой готовности.

День спустя сирийские танки вторглись в северные районы Израиля, где завязались ожесточенные бои. В то же время отряды шиитов вошли в Саудовскую Аравию и захватили аэропорт в Джидде. Соединенные Штаты оказались втянуты в ситуацию, в которой нельзя было не вмешаться…

8 октября "части быстрого реагирования" 82-й воздушно-десантной дивизии вошли в Израиль; в ответ советские войска были введены в Сирию. Как только американские части захватили районы Израиля, сирийский президент понял, что дело зашло слишком далеко, и дал приказ своим войскам отходить, ибо ядерное столкновение становилось неизбежным. Но машина войны уже шла своим ходом: 30 октября 1990 года сирийцы нанесли тактический ядерный удар по Иерусалиму, разрушив священный город до основания.

На следующий день звено бомбардировщиков В-52 осуществило удар возмездия по Сирии. Президент США созвал совещание Объединенного комитета начальников штабов, на котором в результате анализа ситуации был сделан вывод о неизбежности ответной массированной советской ядерной атаки. Стратегическая авиация была поднята в воздух, подводные лодки изготовились к залпу, и на все пусковые пульты стратегических ядерных ракет были поданы команды тревоги. Эти приготовления не прошли мимо внимания советского Генерального штаба, руководители которого пришли к выводу, что крупномасштабная ядерная война с Соединенными Штатами стала неотвратимой…

На рассвете 31 октября 1990 года радары системы НОРАД отметили появление многочисленных целей, и командование американской стратегической авиации получило приказ к запуску ракет "MX" и "Минитмен".

…Когда день пошел на убыль, стратегические ядерные арсеналы воюющих сторон были полностью израсходованы. И с заходом солнца битва закончилась; те, кому посчастливилось уцелеть, были заняты только поиском пищи, убежищ, медицинской помощи… Гигантские пожары полыхали над субконтинентами. Резко похолодало. Копоть и пыль покрывали собой останки цивилизации. Северное полушарие представляло собой месиво из гальки, валунов, треснувших пород — словом, то, что геологи на профессиональном языке называют "остаточными россыпями"… Наступила тишина.

Таким образом, заключил профессор Кордова в мертвой тишине, которая покрыла потрясенную аудиторию, многие элементы, которые думающие люди определяют как возможные причины "несанкционированной" ядерной войны, все, как один, проявились и в данном случае. Региональный конфликт, внутренние проблемы различных стран, эскалация "обычной" войны, иррациональное поведение лидеров, распространение ядерного оружия, локальная война между союзниками "сверхдержав", ограниченный упреждающий ядерный удар, военные приготовления и, наконец, решение ударить первыми, принятое в результате дезинформации и ошибки в расчетах… Счастье, что мы в Аргентине никогда не обладали ядерным оружием"[106].

Автор этой "лекции" (как и сразу за ней следующего профессионального доклада на тему "случайной" ядерной войны) весьма далек от научной фантастики, от литературы вообще. Профессор радиологии Стэнфордского университета, национальный сопредседатель организации "Врачи за социальную ответственность" и первый вице-президент международного движения врачей… Но и его властно притягивает фантастика!

Можно спорить с профессором Абрамсом по частностям — но нужен ли спор? Абрамс ведь не утверждает, что в реальности все произойдет именно так (оставим на его совести "ядерную помощь" СССР Сирии и начало ядерного обмена ударами по вине опять-таки Советского Союза…). То, что сегодня мир еще чреват подобными возможностями, трудно оспаривать. Мы ведь тоже лишь подавно кардинально переосмыслили всю "теорию" политических приоритетов…

Профессор Абрамс в своем сценарии заимствовал образ "русских" из тех — доперестроечных — времен, которые еще не отошли в легендарное безвозвратное прошлое. Если бы американский врач внимательнее прислушался к тому, что было сказано уже на женевской встрече в верхах — а это шел ноябрь 1985 года, — он, наверное, значительно переработал бы свою версию непроисшедших событий. Хотя вряд ли бы отказался от схемы в общих чертах — потому что все описанное может произойти…

А на пресс-конференции, состоявшейся сразу же по окончании той первой встречи лидеров двух стран, от которых сегодня в значительной мере зависит, быть или не быть человечеству, Генеральный секретарь ЦК КПСС сказал, в частности, следующее: "В нынешних условиях речь уже идет не только о противостоянии двух общественных систем, по и выборе между выживанием и взаимным уничтожением. Иначе говоря, самим объективным ходом мирового процесса вопросы войны и мира, вопросы выживания поставлены в центр мировой политики. Я хочу подчеркнуть, что специально употребляю слово "выживание" не для того, чтобы драматизировать обстановку, нагонять страх, а для того, чтобы мы все глубоко почувствовали и осознали реальности сегодняшнего мира"[107].

Ответственность.

Слово, приобретающее новое качество, поистине сокровенный смысл в нашем буквально нашпигованном ядерной взрывчаткой мире. В наше сотканное из тревожного ожидания катастрофы время.

"Взрыв всегда возможен" — так назывался ранний рассказ Роберта Хайнлайна, знакомый советскому читателю. Рассказ, между прочим, о возможности трагедии, подобной чернобыльской… Однако мне представляется символичным название этого произведения.

Когда в наши дни многие, по их собственным словам, "утомившись" от всей этой антиядерной деятельности, указывают на иные, не менее животрепещущие проблемы, достойные приложения сил, эта усталость понятна. Действительно, скоро полвека борьбе за устранение атомной опасности, а бомба по-прежнему висит над нашей головой. Эффект привыкания, инстинктивная реакция утомленного человеческого мозга на возможный перегрев… Как ни ужасно это звучит, но мы привыкли и к ситуации нависшего над нами дамоклова ядерного меча — просто стараемся не думать о нем, переключив внимание на другие заботы.