Читаем без скачивания Война ведьмы - Джеймс Клеменс

На смертном одре, со стрелой, торчавшей, словно сорняк, из окровавленной груди, Верховный Килевой обратился к своему народу только с двумя просьбами. Во-первых, перед смертью он хотел увидеть, как его сын получает драконий зуб — символ предводительства. И во-вторых, он хотел, чтобы Пиноррр служил его сыну в качестве шамана. Никто не мог оскорбить честь этого человека отказом. В тот же день, еще до захода солнца, Ульстер получил предводительство над «Драконьей шпорой», и Пиноррр перешел на его корабль.

Раздумья Пиноррра прервал крик боли. Наказанный матрос, закованный в кандалы, рухнул на палубу. Вся его спина была в красных полосах. Удары оставили глубокие порезы, в одном из них Пиноррр заметил белеющую кость. Лицо шамана посерело. Для такой дикой жестокости не было никаких оснований. Избиение провинившегося должно было быть наказанием, но не убийством.

Ульстер подошел к распростертому человеку, держа в руках ведро с морской водой, в которой он вымачивал свой кнут. Матрос застонал и попытался свернуться в клубок, словно ожидая еще одного удара. От боли он уже давно перестал считать удары и вообще соображать, превратившись в измученное животное. Ульстер встал над избитым человеком и медленно вылил ему на спину соленую воду. Снова раздались крики боли, пронеслись над палубой и полетели над морем.

Пиноррр постарался не съежиться. Когда Ульстер наконец отбросил пустое ведро и обернулся к Пиноррру, старому шаману удалось натянуть на лицо пустое, безразличное выражение. В глазах молодого человека светилось удовлетворение.

Сжав кулаки за спиной, Пиноррр молчал. Как это жалкое существо могло быть сыном такого прекрасного человека, как покойный Верховный Килевой?

Вытирая руки, Ульстер подошел к Пиноррру.

— Ну, а теперь, какие у тебя для меня новости?

Пиноррр изо всех сил постарался произнести ровным почтительным тоном:

— Я чувствую, что с юга приближается шторм. Сильный.

Ульстер посмотрел на ясное небо и спокойное море.

Увидев в глазах килевого сомнение, Пиноррр чуть не ударил этого человека. Никто не позволял себе сомневаться в слове шамана, особенно если этим шаманом был Пиноррр ди Ра. Все знали, что его ражор мага, его морское чувство — самое безошибочное во всем флоте дрирендая. Морские боги щедро благословили Пиноррра, и сомнения этого ублюдка означало, что он сомневается не только в шамане, но и в богах. Такое бесчестие могло быть вырезано только острием меча. И все же Пиноррр молчал. Ульстер был сыном его друга, и он почтит память мертвого, служа этому дурачку как можно лучше.

— И что же нам делать? — спросил Ульстер, опять оборачиваясь к Пиноррру.

— Приближающийся шторм разразится ночью. Нужно вывесить флаги и передать предупреждение другим кораблям флота. Нужно найти…

Ульстер нетерпеливо отмахнулся:

— Конечно, конечно. Я прикажу, чтобы просигналили до заката. Что у тебя еще? А то мне пора обедать.

Пиноррр слегка наклонил голову.

— Я прошу прощения, что не пояснил с самого начала, Килевой Ульстер. На нас летит не обычный шторм, когда требуется только зарифить паруса, натянуть штормовые леера и задраить люки. Это — буря, идущая с далекого юга. Убийца кораблей.

И снова в глазах Ульстера появилось сомнение.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, — холодно произнес Пиноррр, позволив себе каплю гнева в голосе, — что флот нужно оповестить немедленно. И чтобы защитить корабли, необходимо до бури найти надежную гавань.

Ульстер покачал головой, слегка напрягшись от резкого тона Пиноррра.

— Дрирендая не убегают от штормов, словно толстопузые купеческие корабли. Наши судна справятся с любой бурей.

Пиноррр полностью отбросил свое притворное послушание:

— Ты неправ, Ульстер. Ты слишком молод и еще не видел, какие бури порой приходят с юга. Я видел бешеные штормы, которые разламывали корабли пополам, я видел волны, которые переворачивали корабли вверх килем, я видел небеса, настолько полные молний, что ночью было светло, как днем. Та буря, что мчится к нам сейчас, опаснее, чем что-либо, что я чувствовал раньше. — Пиноррр наклонился поближе к Ульстеру. — Передай мое предупреждение, или на закате ты умрешь. Это твой выбор, Килевой. — Он выплюнул название почетной должности так, что оно прозвучало как ругательство.

От яростного гнева Пиноррра лицо Ульстера покраснело. Татуировка ныряющего морского ястреба вспыхнула у него на щеке.

— Ты превышаешь свои полномочия, шаман. Не думай, что твоя дружба с моим мертвым отцом спасет тебя от моего хлыста.

Пиноррр не стал отступать перед этим червяком:

— Передай мои предупреждения, Ульстер, или я сниму благословение богов с киля этого корабля, и ни один шаман никогда не ступит больше на эту проклятую палубу. Тогда посмотришь, что за команда останется на твоем корабле!

Кровь отлила от щек Ульстера.

— Ты осмеливаешься мне угрожать!

— Ты килевой, Ульстер, а не бог. Орден шаманов не потерпит неуважения даже от самого Верховного Килевого. Не веря моему предупреждению, ты оскорбляешь морских богов, которые послали нам это предупреждение. Этого я не потерплю! Я не допущу, чтобы такой дурак, как ты, навлек гнев богов на дрирендая.

К этому моменту поблизости собрались прочие члены команды, притворяясь, что работают: они сворачивали веревки, вытирали палубу, чинили сети. Они почувствовали, что здесь собирается шторм, и пришли посмотреть на грозу.

Ульстер знал, что на них смотрят. Его спина выпрямилась, плечи развернулись.

— Я не оскорблю богов, — сказал он жестко. — Но это не значит, что я намерен терпеть твои выходки, Шаман. Ты знаешь закон: Шаман указывает, но Килевой ведет.

— Так слушайся моего указания, Килевой Ульстер. Передай предупреждение и уведи наш флот в безопасную гавань — пока не поздно.

Шаман и килевой стояли на расстоянии ладони друг от друга, и никто не собирался отступать. Пиноррр почувствовал запах животравки изо рта Ульстера. Стало быть, Ульстер принял сильнодействующую траву, обостряющую удовольствие мужчины во время полового акта с женщиной. Еще одно доказательство того, что этот человек — идиот. Животравка не только оглушала разум и притупляла способность мыслить логически, но и вызывала привыкание, так что при частом применении желание принять животравку могло в конце концов подавить даже желание спать с женщинами. Только дурак стал бы связываться с такой гнусной травой.

Внезапно раздался удар колокола, оповещавший, что настало время полуденной трапезы. Ульстер прислушался к его лязгу.