Читаем без скачивания Жизнь Маркоса де Обрегон - Висенте Эспинель

Вскоре мы оказались в закрытой бухте или заливе, – какой образует с этой стороны остров, – настолько спокойном, что, хотя сила течения была чрезвычайно велика, берег или залив, куда оно нас пригнало, оставался не менее тихим и спокойным. Радуясь этому счастливому и неожиданному обстоятельству, мы плыли на веслах около высокой скалы, чтобы отыскать какой-нибудь проход, и скоро на мысу, образованном извилистым берегом бухты, мы увидели идола чудовищной величины и замечательной работы, и столь необычного, что мы никогда таких не видали и не представляли себе.[479] Величиною он был с обыкновенную башню и стоял на двух ногах, столь больших, как того требовало построение туловища. У него была только одна рука, выходившая из обоих плеч, и она была такой длинной, что простиралась гораздо ниже колена. В руке он держал солнце или лучи его. Голова была в соответствии со всем остальным, с одним только глазом, из нижнего века которого выходил нос с одной ноздрей; одно ухо, и то на темени. У него был открыт рот с двумя очень острыми зубами, так что казалось, будто он грозит ими, выдающийся вперед подбородок с очень толстой щетиной, на голове немного волос в беспорядке.

Хотя вид этого идола мог испугать нас и заставить не двигаться дальше, но так как мы искали спасения наших жизней и должны были найти его на земле, то мы поплыли по направлению к идолу, где находился маленький проход в глубь острова, никогда никем не виданного и никому не известного. В тот момент, когда лодка вошла в проход, появились два великана необычайной высоты,[480] такого же вида, как описанный мною идол. Когда каждый из них схватил лодку со своей стороны, наш страх был так велик и так велика их сила, что мы не могли защищаться, и они бросили нас в пещеру, находившуюся у ног идола. А одного несчастного товарища, который имел мужество выстрелить из мушкета, один из этих великанов схватил рукой поперек туловища и отбросил его так далеко, что мы долго видели, как он летел над водой, пока не упал в море. Я был настолько предусмотрителен, что привязал лодку к стволу дерева, стоявшего около прохода, прежде чем мы вошли в него, что имело потом для нас очень большое значение, не потому, что это могло предотвратить обрушившуюся на нас беду, а потому, что лодка не могла быть отнесена и захвачена течением.

Глава XXI

Когда великаны бросили нас в пещеру, они закрыли отверстие, свалив на него ствол огромного дерева, росшего над пещерой и свисавшего вроде подъемного моста; это падение и удар заставили не только задрожать пещеру и идола, но через щель или окно, выходившее на море, вырвавшийся порыв ветра поднял столь великое волнение, что мы слышали, как сильно ударялась наша лодка благодаря своей величине и тяжести. Я не думаю, чтобы я ошибался, сказав, что поваленный ствол имел тридцать локтей в обхвате, а в высоту более шестидесяти. Древесина его была тверда и тяжела, как самый твердый камень на свете.

Великаны, совершив такое жертвоприношение своему идолу, начали танцевать и плясать, извлекая из тамбуринов хриплые и печальные звуки,[481] настолько беспорядочные и несогласованные, что они больше были похожи на шум в склепе, чем на музыку для танца.

В то время как они были поглощены своими играми и развлекались за счет наших жизней, мы оплакивали наше несчастье и власть судьбы, которая с таким насилием обращалась с нами и привела нас к тому, что, когда мы уже, казалось, нашли некоторое облегчение от столь продолжительных и непрестанных бедствий, она приготовила нам смерть от голода и жажды среди мертвых тел тех, кого они раньше приносили в жертву своему ненасытному идолу. Но так как ни в каком несчастье не следует терять присутствия духа и так как бедствия являются пробным камнем для мужества и ума, то мне сейчас же пришло в голову средство, каким мы могли воспользоваться в столь затруднительном положении, когда мужество, находчивость и быстрота должны немедленно объединиться. И так как они были заняты и развлекались своими празднествами и в действительности они были людьми простодушными и считали, что при таких условиях, держа нас заключенными в столь мрачной могиле, можно о нас больше не думать, то мы могли – хотя и с трудом – приступить к выполнению моего плана, который заключался в следующем.

Я взял, сколько мне казалось нужно, веревок, и из наиболее чистых от мяса белых костей тех мертвецов, выбирая самые маленькие, я сделал лестницу, по которой мы могли бы добраться до упоминавшейся щели, что было делом большой трудности, потому что повсюду была голая скала и не было возможности сделать отверстия, по которым можно было бы подняться и закрепить лестницу. Но так как нужда – великая учительница, а найти способ укрепить лестницу было вопросом не меньше как о жизни, то я взял очищенный от мяса позвонок, продел через отверстие веревку, и, соединив оба конца, чтобы они оставались внизу, все мы изо всех сил стали стараться забросить кость в окно или щель. Один сильный молодой парень, выросший в горах Ронды, обладал такой ловкостью, меткостью и силой, что ему удалось забросить кость в щель таким образом, что она там легла поперек или застряла. Тогда, привязав лестницу к одному из концов веревки, мы стали тянуть за другой, так что лестница была поднята наверх. В то время как мои товарищи держали оставшийся внизу конец веревки, я с большой осторожностью поднялся по лестнице и укрепил ее таким образом, что мы все могли подняться к щели и оттуда спуститься к лодке.

Когда был осуществлен этот хитроумный план, я взял порох из всех пороховниц, и пока мои товарищи поднимались к щели и спускались к лодке, я заложил мину под ногами идола, так как было много отверстий, в которые можно было ее заложить. Хорошо закрыв ее и приложив к ней зажженную веревку меньше чем в пядь длиной, я поднялся по лестнице и прыгнул в лодку. Мы отплыли на веслах настолько, чтобы быть в безопасности, и едва мы остановились, чтобы посмотреть, что произойдет, как раздался столь ужасный грохот взорвавшейся мины, что взволновалось море и грохот разнесся по большей части острова, а идол так ужасно обрушился на плясавших, что раздавил полторы дюжины их. Остальные, видя, что тот, в кого они верили, умертвил их товарищей, пустились бежать, скрываясь в глубине острова. Таким образом, они покинули все пространство, какое было нам нужно, и мы высадились, крепко привязав лодку, и все одновременно бросились целовать землю, воздавая бесконечные благодарения Творцу ее за то, что Он дал нам возможность опять ступать по нашей стихии. И хотя мы были поражены опустошением, произведенным идолом, и нас могло бы удержать бывшее перед нашими глазами зрелище, потому что почва была покрыта этими огромными чудовищами, однако, так как мы видели землю свободной от них, а голод и жажда нашли здесь чем удовлетворить себя, мы бросились на превосходнейшие плодовые деревья и к прекраснейшему источнику, который выбивался у подножия утеса, окруженный прозрачными чистыми брызгами.

Я удерживал своих товарищей, препятствуя им набрасываться на плоды и воду, чтобы они не заболели и чтобы не стало причиной смерти то, чего мы искали для поддержания жизни. Оглядываясь по сторонам, мы увидели одного великана из тех, на которых упал идол, еще живого, но разбитого и с переломленными ногами, так что он не мог двигаться. Знаками мы просили его сказать, где находятся запасы продовольствия, и он указал нам носом, так как не мог шевельнуть ничем другим, на пещеру, вход в которую был совершенно закрыт очень зелеными и густыми деревьями настолько, что они делали доступ в нее очень трудным, по крайней мере для туземцев, но не для нас. Позже мы узнали, что туда мог входить кто-нибудь только в том случае, когда нужно было достать продовольствие для всей общины, и то под угрозой наказания не есть из этих запасов в течение известного времени. Наконец мы вошли в пещеру, очень обширную и светлую внутри, со многими отдельными помещениями, где были прекрасно прокопченные рыба и мясо, множество кусков хорошо засоленного мяса, плоды крупнее и вкуснее орехов, употреблявшиеся вместо хлеба, и много других запасов, которыми мы нагрузили лодку. Наполнив еще дюжину мехов свежей и вкусной водой, мы вернулись к нашим товарищам, уже считавшим нас погибшими. Они все подкрепились, поев привезенной пищи и выпив превосходной свежей воды, и опять было отдано приказание, чтобы, оставив на корабле небольшую охрану для женщин из тех, которые уже побывали на острове, остальные на двух лодках отправились снова на остров, все время пользуясь концами и веревками, потому что иначе это было невозможно. Наполнив свои желудки пищей, а пороховницы порохом и взяв веревки, они присоединились к нашему отряду.

Глава XXII

Рассказ доктора Сагредо был прерван несколькими португальцами, которые с четырьмя тюками полотна шли из Вендехи по тропе, которая, по их мнению, была безопасна от разбойников, так как была проложена очень недавно. Но так как разбойники знали ее лучше португальцев, то они напали на них у самого входа в нашу пещеру, так что те, смущенные неожиданной встречей, упали на колени со словами: