Читаем без скачивания Открыватели дорог - Николай Асанов

— Но убить нас вам уже не удастся! — вставил Алексей.

— Кто знает, кто знает! — улыбнулся Красов. Он уже вернул себе все самообладание и снова стал сильным. — Что ж, до завтра! Каждый сам выбирает себе путь. Вы выбрали труднейший. Посмотрим, как далеко вы уйдете. Если вы увидите Нонну, скажите, что я оставил машину у подъезда. Да, кстати, я слышал, Ярослав Ярославович, что вы уже отдали переплетать свою докторскую диссертацию? Думаю, что из нее получится неплохая подставка для чайника…

Выпустив этот последний снаряд, он поднялся, плотный, сильный, улыбчивый, чтобы проводить своих собеседников. Ярослав вдруг сказал:

— Одну минуту, Михаил Борисович! Мне думается, что вы достойны небольшого подарка. Примите его от нас обоих! — и требовательно обернулся к Горячеву: — Алексей, дай мне статуэтку!

Алексей, еще не сообразив, что собирается делать Чудаков, вынул из портфеля и передал ему статуэтку Ники. Михаил Борисович с любопытством смотрел на Чудакова. А тот вытащил из своего портфеля дрель с длинным проводом, поискал глазами розетку, увидел ее в углу, возле письменного стола, выдернул вилку настольной лампы и включил свой инструмент. Дрель зажужжала, и Ярослав, ведя сверло, как карандаш, написал на постаменте статуэтки:

«М. Б. Красову. Поздравляем с победой, но она бескрыла!»

И расписался за себя и Алексея:

«А. Горячев. Я. Чудаков».

Михаил Борисович не удержался от восклицания:

— Какая прелестная вещица! Но мне кажется, я где-то ее уже видел.

— Теперь вы можете любоваться ею постоянно! — проговорил Чудаков, отстраняя статуэтку и разглядывая надпись. Михаил Борисович склонился рядом с ним, читая. И недовольным голосом спросил:

— Почему же вы считаете, что моя победа бескрыла?

— О, крылатая победа благословляет только благородную битву! Она всегда с теми, кто воюет не за себя, а за весь мир! Пусть ее крылья осеняют нас!

С этими словами он зажал статуэтку в левой руке, а правой ловко и быстро отломил одно за другим оба крыла. Движения были так сильны, что крылья отломились как раз на предплечьях. Поставив статуэтку на стол, он сунул свой инструмент в портфель и коротко приказал:

— Пошли!

Ошеломленный Алексей едва успел оглянуться от дверей: бескрылая Ника стояла на краю стола с поднятой головой, но теперь лицо ее выглядело гневным. За дверью Ярослав протянул ему крылья и устало сказал:

— Возьми их на память.

— Зачем ты это сделал? — гневно спросил Алексей.

— Пусть помнит, какой он победитель!

И больше Алексей ничего от него не мог добиться.

30. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЕЩЕ БУДЕТ

Нонна сидела в машине отца, положив руки на руль и опустив на них голову. Впечатление такое: шофер устал и воспользовался короткой остановкой, чтобы немного поспать. Как это поется? «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…» Алексей хотел было проскользнуть мимо — не до разговоров сейчас! — но Чудаков шепнул:

— И не думай убежать!

И верно, Нонна резким движением открыла заднюю дверцу, не глядя на них, сказала:

— Садитесь!

Ярослав толкнул его в машину, сел рядом, и Нонна так резко взяла с места, что оба качнулись, как тот негритенок, что болтался перед Нонной.

Нонна свернула налево, и машина понеслась в сторону Внукова, сразу врезавшись в голубой простор молоденьких парков, над которыми далеко в стороне взлетали в небо старинные колокольни, чем-то похожие на космические ракеты.

Потом пошел мелкий лес, пересеченный старыми проселочными дорогами, по которым уже давно не ездили, и по одной из них Нонна свернула на ближайшую лужайку.

— Ну, что там произошло? — спросила она, впервые оборачиваясь к ним и вглядываясь в их усталые лица.

Ярослав вынул из кармана и передал ей заявление об уходе, выцарапанное из твердых рук академика.

— Вот, можете порвать.

— А вы?

— Уже порвали.

— Капитуляция?

— Временное перемирие.

Алексей вслушался в ворчливый голос Ярослава. Нет, так не пойдет! Ей надо сказать все. Он кашлянул, чтобы привлечь ее внимание. Она, близко придвинувшись к Ярославу и хмуро глядя в его глаза, будто выискивая что-то недосказанное, прикрикнула:

— Молчите, Алеша! Я хочу понять, рад ли Ярослав, что все так благополучно кончилось, или он отступил только для разбега?

— Чтоб удариться головой об стенку? — поддразнил ее Чудаков.

— Нет, чтобы занять позицию повыше той, на которой сидят мой отец и его друзья.

— Выше нас не пустят! — сказал Ярослав.

— Тогда продолжайте с того места, на котором остановились!

— А что станете делать вы?

— Я? — Она на мгновение осеклась. — Я выйду замуж. Замдиректора передал мне совет академика. Алеша, вы возьмете меня в жены?

— Я не смогу прокормить вас на свои полторы сотни, — сухо ответил Алексей. Он все не мог понять, о чем и, главное, зачем они говорят.

— О, я умею делать десять блюд из простой картошки. И я стану штопать вам носки и рассчитывать ваши формулы — это я тоже умею. И я возьму у отца свое пианино и начну давать уроки, пока вы будете отрабатывать ваши часы в институте…

Что-то изменилось в ее голосе, он стал мягким, певучим и в то же время прерывистым, как будто ей все труднее дышать, вот-вот она задохнется совсем или вдруг зарыдает.

Алексей сердито сказал:

— Пора по домам!

Ярослав взглянул на него, молча открыл дверцу и нагнулся, чтобы выйти. Алексей схватил его за локоть.

— Куда ты? Сиди!

Ярослав откинулся обратно в угол и закрыл глаза, словно заснул. Алексей захлопнул дверь.

Теперь Нонна смотрела только на него. Ярослава как будто не было для нее, а может, она просто забыла о нем.

— Если я буду с вами, отец перестанет преследовать вас.

— Я не хочу оставаться при вас и при нем! — грубо сказал Алексей. — И эта борьба не кончится, пока такие, как ваш отец, не уйдут…

Она ничего не ответила, лишь посмотрела пристально, испытующе, глаза у нее сухо блестели, но сейчас он мог сколько угодно выносить ее взгляд. Она отвернулась, положила руки на руль, несколько мгновений вглядываясь, как будто не понимая, где она и как сюда попала, потом машинальным жестом включила зажигание и резко повернула машину. Теперь она все делала четко, автоматически, только правая щека ее, которую видел Алексей, горела, и нервически вздрагивало веко.

И у дома она затормозила автоматически четко. Ярослав вылез так неловко, словно глаза его все еще были закрыты, махнул рукой и поплелся к себе. Алексей, оказавшись на тротуаре, сказал:

— Спасибо…

Нонна не оглянулась и сейчас же отъехала. Только когда она развернула машину и проезжала мимо, взгляды их встретились. В ее глазах не было ни гнева, ни сожаления.

Алексей пошел по тротуару к своему подъезду, когда твердая рука легла на его плечо и рывком повернула его назад. Перед ним стоял Ярослав. В глазах его был такой гнев, что Горячев невольно отшатнулся.

— Дурак! — сказал, словно хлестнул, Ярослав.

— Оставь меня в покое! — яростно закричал Горячев.

— Ну уж нет, голубчик! — прошипел Ярослав. — За что ты ее обидел? Ты подумал, сколько ей нужно было мужества, чтобы восстать против собственного папаши? Ведь она действительно стала плечом к плечу рядом с нами, и ей было труднее, чем нам, потому что она воевала против отца! Это мы разрушили ее уважение к отцу! Мы сделали ее несчастной!

Над их головами распахнулось окно. Голос Аннушки негромко приказал:

— Мальчики, перестаньте! И поднимитесь домой! Ярослав, не отпускай этого неврастеника. И скажи ему, что женщины прощают грубость солдатам, когда солдаты ведут бой…

— А если этот болван перестанет драться? — проворчал Ярослав, подняв голову к открытому окну.

— Ничего, залечит свои синяки в одиночестве и снова примется за свое, — спокойно сказала Аннушка. — Он еще даст жизни Михаилу Борисовичу! А сейчас тащи его сюда, жаркое перестоялось…

Голос был тихий, мирный и словно бы удаленный в пространстве и во времени от всего, что бушевало в окружающем мире и в собственной душе Алексея. Подчинись ему на час — и можешь погрузиться в нирвану, где несть ни печали, ни воздыхания, но нет и звона скрещивающихся мечей, горечи поражения и упоения победой. Но разве этого ждала от Алексея Ника?

Он резко повернулся, перебежал улицу и поднял руку, останавливая первую попавшуюся машину…

31. ВЫ МНЕ НУЖНЫ, НОННА…

Он позвонил в квартиру Красовых, по-видимому, следом за Нонной.

Она открыла дверь, держа на руке только что снятую автомобильную куртку, и даже несколько отшатнулась назад.

— Что случилось? — тревожно воскликнула она и сразу набросила куртку на плечи, будто появление Алексея предвещало беду.