Читаем без скачивания Интриги королевского двора - Галина Гончарова

Теперь жизнь Амира была в безопасности. Но возвращаться домой было рано. Лиля весьма резко заявила докторусам, что пока больной не вылечится полностью - она никуда мальчишку не отпустит. Вас что-то не устраивает?

А вы пока тоже не теряйте времени. Вы - учитесь.

У Тахира.

Что докторусы и сделали.

Ознакомились с записями старого лекаря, пришли в тихий шок - и спустя две десятинки Лиля учила уже не двоих, а пятерых.

Ханганы были далеко не глупы.

Женщина?

Да! И пусть! Звездная Кобылица тоже не мужского рода! А Лилиан Иртон смогла распознать яд, знает противоядие... да будь она хоть кто - если бы Амир умер - с них шкуру бы спустили, не с нее.

И особенно старался Сулан. Понимание того, что он чуть не угробил пациента, лежало на плечах бедняги каменной плитой. Он-то хотел блага. А вышло...

Докторусы учились.

Лиля учила.

Пастер Воплер старался проводить беседы о пользе веры в Альдоная. Получалось плохо, но открытым текстом его никто не посылал. Зачем?

Старается ведь человек...

Лиля вообще решила забрать его с собой.

Она потихоньку составляла список людей, которых нельзя оставлять в Иртоне - и получалось что-то кошмарное, метровой длины.

Мастеров.

Вирман.

Ханганов.

Эввиров.

Солдат.

Своих людей (тот же Лонс Марта...) с ума сойти можно!

Одним словом - привет Интернационалу! Сбылась мечта о единении всех народов под одной крышей...

Реально в замке оставались Эмма - и подчиненный ей гарнизон. Оставались слуги. Парочку Лиля забирала с собой, но именно парочку. Тащить всех слуг в столицу было просто глупо. Да и незачем. Платье натянуть дело нехитрое. Это ей и девочки-кружевницы помогут.

Но за Иртон Лиля не волновалась.

Коптильня остается здесь. Солеварня тоже. Принцип оброка Лиля на пальцах объяснила Арту Видрасу - и мужчина принял его с восторгом.  Господские поля надо было сдать в аренду,  за десятую часть урожая. В Иртон выписать еще одного пастера,  а то и двух. И выделить им содержание. Часть деньгами,  из того,  что продадут на ярмарке. Часть - продуктами.

Жить будут в замке. И ездить по деревням,  чтобы никто без пригляда не оставался.

Пастер Воплер уверял,  что на таких условиях недостатка в желающих не будет.

Но Лиля и сама собиралась поговорить об этом с патером Лейдером. Воплер нужен был ей самой. Умный и искренне верующий - идеальное для нее сочетание.

Присылать деньги на содержание поместья Лиля будет. Можно - Эмме. Но вряд ли в этом будет нужда. База скота есть,  приплод они приносить начнут, система трехполья была воспринята без удовольствия, но более-менее. Оставались деревенские девушки-кружевницы.

Но те буквально рвались с Лилей в Лавери.

Женщина подумала. И махнула рукой.

Почему бы нет?

Пусть едут. Найдется и где поселить,  и к какому делу приставить...

Писал ей Ганц Тримейн.

Он договорился с Августом Броклендом,  вооружился крупной суммой денег - и выкупил все заложенные Алексом драгоценности. Благо,  тот и описал их,  и рассказал, куда сплавил...

Август Брокленд увидел их - взвился до небес.

Среди колец одно было еще им подарено матери Лилиан.

Простенькое такое  с круглым сапфиром в окружении бирюзы. Не слишком дорогое. Но - первое. Август передал его дочери,  как память о любимой.

А теперь оно было подарено любовнице и заложено,  чтобы оплатить убийство его дочери.

Лиля с большим трудом уговорила отца не убивать зятя сразу. Хотя Август рвал и метал. На верфях Джесу уже ничего не светило. А его письма Август принялся рвать,  не распечатывая.

Джерисон написал об этом королю - и его величество вызвал барона для беседы. Где Август,  не выбирая выражений, и спустил на Джеса такого кобеля,  что собака Баскервилей щеночком бы показалась. И а завершение добавил,  что его дочь - явно в Сияющие готовится с таким-то муженьком. А мучительную смерть ей любовницы мужа обеспечат. На его же деньги.

Это оказалось последней каплей. И Эдоард отписал графу Иртон.

Устроил Джесу качественную головомойку,  искренне удивился,  что у такого отца,  как Джайс,  вырос такой осел - и пообещал,  что если Джес сделает хоть один неверный шаг,  хоть словом намекнет жене,  что он недоволен,  если графиня Иртон хоть бровью поведет - следующим местом службы короне для графа будет такое захолустье,  что Иртон рядом с ним столицей покажется.

Нет,  ну надо же быть таким болваном?!

Гуляешь ты?

Гуляй! Сам грешен! Но осторожнее надо быть!

И уж точно не дарить колец жены - любовнице.

Да,  у него была Джессимин! Но ведь Джесси не устраивала покушений на Имоджин. Она не пыталась сжить со света принцессу.  Не стремилась блистать при дворе,  не выпрашивала подарки... кстати - драгоценностей короны Эдоард ей и не дарил. Тем более - побрякушек Имоджин. Она просто жила и любила.

Получила письмо от Эдоарда и Лиля.

Его величество выражал уверенность в лекарских способностях Тахира,  надеялся на лучшее...

Первый раз Лиля отписала ему тотчас же,  что боится за жизнь мальчика и ни за что не ручается.

Получила письмо  что Эдоард на нее сильно надеется. Лично на нее. И отписала второй раз,  когда кризис миновал, и стало видно,  что пациент идет на поправку.

Мол,  так и так,  мальчик выздоравливает,  но ранней весной,  как просохнут дороги,  мне надо явиться к вашему двору. А я не могу. Никак. Ибо оставлять здесь юношу...

Эдоард подумал,  проникся - и уточнил,  может ли она приехать летом.

Лиля серьезно задумалась.

Летом?

Почему бы нет. К осени супруг с посольством вернется - вот и встретимся.

И до осени она должна стать... короче,  у нее должно быть столько союзников,  чтобы условия игры диктовала она.

Лиля до истерики боялась самого простого варианта. А вот скажет Джерисон,  что жена - это его собственность - и все тут. И король многим не поможет. Запрет в башне и начнет активно делать наследника.

Не то,  чтобы Лиля собиралась идти на конфликт. Скорее это было 'кто к нам с чем и зачем,  тот от того - и того-с...'. Она просто страховала себя на случай самодурства. Жить хотелось. А еще были ее люди,  были определенные обязательства,  были идеи...

Из Альтвера постоянно писал Торий Авермаль.

Мужчину осаждали купцы,  которых не останавливал ни сезон,  ни бешенные цены. Всем требовались кружево,  зеркала, ювелирка...

Лейф пару раз спустился на корабле до устья Ирты с грузом, но по его собственным словам - чудом вывернулся. Зима,  шторма...

Зато подзорную трубу опробовал.  И был в восторге. По его словам - за такое изобретение любой вирманин душу продаст.