Читаем без скачивания Зона поражения - Василий Орехов

Мы сожгли последнюю свечу и теперь сидели в полной темноте и молчании. Мужественный бармен попытался подсесть к Динке и обнять ее за плечи, но она нервно вывернулась и ушла в другой угол. Я только фыркнул, поудобнее устраиваясь в кресле. Утешать эту сучку я больше не собирался, бить морду Айвару тоже. Хватит с него. Не он тут главный соблазнитель.

— Закурить есть? — холодным, чужим голосом спросила Динка.

Я молча вытряс из пачки сигарету, сунул ей. Бросил на колени зажигалку: сегодня у нас самообслуживание, детка. Она так же молча щелкнула зажигалкой, жадно затянулась.

Из темного угла, где сидел бармен Джо, донесся едва слышный вздох — жалобный и завистливый одновременно. И хлюпающий — что‑то я ему все‑таки разбил со второго удара.

— Дай ему тоже сигарету, — сказала Динка.

— Перебьется.

— Дай ему сигарету.

— Перебьется.

Я все‑таки вытащил из пачки сигарету и швырнул ею в бармена. В последней затяжке даже приговоренным к смерти не отказывают. А нам тут вполне светит братская могила.

Сигарета в буквальном смысле слова оказалась последней. Я скомкал пустую пачку, бросил ее под стол. Потом посмотрел на моих голубков. В темноте виднелись только силуэты да вспыхивал время от времени то в одном, то в другом углу огонек сигареты. Голубки, твою мать. Я вполне мог бы сейчас одной рукой прикончить их обоих и кусками скормить кружащим по двору слепым собакам.

Прикрыв глаза, я погрузился в чуткую полудрему. Я жутко вымотался за сегодняшний день, событий которого вполне хватило бы и на месяц, но изменение ситуации за окном никак нельзя было пропустить. От этого вполне могло зависеть наше спасение.

И все‑таки я, к своему стыду, провалился в беспамятство. Возможно, меня отключила сыворотка, вступившая в яростную борьбу с собачьим ядом, поступившим мне в кровь. Так что разбудил меня не шум мотора и визг тормозов на улице, а возглас Динки: «Хемуль!»

Вскочив с кресла, я метнулся к окну. В темноте был виден только свет фар остановившегося у забора джипа. А потом хлопнули дверцы машины, и с той стороны забора донеслись автоматные очереди. Мать моя конная армия, более приятного звука я не слышал никогда в жизни. Забравшиеся в сад слепые собаки, визжа от ужаса, бросились во все стороны, но полдюжины навсегда остались во дворе с развороченными головами и боками.

— Хемуль! — донесся до меня голос Хе‑Хе. — Хе‑муль, вы тут? Можете выходить, территория зачищена!

Мы втроем бросились к дверям. Динка успела по дороге ухватить свое пальтишко и набросить поверх халата. Спотыкаясь в темноте о разбросанные по двору собачьи трупы, мы выбрались за калитку и по очереди побывали в объятиях Хе‑Хе. Возле открытых дверей машины стояли Стеценко и Донахью, которые коротко отсалютовали нам автоматическим винтовками.

— Какого черта вы тут делаете? — спросил я.

— Тебе хотели пособить, — пожал плечами Хе‑Хе.

— Я сегодня потерял двоих друзей, — сказал Донахью. — Я не хочу, чтобы и ты погиб. Ты настоящий мужик, сталкер.

Он так и сказал: «мужик». Наверное, Хе‑Хе научил.

— А мне почему‑то страшно не хочется, чтобы ты считал меня последним дерьмом, — пояснил Стеценко. — Я и так уже выгляжу в твоих глазах как полное дерьмо. Но там, в Зоне, я не мог поступать иначе — на мне висело ответственное задание, которое я не мог провалить. Однако теперь задание благополучно провалено и я могу делать то, что считаю нужным.

— Короче, амбалы Бубны выдали нам оружие, а мы тут же наставили автоматы на них и угнали джип, — сказал Хе‑Хе, понимая, что именно меня интересует.

Понятно. Выходит, обратно в «Шти» нам дороги нет.

— Идиоты, — сказал я. — Ох, идиоты.

— Ну! — радостно согласился Хе‑Хе. — Не то слово.

— Хоть не убили никого?

— Нет, слава Черному Сталкеру. Даже не ранили. Вообще не стреляли. Едем?

— И куда же мы, на хрен, едем? — безнадежно осведомился я.

— В Чернобыль‑5, куда же еще? Похоже, туда Зона еще не доползла.

Мы с Джо втиснулись на заднее сиденье к Донахью, а Динке пришлось расположиться на переднем, на коленях у Стеценко: отправляясь нам на выручку втроем, ребята явно не рассчитывали, что вывозить тоже придется троих. Мне уже было наплевать. То есть сейчас и так была не та ситуация, чтобы качать права, надо было срочно уносить ноги, но мне теперь было бы наплевать в любом случае. У этой сучки теперь есть другой мужчина, пусть у него голова и болит насчет ревности и всего такого. Я к ней больше не прикоснусь, пошла в задницу.

Хе‑Хе резво развернул джип, и мы тронулись в путь.

Когда вдали послышалась канонада, а над горизонтом встало зарево от работающих там армейских прожекторов, я велел водителю:

— Притормози‑ка, браток.

Хе‑Хе привычно подчинился, и джип замер у обочины, фырча на холостом ходу.

— Автомат мне подари свой, — попросил я. Бывший напарник без разговоров сунул мне «хопфул».

— В чем дело? — поинтересовался Донахью.

— Дальше езжайте без меня, ребята, — сказал я. — Вам ничего не грозит. Вас вытащат спецслужбы, на худой конец выкупят. В крайнем случае проведете пару ночей в камере. Этим тоже, — я мотнул головой в сторону Динки и Айвара. — Они работали в Чернобыле‑4 официально. С Хе‑Хе все тоже более или менее ясно, думаю, вы его не бросите. Не дергайся, чучело, я все про тебя знаю. Что касается меня, то я вне закона. Знаете, что военные пообещали мне сделать, если поймают в Зоне? — Я фыркнул. — Уши отрезать.

— Послушай, Хемуль, — проговорил Стеценко. — Сдается мне, что со вчерашнего дня ты — наш агент, работающий под прикрытием, со всеми вытекающими последствиями и бонусами. А? Сталкер, мы проиграли сражение, но не войну. Нам очень понадобятся твой опыт и твои знания, чтобы попытаться нанести Хозяевам Зоны смертельный удар. Похоже, мы отобрали у тебя источник дохода, и мы готовы это возместить.

— Брось, полковник, — отмахнулся я. — Чтобы в следующей операции ты меня подставил ради общего дела как последнюю отмычку? Нет, спасибо, я сам как‑нибудь. Это не моя война. Мартин, выпусти‑ка меня.

Донахью открыл дверцу и вылез из машины. Я выбрался вслед за ним.

— Будь здоров, Мартин, — сказал я, протягивая ему руку. — Хотел бы я иметь такого второго номера, как ты. Прости, что не смог уберечь твоих ребят.

— Будь здоров, Хемуль, — отозвался Мартин, отвечая на рукопожатие. — Хотел бы я, чтобы ты был моим другом.

— Счастливо, полковник, — сказал я Андрею. ‑ Пусть у вас все получится, вояки хреновы. Зона заслуживает того, чтобы ее уничтожить.

— Зря ты не хочешь с нами, сталкер, — произнес Стеценко. — Но это твой выбор. Тогда вот что… — Он полез во внутренний карман и протянул мне пластиковую банковскую карточку. — Мы играем честно. Все, что я обещал, будет перечислено на этот счет. И если вдруг ты захочешь связаться с нами, то сможешь это сделать через фирму, со счета которой будут перечислены деньги.

— Заметано, — сказал я, пряча карточку. — Пока, Динка. Хоть ты и сучка, с тобой было прикольно.

— Пока, Хемуль, — глухо проговорила она, глядя в темноту через боковое стекло. — Радиоактивное мясо чертово. А впрочем… Прости меня.

— Черный Сталкер пускай прощает, у него душа широкая, — отозвался я. — Джо, ну и тебе не хворать, ублюдок.

Бармен что‑то буркнул. Я не разобрал, что именно, да и не особо стремился.

— Хе‑Хе, — сказал я, положив руку на приоткрытое со стороны водителя окошко.

— Что, Хемуль? — хладнокровно отозвался мой бывший второй номер.

— Восхищаюсь твоим мужеством, бродяга. Ты что же, пошел в Зону по заданию Центра и два года рисковал жизнью только для того, чтобы у этих гавриков на всякий случай был тут свой контакт и агентурная сеть?..

— Не на всякий случай, Хемуль, — проговорил Хе‑Хе. — С самого начала ясно быдо, что контакт обязательно понадобится. Что с Зоной непременно надо что‑то делать. И что противостоят нам не инопланетяне и не потусторонние чудовища, а вполне конкретные силы, которые точно так же, как и мы, вынуждены использовать агентуру. Хе‑хе…

— Андрей говорил, у вас тут много агентов погибло. Был кто‑то из наших?..

— Да какая разница теперь, — безразлично проговорил Хе‑Хе.

— Наверно, никакой, — согласился я. — Ну, все, ребята. Был страшно рад с вами познакомиться. Однако с вами хорошо, а без вас еще лучше.

Я закинул автомат за плечо, развернулся и двинулся в лес перпендикулярно дороге. Я снова был один в Зоне, я снова был свободен. Я знал, что больше никогда уже сюда не вернусь, поэтому шагал не торопясь, стараясь запомнить каждое мгновение, каждое свое ощущение и мысль. Все‑таки это был солидный кусок моей жизни, и мне казалось, что я с кровью выдираю из души что‑то важное. Впрочем, мне еще было необходимо как‑то прорваться через новый Периметр, и осознание этого наполняло меня знакомым и острым предвкушением битвы.