Читаем без скачивания За короля и отечество - Роберт Асприн

Стоило прибыть матросам с факелами, как Даллан мак Далриада дал команду двигаться. Они миновали улицу за улицей, обнаружив по крайней мере несколько свежеотрытых могил — уцелевшие обитатели окрестных ферм принялись за скорбную работу, хороня мертвых. Килин разрыдалась почти сразу же, но мужественно не отставала от отца, шагавшего через город по извилистой, поднимавшейся к крепости улице. Лицо Медройта было почти полностью скрыто матерчатой маской, но виски побледнели, и по ним крупными каплями стекал пот. Моргана избегала вглядываться в темные пятна дверных проемов и узенькие переулки.

У ворот крепости они наткнулись на раздувшиеся тела собак, окоченевшие лошадиные туши и жалкие комочки меха, бывшие некогда ухоженными домашними кошками. У одной из них Килин упала на колени, всхлипывая и протестующе вскрикнув, когда Риона сделала попытку поднять ее на ноги. Сердце Морганы разрывалось от жалости к бедной девочке, но утешать ее она не осмеливалась. Глаза Медройта тоже блестели от слез, а желваки на скулах играли в такт беспрестанно стискиваемым кулакам.

Лайлокен и Беннинг, должно быть, отравили все до единого колодцы в городе, если погибли не только люди, но и животные, безмолвно прошептала Бренна МакИген, глядя на превратившийся в склеп крепостной двор.

Моргана, губы которой под маской тоже дрожали, онемела от горя. Она даже не спросила у Бренны, что же за ненависть такая царит в ее мире, если он порождает таких людей. Ее собственный век породил людей вроде Куты, но сакс хоть пользовался мечом, а не слепой отравой. Впрочем, даже так горя он причинил более чем достаточно.

В большом зале вповалку валялись тела — слуги вперемежку с господами. Килин испустила пронзительный вскрик и бросилась к лежавшему на полу детскому телу. Медройт глухо выругался под маской и, забыв про угрозу со стороны Даллана, бросился к ней, прижал к себе и очень осторожно попытался вынуть мертвую девочку из ее рук.

— Нам нужно похоронить ее, Килин, — шептал он. — Прошу тебя, пусти ее, ты ведь ей ничем уже не поможешь, а я лучше умру здесь и сейчас, чем допущу, чтобы ты отравилась, держа ее останки.

Однако рыдающая девушка отказывалась ослабить хватку до тех пор, пока Риона и Даллан силой не отняли у нее тельце. Один из матросов поспешно унес его из зала. Килин пыталась протестовать, но лишилась сил и упала — не в отцовские, но в Медройтовы объятия. Даллану мак Далриаде оставалось только потрясенно смотреть, как льнет его рыдающая дочь к молодому мужу. Моргана первая заметила смену выражения в глазах ирландского короля — до того дошло наконец, что дочь его и правда не верит в виновность бриттов. Медройт гладил жену по волосам, чуть покачивая, — слезы, впрочем, катились и по его лицу, ибо он не знал, чем помочь ей в этом горе.

Даллан мак Далриада, пошатываясь, добрел до ближайшего подвернувшегося кресла — каковым по чистой случайности оказался его трон — и без сил опустился на холодное каменное сиденье. Теперь уже и он не сдерживал слез. Он негромко произнес довольно длинную фразу; Риона дослушала ее до конца и коснулась руки Морганы.

— Мой король хочет, чтобы ты знала всю глубину его сожаления о том, что он так дурно обращался с тобой сегодня. Мы изловили с полдюжины крыс и заставили их выпить Лайлокенова вина, как ты предлагала, — залили им в глотку. Они издохли все до единой — незадолго до заката. Он все последние часы пребывал в тяжелых раздумьях — ведь если бы ты задумала покуситься на его жизнь, ты бы уж наверняка не предприняла эту погоню с целью предупредить его. В самом деле, если это ты повелела отравить Дунадд, зачем тебе было лично сообщать ему эту весть, да еще захватив с собой племянника?

Потом он подумал, что, может, ты настолько хитра, что стараешься заставить его поверить во все это, а сама задумываешь новые убийства, пока он погружен в горе. Он молит тебя о прощении, молит понять всю глубину его утраты. Ведь эти его подданные, что доверяли ему, а до него — его отцу, все эти мужчины и женщины, приплывшие на эти новые земли — многие не больше года назад, — все они верили его словам о том, что здесь им ничего не грозит. Он возвращает тебе твое судно в целости и сохранности и всех тех отважных моряков, что рисковали жизнью, доставив тебя сюда. Король Даллан мак Далриада просит у королевы Морганы и короля Медройта только одно.

— Что именно? — тихо спросила Моргана.

Взгляд Рионы был тверд как сталь.

— Помогите ему убить саксов.

Глава семнадцатая

Тревор Стирлинг привык к марш-броскам, недосыпу и плохой погоде.

С.АС. могла бы муштровать нас вдвое меньше, буркнул он — слегка покривив душой, конечно.

Ага, согласился Анцелотис, война — удел не тех, кто слаб душой или телом.

Комплимент вышел неожиданный, и Стирлинг оценил его по достоинству — особенно с учетом источника. Они с Анцелотисом далеко опередили Арториуса и основную массу войск, ибо скорость передвижения ее определялась не кавалерией, а пехотой. Анцелотис же со Стирлингом скакали в сопровождении сотни с лишним катафрактов из Гододдина, выступивших в направлении Кэр-Бадоникуса несколько дней назад.

Основным оружием его сарматов были тяжелые скифские луки. Римляне на себе оценили силу этого оружия: целый легион до последнего человека полег в свое время под сарматскими стрелами. Луки эти навели Стирлинга на кое-какие мысли, и он хотел прибыть в новую крепость как можно раньше, дабы претворить эти мысли в жизнь.

— Спешите вперед и оповестите, что мы идем, — напутствовал его Арториус вскоре после того, как они нашли брошенную вьючную лошадь Лайлокена. — Нам нужно придумать какой-нибудь сигнал, который дал бы вам знать, что мы достаточно близко, чтобы прорвать кольцо саксонской осады силами не только кавалерии, но и пехоты.

С минуту Стирлинг обдумывал имеющиеся у него возможности. Он знал несколько способов передавать шифрованные сообщения, но какие из них он мог использовать применительно к местным условиям?

— У вас найдутся хорошие зеркала? — задумчиво спросил он.

Брови Арториуса удивленно поползли вверх.

— Зеркала? Ну, пару хороших, из полированной бронзы, я бы раздобыл. А что?

— Отраженный от зеркала свет виден издалека. Можно разработать нехитрый шифр и послать его, пуская отраженный солнечный свет, когда вы подойдете достаточно близко.

Арториус задумчиво потеребил нижнюю губу.

— Помнится, давным-давно, еще когда учился у Мёрддина, я читал, как кто-то из римских императоров посылал зеркалом сигналы на остров — Сицилию или Сардинию, уже не помню точно. И вестготы, захватившие Рим, тоже пользовались световыми сигналами, только они отдергивали на короткое время от огня какую-то ширму, скажем, одеяло.

— Отлично, — кивнул Стирлинг. — Когда войско окажется на расстоянии нескольких миль от Кэр-Бадоникуса, пошли нам сигнал — зеркалом, если это будет солнечный день, или костром, если дело будет ночью. — Он с трудом удержался от ухмылки, снова вспомнив Редьярда Киплинга: стихотворение о молодом британском офицере, который пользовался гелиографом для того, чтобы предостеречь свою ненаглядную невесту от козней развратного генерала Бэнкса, — и разумеется, принял и расшифровал это послание не кто иной, как сам генерал.

— Мы используем самый простой шифр, — решил Арториус. — Одна вспышка будет означать «А», две — «Б», и так далее, до конца латинского алфавита. Мы будем подавать их с вершины самого высокого из Мендипских холмов. Вспышки оттуда должны быть хорошо видны с вершины Кэр-Бадоникуса. И ты тоже можешь сообщить нам, когда все саксы соберутся у подножия.

— С удовольствием, — улыбнулся Стирлинг.

— Значит, договорились. Следи за северным горизонтом и, когда увидишь сигнал, будешь знать, что помощь всего в нескольких милях. Кадориусу и Мелвасу придется сдерживать врага, если саксы доберутся до Кэр-Бадоникуса раньше, чем наши основные силы. Подозреваю, что так оно и выйдет. Король Эйлле Сассекский был бы полным дураком, промедлив, когда Кута принесет ему весть о наших неприятностях на севере. Храни нас Господь, два короля убиты, а королева… — Он помолчал, потом сплюнул на землю. — Ладно, не будем больше о Моргане. Видит Бог, даже Ганхумара не беспокоит меня так сильно.

Хозяин Стирлинга с радостью сказал бы что-нибудь в утешение, но Ганхумара сеяла неприятности повсюду, куда распространялись ее интересы. Анцелотис Гододдинский был слишком честным человеком, чтобы изрекать утешения, которым никто не верит, поэтому они со Стирлингом уехали молча. Так начался еще один изнурительный марш-бросок на юг. Стирлинг не имел ни малейшего представления о том, где находится этот самый Кэр-Бадоникус, — местонахождение этого легендарного места оставалось в двадцать первом веке одной из главных загадок Артуровской истории. Точно так же не знал он, скольких лошадей придется ему сменить на пути туда. Он надеялся только, что не слишком много, ибо прошедшие перед ними войска северных королевств наверняка забрали все, включая дохлых кляч и разжиревших пони.