Читаем без скачивания Русанов - Владислав Корякин

Особо необходимо остановиться на охотничьей добыче, которая исключала возникновение цинги, этого настоящего бича арктических зимовок и экспедиций. Не случайно в экспедиционном отчете особо отмечалось, что после посещения Черной губы «и до самого прихода в Маточкин Шар экспедиция ни разу не терпела недостатка в свежем мясе; наоборот его было так много, что масса гусей, лебедей и уток осталась несъеденной и много жирных оленьих туш было выброшено, хотя брали только лучшие части убитых оленей — задки, а передние части всегда оставались на месте» (1945, с. 165). Когда экспедиция вышла в Карское море, экспедиционное меню стало еще более разнообразным благодаря обильным уловам гольца. Это служило страховкой на случай непредвиденнолго неблагоприятного развития событий — Русанов всегда помнил об участи экспедиции Джорджа Де-Лонга, погибшей в дельте Лены голодной смертью, и не только его…

28 июля «Полярная» покинула Черную губу и тут же за входными мысами встретила серьезные карские льды, которые ветры и течения гнали из Карских Ворот вдоль побережья Новой Земли. «Двигаться среди такого льда было очень неудобно; нужно вести судно с большим вниманием, а то легко было не заметить длинный подводный ледяной выступ и посадить на него судно. Размер отдельных льдин был очень изменчив, но в общем невелик». (194, с. 172). Со своего суденышка участники русановской экспедиции разглядели то, чего спустя год не поняли вахтенные «Титаника» — подводного тарана у небольшого сравнительно айсберга, вскрывшего словно консервным ножом борт объявленного непотопляемым гиганта — последствия известны… Все то же самое могло произойти и с «Полярной», хотя и с меньшими жертвами. Лед был старый, зимний, сильно обтаявший, с нагромождениями торосов. Вся акватория губы Саханихи была забита таким неприступным для «Полярной» льдом, пришлось обходить этот массив южнее островов Саханиных, так что берега Новой Земли на какое-то время исчезли из вида. Все же кое-как удалось приблизиться к западному устью Петуховского Шара, причем в уплотнившемся льду «Полярная» уже не могла маневрировать. Временами приходилось останавливать двигатель из-за опасности поломать винт, а кое-где и пятиться задним ходом. Все же ближе к полуночи удалось проникнуть в Петуховский Шар и бросить якорь в неизвестной бухте. Впоследствии она была названа в честь исследователя, как и соседний полуостров, а также построенное здесь в 1926 году становище.

Вторая встреча экипажей «Полярной» и «Николая», состоявшаяся здесь, была непродолжительной, так как Ануфриев вскоре увел свое судно на промысел. Сам Русанов в своем отчете об этом не упоминает — о ней стало известно из публикации Ануфриева уже после гибели исследователя. Отметим, что описание наблюдавшихся тогда ледовых условий профессионалом-моряком и полярным исследователем совпадает практически полностью.

Следует подробнее остановиться на особенностях побережья этой части Новой Земли, чтобы объективней оценить вклад Русанова и других исследователей Новой Земли, включая поморов, издавна осваивавших негостеприимные берега архипелага. Здесь целая серия узких извилистых проливов с массой небольших островов и просто отдельных скал отделяет от Южного острова довольно значительные острова, которые даже на современной карте часто остаются безымянными. Строго говоря, с точки зрения поморской навигационной терминологии названия этих проливов могут поставить новичка, впервые знакомящегося с картой Новой Земли, в тупик. Дело в том, что поморский термин Шар, как это видно на примерах Маточкина Шара и Югорского Шара, относится к проливам, соединяющим различные моря. По-видимому, в отдаленном прошлом вся система отмеченных выше проливов вдоль Южного острова Новой Земли в представлении поморов была единым Шаром, соединявшим разные моря — Мурманское (современное Баренцево) и Карское. Только со временем по мере освоения этот единый Мурманско-Карский Шар на пространстве от Белушьей губы и до Карских Ворот стал распадаться на отдельные обособленные участки со своими собственными названиями: Костин Шар, Петуховский Шар и Никольский Шар. Первый из них известен под указанным названием с XVI века, названия других появились на картах века два-три спустя. Эти пути для малоразмерных поморских карбасов из-за защищенности от штормового волнения оказались достаточно удобными, но надо было в этом убедить официальные власти на основе современных исследований, чем и занимался Русанов и его спутники. Эта работа заняла трое суток.

Первый трудовой день 29 июля выдался очень теплым и безветренным — такие дни особенно приятны новоземель-цам из-за их редкости. Вылка рисовал и снимал северный берег Петуховского Шара, Тизенгаузен занимался тем же на Большом Оленьем острове, а Русанов провел разведку того узкого и длинного полуострова, который на современных картах носит его имя. «Его путь был прорезан бесчисленными заливами и тихими озерами, лежавшими в зеленых долинах между темными округлыми холмами. По скалам кое-где бродят красивые олени, вприпрыжку перебегают жалкие полинявшие песцы, в траве много молодых гусей. В каждом уединенном озере плавает семья лебедей… Не так-то легко оказалось выбраться из лабиринта бесчисленных озер и бесконечных заливов; лишь под утро удалось ему, сильно усталому, дойти ло “Полярной”. Тизенгаузен закончил съемку в западной части Петуховского Шара и вернулся обремененный добычей; с трудом донес настрелянных им гусей» (1945, с. 173).

На следующий день под угрозой льда пришлось перейти по Петуховскому Шару на восток, постепенно втягиваясь в узкий пролив, на который не было надежных карт. Пахтусов показал его на своей карте слишком схематично, наметив на северном берегу устья нескольких заливов, один из которых он назвал в честь известного гидрографа Рейнеке, под началом которого он служил на съемках Белого моря. Однако даже размеры этих заливов оставались неизвестными, не говоря о глубинах, условиях для стоянки судов, промысловых возможностей и т. д. Поле деятельности перед участниками экспедиции открывалось самое обширное, тем более что даже результаты первых же исследований оказались неожиданными, поскольку Вылка высказал мысль, вскоре подтвердившуюся, о том, что острова Большой Олений и Тихомирова представляют одно целое, соединяясь перешейком.

В последний день июля в процессе плавания проливом Русанов пошел на рационализацию работ, объединив промер с одновременными засечками берегов, до которых было буквально рукой подать. Глубины в проливе оказались небольшими, так что сплошь и рядом каменистое дно можно было разглядеть в прозрачной морской воде с борта «Полярной», что также облегчало работу. Однако, несмотря на это, в средней части пролива суденышко едва не потерпело крушение на каменистой банке с глубинами всего три фута. Чтобы сняться с камней, пришлось разгружать судно, испытавшего прочность собственного корпуса о подводные скалы. Одновременно со спасательными работами настреляли гусей. С окончанием работ в восточном устье Петуховского Шара перед постановкой на ночевку почти весь экипаж поднялся на ближайшие каменистые сопки, чтобы зрительно оценить очередной район исследований — залив Рейнеке. Хотя из-за сложных очертаний побережья обозреть целиком его акваторию оказалось невозможно, ее размеры произвели должное впечатление — по словам Вылки, залив оказался велик, как море.