Читаем без скачивания Мемуары (1887-1953) - Феликс Юсупов

Таков странный мир, нарисованный нам со сдержанной силою госпожою де Краббэ. Детство ее, как ощущает читатель, прошло близ замка Эльсинор, в коем все еще мечется призрак Гамлета, принца Датского.

После пьяного моего буйства прошла неделя. В следующую субботу леди Икс привела к нам махараджу из Алвара. Вечер был в самом разгаре. В зале царил полумрак, гости сидели на полу на подушках, слушая цыганский хор. Тут вступили в залу алварский махараджа, леди Икс и пышная свита.

С дальнего конца зала, сидя в углублении на ступеньке, я увидел сиятельного владыку, разодетого в пух и увешанного брильянтами. Грациозно и совершенно непринужденно он подошел ко мне. Я встал навстречу и предложил гостю кресло, однако он отказался и не сел вовсе, объяснив, что сидеть в кресле, если хозяин дома сидит на полу, у индусов не принято. Но мы в Булони, а не в Индии! Все ж я не спорил, чтобы не мешать пению. Просто поднялся и встал рядом с поборником индусского этикета. Впрочем, какой этикет, когда у ног моих сидели дамы, иные немолодые, но, видно, считавшие, что, сидя на полу, они молодеют на двадцать лет.

Когда пение окончилось, я сделал пояснения. Попросили спеть меня самого. Индус, ни разу не слышавший русских песен, слушал крайне внимательно. Потом горячо меня похвалил и ушел, пригласив отобедать с ним на другой день.

Обед поистине царский ждал меня назавтра в отеле «Кларидж», где махараджа со свитою занимали целый этаж. Индус-адъютант стоял в холле, двое – у лифта на входе и выходе, еще двое распахнули двери в махараджевы апартаменты и ввели меня в гостиную, где был сервирован стол на две персоны.

Пришел я в «Кларидж» в час. Ушел в шесть. За это время выдержал я самый что ни на есть экзамен. И о чем только не спросил махараджа: о политике, философии, вере, любви, дружбе. Обо всем спросил.

Сперва пожелал узнать, монархист я или республиканец. Отвечал я, что – монархист и убежден, что только такая форма правления способна обеспечить моему народу счастье и процветание.

– Вы верите в Бога? – спросил тогда махараджа.

– Да. Верю. Я православный. Но не считаю православие важнее прочих конфессий. Пути к истине, на мой взгляд, различны. Но все равно хороши, ежели озарены любовью к Богу.

– Вы философ?

– Философ. Философия моя, как вера, проста: слушайся сердца прежде разума. И жизнь я принимаю как есть, не мудрствуя лукаво. Мой любимый философ – Сократ. Высшая мудрость в его словах: «Я знаю, что ничего не знаю».

– А как, – продолжал махараджа, – вам видится будущее России?

– Россия, по-моему, распята, как Христос. И так же воскреснет. Но силой не оружия, а духа.

Махараджа, ни слова на то не сказав, перешел на другое. Внимательней всего он выслушал мое мнение о любви и дружбе:

– О них, по-моему, все сказали, но говорить будут до скончания мира. Трудно определить, где кончается дружба и начинается любовь. Но дружба, любовь ли, главное в любом подлинном чувстве – взаимное доверие и самоотдача. А устанавливать, что можно, а что нельзя в отношениях двух существ, – глупость. По-моему, каждому – свое.

Интерес его ко мне временами пугал меня, но и меня тянуло к махарадже взаимно. Эта тяга объяснялась, видимо, странным его обаянием, то исчезавшим, то вновь возникавшим за долгие годы знакомства нашего, пока жив был странный индус.

Оказалось, он терпеть не может собак. Когда он в первый раз приехал к нам ужинать, то, не успев выйти из автомобиля, вступил в схватку с нашими мопсами. Собачонки с яростным тявканьем бросились на него, решив стоять насмерть, но в дом махараджу не пускать. Махарадже в тот день не везло. За ужином подали телячье жаркое. Гость к нему не притронулся. Совсем мы забыли, что корова для индусов священна.

Когда сам он устраивал званый ужин, гостей кормил привычными вещами, но если звал и меня, то угощал тем, что ел сам. Притом усаживал меня на почетное место, кто бы на ужине ни присутствовал.

Однажды соседом моим за столом оказался министр его, величественный белобородый старец. Он стал расспрашивать меня о семейных корнях. Я и скажи, что ведем мы свой род от пророка Али. Тотчас старец вскочил, встал за моим стулом и так и простоял до конца ужина. Я был поражен и сконфужен. Махараджа, видя мое смущение, объяснил, что министр принадлежал к секте поклонников пророка Али, а для члена секты всякий потомок пророка Али непременно священен. Моя канонизация явилась для меня полной неожиданностью. Ей-Богу, я и в бреду о таком не помыслил бы!

Накануне своего отъезда махараджа позвал меня на прощальный ужин. На сей раз ужинали мы тет-а-тет, и захотелось ему нарядить меня индусским принцем. Он привел меня в гардеробную и открыл шкаф. Ахнув, увидал я море расшитых шелков и парчи золотой и серебряной.

Он просил меня надеть парчовое серебряное облачение, шаровары тончайшего белого шелка и чалму. Чалму он собственноручно навил мне на голову. Потом слуги принесли шкатулки с украшениями. Меня драгоценностями было не удивить, и все ж обомлел я, увидав эти жемчуга и брильянты. А таких совершенных изумрудов с куриное яйцо я и представить себе не мог.

Хозяин мой приколол мне к чалме брильянтовый аграф и надел на шею гладкие изумрудные бусы, перевитые жемчужными нитями.

Я посмотрел на себя в большое зеркало... Так бы и смылся теперь с баснословным состоянием на себе самом! Что бы сказали прохожие... и полицейские?

Махараджа прервал мои размышления.

– Если вы, ваше сиятельство, согласитесь последовать за мной в Индию, все эти драгоценности будут ваши.

Ей-Богу, «тысяча и одна ночь»!

Я ответил, что бесконечно благодарен ему за предложение столь щедрых даров, но, к величайшему своему сожалению, вынужден отклонить его, ибо связан обязательствами семейными и деловыми.

Он молчал и смотрел на меня. В тот миг, показалось мне, он был таков, каков есть: сатрап гордый, властный и взбалмошный, а не ровен час, и жестокий.

Вернувшись в Индию, махараджа писал мне. Распечатав первое письмо, я так и подскочил. Вверху страницы стояло название штата его, и звучало оно: Раджпутана.

Глава 5

1922–1923. Миссис Хфа-Уильямс в Нейи – Отзыв британца о России довоенной – Тетя Козочка – Мучительный обед в «Ритце» – Женитьба Федора – Получаю предложение из Голливуда – Продать брильянты трудно – Гульбенкян дает в долг на выкуп Рембрандтов – Отказ Виденера – Отъезд в Америку

Моя старинная подружка миссис Хфа-Уильямс обосновалась после войны в Нейи. С радостью увидел я, что в новом ее особняке дух и убранство те же, что были в Англии. Сама она постарела, но сохраняла и веселость, и гостей: толпу молодых поклонников со всех концов света и артистов, звезд и звездочек. В Англии собрала она для меня газетные вырезки – статьи об убийстве Распутина, писанные в ту зиму знакомыми моими, знавшими меня по оксфордской поре. Один из моих однокашников, Сетон Гордон, в очерке «Старая Россия» рассказывал о тех днях 1913 года, когда гостил он у родителей моих в Петербурге. Думаю, любопытно узнать впечатления британского подданного о довоенной России. Привожу отрывок.