Читаем без скачивания Закон мести - Дженнифер Блейк

Пилар провела беспокойную ночь. Одной из причин было то, что ее все время одолевали тревожные мысли, а другой — она уже привыкла спать под открытым небом, и теперь, запертая в маленькой хижине, чувствовала себя птицей в клетке. Стоило Пилар задремать, как ее начинали мучить кошмары. Ей снилось, что она стоит на вершине холма, смотрит на истекающую кровью Исабель и ничем не может ей помочь. Кроме того, лежать рядом с доньей Луизой на соломенном тюфяке было совсем не то, что спать, прижавшись к Рефухио.

Утром, завтракая свежевыпеченным хлебом и горячим какао, Пилар время от времени поглядывала на Эль-Леона, который о чем-то тихо совещался с Балтазаром. Великан сильно осунулся за последние дни. Его рана заживала медленно и часто побаливала. Он почти ни с кем не общался и большую часть времени проводил, катаясь верхом в полном одиночестве.

Рефухио же выглядел совсем неплохо. Он снял повязку с головы, заявив, что в ней уже нет никакой надобности. Вероятно, он был прав. Теперь шрам, прикрытый волосами, можно было заметить, только внимательно приглядевшись. Рефухио быстро оправился от раны, по крайней мере от телесной.

Рефухио перехватил взгляд Пилар. Он всегда чувствовал, когда она на него смотрит. Едва улыбнувшись, он снова повернулся к Балтазару. Но этого мимолетного взгляда было достаточно, чтобы между Пилар и Рефухио протянулась ниточка взаимопонимания и чтобы в душе девушки всколыхнулись самые нежные чувства. Рефухио часто посматривал на нее, будто против воли, но при этом словно передавал ей свои мысли. Ей казалось, что она вторгается в его внутренний мир, куда никому другому не было доступа. Вот и сейчас она почувствовала то же самое. Пилар зябко поежилась, хотя утро было на редкость теплым.

Вскоре они покинули гостеприимную миссию, увозя с собой благословение и прощальные напутствия святого отца. До самых ворот их проводила целая орава индейских ребятишек. Они еще долго махали вслед удаляющимся всадникам. Отряд перебрался на другой берег реки и направился на юго-запад.

Около полудня впереди на дороге заклубилась пыль. Серое облако быстро приближалось. Первой мыслью было — индейцы. Нападения на путников не были редкостью даже возле самого Сан-Антонио. Поэтому они на всякий случай остановились, а Чарро и Рефухио поскакали вперед — выяснить, в чем дело.

Они вернулись очень скоро, сопровождаемые целой кавалькадой всадников, которые радостно вопили и улюлюкали, а некоторые даже палили из ружей в знак приветствия. Оказалось, что то был отец Чарро и с ним несколько его чаррос. Этот почетный эскорт провожал отряд до самой гасиенды. Падре еще вчера вечером послал гонца сообщить отцу Чарро о прибытии его сына, и сеньор Хуэрта, который не мог дождаться встречи с сыном, опасаясь, что какая-нибудь непредвиденная случайность может эту встречу задержать, решил сам позаботиться о том, чтобы благополучно доставить Чарро домой.

Дом, в котором Чарро родился и вырос, выглядел настоящей крепостью. И немудрено — ведь иначе его обитателям не удалось бы в течение многих лет успешно отражать набеги индейцев. Он был окружен высокой глинобитной стеной. Хака-ле — хижины индейских работников, построенные из жердей, «склеенных» вместе глиной, находились за пределами стены, но в случае опасности все спешили под ее защиту. Часть этой ограды служила одновременно задней стеной дома — двойной толщины и без единого окна. Перед домом находился большой внутренний двор, по периметру которого располагались конюшни, а в центре бил фонтан — природный минеральный источник, заключенный в бассейн из известняка.

Жилой дом был построен из кирпича-сырца и выбелен снаружи. Верхний этаж окружал длинный узкий балкон. Кроме этого, к дому примыкал жердяной навес, целиком оплетенный старой виноградной лозой. Под сенью ее ярко-зеленой листвы было прохладно даже в самые жаркие летние дни. В этой беседке, прямо на утрамбованной земле, стоял грубо сколоченный стол и несколько скамеек. С крыши свисали связки чеснока и перца. Повсюду стояли разбитые глиняные кувшины, приспособленные под цветочные горшки, в которых цвела красная и розовая герань. В этом немудреном хозяйстве все прямо сверкало чистотой, и от этого веяло чем-то домашним, родным, испанским.

Мать Чарро уже давно поджидала гостей и, как только они показались в воротах, поспешила навстречу. Едва Чарро соскочил с коня, эта низенькая женщина с круглым миловидным лицом заключила его в объятия и осыпала горячими поцелуями. Она охала и ахала, восторгаясь тем, как ее ненаглядный сын вырос и возмужал, какие у него широкие плечи и сильные руки. Спохватившись, она поприветствовала спутников Чарро и попросила их чувствовать себя как дома. Продолжая всплескивать руками и возносить хвалы богу, она повела гостей в комнаты. Сеньора Хуэрта подозвала к себе молоденькую служаночку-индианку и дала ей необходимые указания относительно приема друзей ее сына.

— Бенита! — вдруг воскликнул Чарро, не скрывая своего приятного удивления, и удержал служанку за руку. — А ты выросла с тех пор, как я покинул отчий дом, и чертовски похорошела. Конечно, ты и тогда была милашкой, но теперь!

Смуглые щечки Бениты вспыхнули ярким румянцем, и она смущенно потупилась, но тут же снова, будто нехотя, подняла на Чарро огромные черные глаза. На ее скуластом личике было написано наивное восхищение, если не что-то более серьезное. Чарро улыбался до ушей, не замечая предостерегающего взгляда матери, которая, нахмурившись, наблюдала за молодыми людьми. Ох, не из-за этой ли девочки Чарро был выслан в Испанию?

— Бенита! Спустись с небес на землю! — резко прикрикнула сеньора Хуэрта. — У тебя еще полно работы. Нужно все приготовить для фиесты.

— Фиеста? Вечеринка? — переспросил Чарро, выпуская руку девушки. Он весь будто засветился изнутри. — В самом деле?

— А то как же, — подтвердил его отец, похлопывая Чарро по плечу. — Ведь не каждый же день мой сын возвращается в родное гнездо, да еще и после путешествия по Луизиане. Такое событие непременно надо отметить.

— Сегодня?

— Само собой. Ведь именно сегодня день твоего приезда. Уж сколько раз наши друзья спрашивали, где ты, что с тобой сталось в чужих краях, да когда вернешься. И теперь было бы просто стыдно утаивать от них такую новость.

Тут же были разосланы гонцы с приглашениями на праздник, и скоро соседи и друзья начали прибывать в дом семьи Хуэрта. Они приезжали с женами и детьми, кто верхом на лошади, кто на осликах или мулах в ярких сбруях, некоторые — в скрипучих тележках, а самые состоятельные — даже в крытых повозках, которые не отличались ни красотой, ни удобством, но оставались незаменимым средством передвижения по местным скверным дорогам. Из соображений безопасности гости прибывали большими группами. По пути к одной семье присоединялась другая, затем третья, в результате чего до места назначения успешно добиралась толпа человек в семьдесят-восемьдесят.