Читаем без скачивания Квотербек, пошел к черту! - Вин Кэтчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты на байке? — спрашиваю я, пока не потерял остатки самообладания и не набросился на девчонку, заставляя ее стонать в прихожей. Черт возьми, я даже имени ее не знаю. — Ченнинг, — произношу я и протягиваю руку.
— Харлин, но можно просто Харли, — говорит она и пожимает мою руку. На удивление для девчонки у нее сильное рукопожатие.
— Ченнинг Райнер, — пусть я покажусь полным идиотом, но я должен убедиться, что девушка меня не знает.
— Приятно познакомиться, Ченнинг Райнер, — улыбается она и пожимает плечами. — Я Харлин Квин, — говорит она, а я ухмыляюсь.
— Псевдоним?
— Двойное имя, — гордо сообщает она, вздернув упрямый подбородок.
— Харли Квинн? Как из DC[22]?
— Типа того, хах, да, папа фанат комиксов, и я один из них, — широко улыбается она. Девчонка явно лжет, ну да ладно. Я тоже не намерен говорить всей правды. Ведь на данном этапе она оказалась в одной квартире с почти заключенным, хоть и условно. — Телефона нет, зарядки тоже, а еда в холодильнике имеется? — интересуется она. — Я в пути шесть часов без остановки, голодная как волк. Я бы не отказалась от чего-нибудь съестного.
— Я бы тоже, — произношу я, но в моих мыслях это совершенно не еда. Однозначно там есть момент, где я кормлю Харли, но очевидно не едой.
Глава 4. Харлин Квин Олдридж
К моему вопросу о еде мой желудок поддакивает мне, сообщая о моем зверском аппетите.
«Заткнись, маленькое голодное чудовище», — мысленно обращаюсь я к ворчливому желудку.
— Не знаю, что ты предпочитаешь, — отвечает мне Ченнинг и окидывает меня своим взглядом, заостряя особое внимание на груди. Бюстгальтер я априори не ношу из принципа. Поскольку это лишение свободы и самовыражение, а лучшее, что могла дать Америка своим гражданам — да-да, свободу, пусть и мнимую. И я, как президент собственной «страны» или «штата», даю любую свободу своим деткам.
— Сейчас я согласна на все, что ты мне можешь предложить, — отвечаю я и игриво приподнимаю бровь.
Ковбой явно уже оттрахал меня во всех чертовых позах камасутры, даже в самой нереальной. И почему бы не заставить его штаны задымиться еще больше. Да и признаться, я не против попробовать парочку поз. Парень уж очень горячий.
— Я могу много чего предложить, все зависит от твоих предпочтений, — отвечает мне Ченнинг немного низким голосом с легкой хрипотцой, и я вижу, как его голубые глаза темнеют от желания и похоти.
— Хот-дог, — произношу я и чувственно облизываю губы.
— Могу организовать, — отвечает он.
— Тогда показывай, что у тебя есть, ковбой, — отвечаю я своей коронной фразой, после которой даже самые отъявленные кобели теряют свою сноровку, боясь облажаться. Трехочковый! Фраза не подводит, как и всегда.
— Кхм. Мы сейчас точно о еде? — прочистив горло, спрашивает Ченнинг.
— Я да, а ты? — Улыбаясь я дьявольской улыбкой и делаю шаг по направлению кухни, оставляя позади себя ковбоя. — Я умираю с голоду, поэтому готова проглотить хот-дог целиком. — Еще один трехочковый.
Ни один не справился с моей манерой общаться, и ковбой не исключение. Все мозги плавно перетекают во второй мозг, оставляя своего хозяина безоружным.
Захожу на кухню и открываю холодильник. Да, «мой» новый приятель тут явно не на пару дней. Холодильник забит до отвала. Хватаю огромную бутылку молока, бейглы в пакете и продолжаю изучать содержимое. Сыр Филадельфия, йогурты, консервы.
— А так с виду и не скажешь, — прилетает мне почти сразу со спины. — И ты забыла кое-что.
— Что, прости? — Обхватываю зубами хвостик от пакета с бейглами[23], беру коробку с Филадельфией и оборачиваюсь на говорящего, и тут же отшатываюсь в прохладные пары холодильника. По спине пробегает холодок, а вот лицо обдает жаром от близости с этим амбалом. Я почти смотрю ему в грудь. В коридоре в ярком освещении Ченнинг не казался настолько высоким и с такими широкими плечами, и развитой мускулатурой, как в близи и в более тусклом освещении. Меня вновь окатывает жаром уже со всех сторон, и рефрижератор не справляется со своей обязанностью.
Я вздрагиваю, стоит Ченнингу приблизиться почти вплотную. Мне приходится потесниться, стараясь не позволить нашим телам соприкоснуться, иначе я сгорю заживо. Он протягивает руку над моей головой, а после произносит:
— Забыла начинку для бейгла. — И перед моим лицом появляется упаковка колбасок для хот-дога «Сабрет»[24]. — Вероятно, мой хот-дог войдет с большим трудом в твой бейгл, но, если хорошо постараться, то все пройдет как по маслу, Харлин.
Харлин…
Ох… От того, как Ченнинг произносит мое имя, между ног начинает пульсировать, а внезапно холодный «выдох» холодильника окутывает меня, вызывая миллион мурашек по всему моему телу, делая мои соски еще более твердыми. Зубы непроизвольно разжимаются, и чертовы бейглы падают к моим ногам, и мой взгляд говорит об одном — трехочковый забили мне.
— Ты уронила, — как-то со скучающим видом произносит Ченнинг и медленно опускается вниз, не разрывая со мной зрительного контакта. Оставаясь в таком положении, добавляет: — И я думаю, к бейглам идеально подойдет мой петушиный соус[25]. — Договорив, он поднимается, вновь окуная руку в гудящий от негодования холодильник. — «Сирача»[26], — поясняет мужчина, выуживая на свет традиционный тайский соус с петухом на этикетке. — Тачдаун, детка, — произносит он, опираясь рукой с бейглами о бортик холодильника, захватывая меня в свой плен.
«Харли, Харли, Харли, подбери свои влажные трусики и ответь уже что-нибудь этому казанове, — твержу себе я, но кроме как смотреть в потемневшие глаза Ченнинга я ничего не могу. — Харли, Харли, детка, очнись уже, черт тебя подери!»
Собираюсь с мыслями и произношу первое пришедшее на ум:
— Хочу авокадо. — «Что, Харли? Что? Авокадо? Ты совсем спятила, что ли?»
— Удивительно, как идеально совпадают наши вкусы. Еще бы я не отказался от тихоокеанских устриц, у них более солоноватый вкус.
Кажется, моими сосками можно уже резать вольфрам[27]. Не выдерживает даже рефрижератор, издающий стонущий звук, и позади меня гаснет лампочка.
— Кажется, мы сломали холодильник, — произношу я слегка хрипловатым голосом от желания.
— Не думаю, что он может потечь, все же Ноу Фрост[28], — произносит Ченнинг, смотря вниз, а после возвращает свой взгляд мне. — А лучше не проверять, — говорит Ченнинг, и на мою талию ложится рука, привлекающая меня к сильному мужскому и обжигающему телу. О боги! Объятия такие твердые, как камень, мышцы, словно сталь под теплой кожей. Моего тела больше не касается
