Читаем без скачивания Эфирный эликсир - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шурх-шурх! — Что-то просвистело над моим плечом, и я на автопилоте, моментально сделав кувырок чуть в сторону, принял боксёрскую стойку.
— Б…ь! — Крикнул я, когда заметил большую чёрную птицу, спасающуюся от меня в бледно-голубом небе. — Эй, там, слышишь меня?! — На всякий случай выкрикнул я, шаря глазами по кустам и близь растущим деревьям, ведь птица птицей, но кто-то же на меня смотрел. — Если ещё раз тебя замечу, поймаю и накажу!
И так как ответом мне была тишина, я демонстративно презрительно сплюнул на пожухлую осеннюю траву и двинулся дальше в посёлок имени Орджоникидзе. Одна единственная небольшая мысль буквально на секунду поразила мозг: «А вдруг у меня с головой беда? Я же у себя в настоящем — сплю, а здесь в прошлом — живу. Тут и здоровый человек может легко рассудок повредить. Хотя фигня — война, главное — ученья. У меня нервы крепкие — разберёмся».
Далее я без приключений покинул этот лесок, где мы с парнями ещё несколько лет назад играли в «казаков разбойников», а минут через пятнадцать уже стоял на вершине большого холма, с которого открывался прекрасный вид на посёлок имени соратника Сталина Серго Орджоникидзе. В самом центре этого поселения, состоящего главным образом из одноэтажных деревянных домиков, виднелась двухэтажная деревянная школа №17, именно с подножия её фундамента началось моё незапланированное путешествие в прошлое. Левее школы стоял дом моей бабушки с огородом, тут у всех огороды, а так же бычки, коровы, свиньи, домашняя птица. А на самой окраине посёлка я рассмотрел хижину лесника. «Вот, что мне сейчас с ним сделать? — подумал я, спускаясь с холма, — покалечить, придушить, руки переломать, нос свернуть на бок? Или наоборот — обнять и расцеловать? Городской кубок по футболу среди седьмых и восьмых классов мы выиграли, с Диной Гордеевой я впервые в жизни потанцевал, поговорил и даже до дома проводил. Фантастика!».
Подойдя к крайнему дому посёлка, я сам себя немного поругал, так как забыл, что в этом поселении только одну дорогу, соединяющую его с городом, пленные немцы когда-то выложили из камня. А остальные были исключительно естественного природного происхождения, то есть грунтовые. И сейчас мне передвигаться в кедах по жирному глиняному месиву приходилось короткими осторожными шажками, чтобы в эту жижу не хряпнуться всем телом. Лишь у калитки лесника я встал на сделанную из потемневших деревянных досок пешеходную дорожку.
— Хозяева! Есть кто дома?! — Гаркнул я через забор, не найдя кнопки электрического звонка, а потом, подняв с земли булыжник, постучал им в запертую на засов калитку.
Хозяин лачуги, надо отдать должное глухотой не страдал и появился сразу же, как только от моих ударов завибрировала и калитка, и забор. Это был тот же самый Леонид Львович Козырев, только моложе на тридцать три года, и в руках он держал не маленькую бутылку водки, а хороший увесистый топор.
— Доброе утро! — Улыбнулся я. — Меня зовут Валерий Молчанов, я раньше сам проживал здесь неподалёку и до 84-го года в местной 17-ой школе учился.
— Валерка футболист? — Усмехнулся мужчина. — Это же ты 27-ой школе десять мячей положил?
— Было дело, — согласился я и не стал объяснять, что тогда забил лишь восемь штук. — Я зайду? Можно с вами поговорить?
И не дожидаясь разрешения, я хотел было сам отодвинуть засов, но из предбанника вылетел крупный пёс, породы двортерьер и мило так зарычал, показав крепкие белые клыки.
— Спокойно Вулкан, это свои! — Окрикнул пса лесник.
Пятнадцать минут я пил чай в хижине Леонида Львовича, расспрашивая его о буднях работника советского лесного хозяйства, приврав, что являюсь корреспондентом школьной газеты. И на исходе второй кружки чая, как бы нехотя я товарищу леснику задал вопрос посложнее:
— А вы слышали про такого монаха Василия Валентина? Он тоже, как утверждают летописи, уважал леса, поля и реки с кустами.
— Монаха? — Почесал затылок Козырев, кстати, в доме он надел те же самые очки, в которых был, когда мы попрощались в будущем.
— Да, он ещё изобрёл «Эфирный эликсир». Хлопнешь его стопку без закуси, без лучка и солёных огурчиков, и тут же в настоящем времени засыпаешь, а в другом в прошлом просыпаешься. Раньше вообще алхимики считали, что эфир — это пятая стихия, лучезарный слой воздуха, которым дышат Боги.
— Это тебе, Валера, тоже нужно для стенгазеты? — Засомневался в моей честности лесник.
— Нет, это мне для общего культурного развития. Тут такое дело товарищ Козырев. В далёком 2020 году ты меня оглушил, а затем раствор этого эликсира ввёл прямо в вену. И вот я сейчас там, в будущем, сплю, а здесь с тобой чаи распиваю, правда, смешно? Ну, Леонид Львович, кто в этом виноват и что теперь делать?
— Что? Кто? — Призадумался Козырев и вдруг, заразительно загоготав, шлёпнул рукой по столу. — Это ты мне «Машину времени» что ли рассказываешь? Ты уж извини, нам лесникам читать особенно некогда. В прошлое значит, ха-ха, улетел.
— Аха, Герберт Уэллс второй день сниться с отвёрткой и гаечным ключом. Ладно, засиделся я. — Я встал, пожал руку весёлому работнику лесного хозяйства и задал последний вопрос. — Недавно на вашем лесном участке, недалеко от шахтной вентиляции обнаружили трупы трёх девушек в старой заброшенной штольне. Можете мне её показать? Вы же лес знаете, как свои пять пальцев.
— Кхе, кхе, кхе. — Закашлялся Леонид Львович, моментально посерьезнев. — Иди-ка ты домой Валера. Рано тебе этим делом пока заниматься. Пусть милиция убийц ищет. Пиши для стенгазеты про комсомол, про пионеров и занимайся футболом, Пинкертон.
— Скорее Конан Дойл. — Я ещё раз пожал руку лесничему, посмотрев ему прямо в глаза. — Может быть, я после журналистики в писатели подамся? Почему нет? Жизнь странная и изменчивая штука.
— Может быть, может быть, — пробормотал он, выдавив из себя улыбку.
«Хорошо, — подумал я, когда уже шёл на соседнюю улицу к дому бабушки. — Значит, Козырев про путешествие в прошлое ничего не знает? То есть он сам меня отправил в конец восьмидесятых, благодаря эликсиру, а на себе это средство даже не проверял? Вранье? Ясное
