Читаем без скачивания Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3 - Дэшил Хэммет

За эти годы я изучил характер доктора: когда выколачива­ешь деньги, волей-неволей изучаешь человека. Так, например, я знал, что доктор никогда не говорил жене о своем прошлом, отговаривался какими-то общими словами. Сказал между про­чим, что родился в Западной Вирджинии. Кроме того, я знал, что у него в письменном столе всегда лежит револьвер, и понимал зачем: если все откроется — он покончит с собой. Доктор рассуждал так: власти, учитывая его безупречную жизнь здесь, в Сан-Франциско, наверняка замнут дело и не допустят огласки. В этом случае жена не будет опозорена перед общественностью, хотя и узнает правду. Мне самому, разумеется, никогда бы не пришла в голову подобная мысль, но доктор был человек со странностями — ради репутации мог пожертвовать жизнью.

Вот таким я его себе представлял и не ошибся. Мой план на первый взгляд может показаться очень сложным, но на самом деле он прост. Я пригласил супружескую чету Эстепов к себе. Их, правда, нелегко было разыскать, но в конце концов я напал на их след. Собственно, я пригласил только Эдну, а ее супругу приказал оставаться на месте. И все сошло бы как нельзя лучше, если бы Хамберт послушался меня… Но он испугался… Испугался, что мы с Эдной обманем его. Поэтому и приехал: разнюхать, что мы собираемся делать. Я узнал об этом только тогда, когда вы сказали мне о слежке…

Я пригласил Эдну, но не стал посвящать ее в подробности, сказал, что нужно, и приказал как следует выучить свою роль. За несколько дней до ее приезда я сходил к врачу и по­требовал 100 ООО долларов. Он высмеял меня, и я сразу же ушел, бросив напоследок, что готов на все.

Как только приехала Эдна, я послал ее к нему. Она по­просила сделать ее дочери криминальный аборт. Он, конечно, наотрез отказался. Эдна начала умолять — достаточно громко, чтобы слышала сестра или кто-нибудь другой в соседней комнате. Она придерживалась текста, который мог быть ис­толкован в нужном смысле. Эдна безупречно сыграла свою роль и ушла от доктора вся в слезах.

После этого я приступил ко второй части: попросил зна­комого наборщика сделать клише и оттиск небольшого со­общения. В нем говорилось, что городские власти напали на след врача, который практикует под чужим именем, и что документы он, несомненно, добыл незаконным путем. Клише было размером 10 на 16 дюймов. Если вы внимательно про­сматриваете «Ивнинг тайме», то обратили внимание, что еже­дневно на первой странице помещается фотография точно таких размеров.

Знакомый вытравил из одного экземпляра фотографию и на ее место впечатал эту заметку. Остальное — совсем просто. Я знал, что почтальон оставляет газеты прямо в двери док­тора, не заходя в дом. Нужно было просто подкараулить его и подсунуть на место свежей газеты фальшивку.

Во время рассказа Лендвича я старался не показать, что заинтересован, и в то же время не перебивал, стараясь не упустить ни единого слова. Сперва я думал, что он наврет с три короба, но вскоре убедился: не врет. Он прямо-таки наслаждался своей подлостью, смаковал ее… Говорил и гово­рил — больше, чем нужно, просто не мог не хвастаться. Он весь кипел от тщеславия, которое обычно одолевает пре­ступников, удачно провернувших дельце и созревших для кутузки.

Глазки Лендвича блестели, а маленький ротик победно улыбался. Он продолжал свой рассказ:

— Доктор прочитал заметку и… застрелился. Но до этого написал мне письмо. Я никак не ожидал, что полиция примет самоубийство за убийство, поэтому считаю, что нам здорово повезло.

Я рассчитывал, что в суматохе, вызванной смертью док­тора, никто не обратит внимания на фальшивую заметку, а после самоубийства Эдна должна будет сделать второй ход и заявить, что она — первая жена доктора Эстепа. Это должно было найти подтверждение в словах помощницы доктора, которая слышала их разговор, и в том факте, что доктор покончил с собой после визита Эдны. Таким образом, я пред­ставлял его перед всеми как двоеженца.

Я был уверен, что никакое следствие не сможет опроверг­нуть этот факт О прошлом доктора никто не знал, а Эдна действительно вышла замуж за доктора Эстепа и прожила с ним два года в Филадельфии. Ну а до того, что Эстеп на самом деле не Эстеп, трудно было докопаться. Двадцать семь лет — слишком большой срок. Оставалось лишь убедить жену док­тора и его адвокатов, что она — фактически не жена, точнее говоря, незаконная жена, поскольку он женился на ней, уже будучи женатым..И мы этого добились! Все поверили, что Эдна — законная жена.

Следующим шагом должно было стать соглашение между Эдной и миссис Эстеп о разделе имущества и состояния доктора. Причем Эдна должна была получить львиную долю или по меньшей мере половину состояния: только в этом случае мы ничего не доводили до сведения общественности. В противном случае мы грозили обратиться в суд. Положение наше было отличное. Я лично удовольствовался бы и половиной состояния. Несколько сот тысяч долларов — тоже деньги. Мне бы их наверняка хватило — даже за вычетом тех 20 тысяч, которые я пообещал Эдне. .

Но когда полиция засадила за решетку жену доктора Эстепа, я понял, что можно рассчитывать и на все состояние. Мне и делать-то ничего не нужно было. Только ждать, когда ее осудят.

Единственное доказательство ее невиновности — письмо доктора — находилось в моих руках. И даже если бы я захо­тел ее спасти, то не мог бы этого сделать, не выдав себя с головой.

Когда врач прочел заметку в газете, то понял, что она обозначает Он вырвал ее из газеты, написал прямо на ней несколько строк и отправил мне. Это послание и выдает меня… Но я не собирался его показывать.

Итак, до сих пор все шло как нельзя лучше. Оставалось ждать, когда капитал сам придет в руки. И как раз в этот момент на горизонте появился настоящий доктор Эстеп, чтобы испортить все дело.

Он сбрил усики, нацепил какие-то лохмотья и приехал следить за нами Как будто он мог что-нибудь сделать!

После того как вы намекнули мне, что за мной следят, я привел его сюда, собираясь спрятать где-нибудь, пока все козыри не будут разыграны. А вас пригласил затем, чтобы вы посторожили его некоторое время. Но он оказался несговор­чивым, мы крупно поссорились, и в результате я его при­стукнул. Убивать я, естественно, не хотел, но так уж получи­лось, что он проломил себе затылок.

Эдне я ничего не сказал. Она не стала бы слишком горе­вать, но лучше поостеречься: женщины — смешной народ, никогда не знаешь, чего от них ждать…

Я рассказал все. Делайте выводы. Доказательств — нет… Можно рассказать, что Эдна не была женой доктора Эстепа и что я его шантажировал. Но нельзя доказать, что законная жена доктора Эстепа не верила, будто Эдна его первая и законная жена. Тут ее утверждение будет стоять против двух наших. А мы поклянемся, что успели убедить ее в этом. А раз так, она, естественно, имела мотив для убийства. И газетный подлог вы не сможете доказать — материал у меня в руках. И вообще, если вы начнете рассказывать все это перед судом, вас сочтут психом. Уличить меня во вчерашнем убийстве тоже не сможете — у меня есть алиби. Я могу доказать, что вчера вечером уехал из дома с одним моим пьяным приятелем, привез его в отель и с помощью портье и мальчика-лифтера уложил в постель. И утверждениям частного детектива, что это не так, наверняка не поверят.

В обмане вы меня, конечно, уличите. Но вызволить миссис Эстеп без моей помощи не сможете. Поэтому вам лучше меня отпустить. А взамен я отдам письмо, написанное доктором. Мы оба только выиграем от этого — можете быть уверены. В нескольких строчках, написанных мной, простите, огово­рился, — доктором, сказано, что он покончил с собой, причем сказано недвусмысленно…

Игра стоила свеч, в этом не было сомнения. Лендвич не врет… Я все хорошо понимал, и тем не менее мне не хотелось отпускать этого подлеца.

— Напрасно ты пытаешься убедить меня в этом, Лендвич, — сказал я. — Ты и сам понимаешь, что твоя песенка спета. В тот момент когда ты сядешь за решетку, миссис Эстеп выйдет на свободу.

— Что ж, попробуйте! Без письма вы ее не вытащите. И я не думаю, что вы меня считаете круглым дураком и надеетесь найти письмо собственными силами.

Меня не очень беспокоили трудности, связанные с поис­ками доказательств виновности Лендвича и невиновности мис­сис Эстеп. Достаточно навести справки о нем и его сообщнице Эдне Файф на Восточном побережье, и все будет в порядке. Но на это уйдет неделя, а может, и больше. А недели у меня нет. Я вспомнил слова Вэнса Ричмонда: «Еще день-два, про­веденных в заключении, и ее не станет. И тогда ее мало будет беспокоить, что говорят люди. Смерть сделает свое дело».

Надо действовать решительно и быстро. Ее жизнь нахо­дилась в моих руках. К черту законы! Человек, сидящий сейчас передо мной, был подлецом, шантажистом, по меньшей мере дважды убийцей. Но совершенно невиновная женщина при смерти…

Не спуская глаз с Лендвича, я подошел к телефону и набрал номер Вэнса Ричмонда.