Читаем без скачивания Орхидея из стали. Марлен Дитрих - Елена Мищенко

Этот союз оказался на редкость счастливым. Мэри любила Хэма таким, каким он был: необузданным, эксцентричным, талантливым. К ней были обращены последние слова писателя: «Спокойной ночи, мой котенок…» Она же услышала 2 июля 1961 года и грохот рокового выстрела…

После его кончины Марлен писала: «Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной этими длинными ночами. Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Такая прекрасная жизнь угасла навсегда…».

Постоянная переписка Хэмингуэя и Марлен Дитрих завязалась, когда писателю было 50, а актрисе 47. Эти отношения Хемингуэй называл «разновременной страстью». Однажды он написал: «когда мое сердце бывало свободно, то Немочка как раз переживала романтические страдания. Когда же Дитрих с ее волшебными ищущими глазами плавала на поверхности, то погружен был я».

Актриса, в свою очередь, писала ему: «Дорогой Папа, пора тебе сказать, что я думаю о тебе постоянно. Перечитываю твои письма раз за разом и говорю о тебе лишь с избранными. Я перенесла твою фотографию в спальню и смотрю на нее довольно беспомощно».

Последним посланием Хемингуэя к Дитрих стала рождественская открытка, которую он подписал вместе с женой.

Когда журналисты из журнала Life попросили Хэмингуэя рассказать о Марлен, он с удовольствием откликнулся на это предложение и написал восторженную оду о своей любимой Немочке.

«Она храбра, прекрасна, верна, добра, любезна и щедра. Утром в брюках, рубашке и солдатских сапогах она также прекрасна как в вечернем платье или на экране…

Я знаю, что, когда бы я ни встретил Марлен Дитрих, она всегда радовала мое сердце и делала меня счастливым. Если в этом состоит ее тайна, то это прекрасная тайна, о которой мы знаем уже давно».

«БЛУДНАЯ ДОЧЬ» ГЕРМАНИИ

Отдел рекламы студии «Парамаунт» намеренно раздувал всевозможные истории из личной жизни знаменитых актеров. Марлен не была исключением. Более того, как это часто бывает, некоторые аспекты ее фильмов отождествлялись с нею самой, возникали пересуды, сплетни. Боссы студии считали, что два звездных имени – фон Штернберга и Дитрих – слишком много для одного фильма, это увеличивало стоимость производства фильма.

Неоднократно студия пыталась разлучить режиссера и «его» звезду. Но поскольку контракт Дитрих обуславливал выбор режиссера, да и характер у нее был непреклонным, их творческий союз оставался нетронутым. Но настал роковой день, когда этот союз распался. «Поверь, так будет лучше для тебя», – сказал фон Штернберг. «Ты всегда верила мне, поверь и на этот раз».

Фильм «Дьявол-это женщина» стал последним, который Штернберг снял со своей любимой актрисой, со своей Галатеей.

Положение на студии «Парамаунт» осложняли частые конфликты с руководством. Проблемы множились, образуя снежный ком противоречий и неприятностей.

«Корабль остался без руля. Никакая слава не могла заменить то, что давал он, большой Художник и Человек», – говорила Марлен Дитрих о фон Штернберге.

Скандал, вызванный разрывом Дитрих и Штернберга, был оглушительным, об этом трубили все возможные средства информации. И вот тут оживились представители гитлеровского рейха, которые жаждали вернуть из «голливудского логова» принадлежавшую им, как они считали, блудную дочь великой Германии – Марлен Дитрих!

Начиная с 1935 года они строили золотой мост, по которому Марлен должна была вернуться на родину. Как же иначе! Самая прославленная немецкая актриса, которая находится во вражеском логове – Голливуде, чистейшая арийка, из семьи прусских офицеров.

Гитлеровский рейх стремился вернуть беглянку в Фатерлянд. С ней тайно встречался сам Рудольф Гесс, заместитель фюрера по партии и прямо сказал, что фюрер ждет ее возвращения. «Пусть ждет», – Марлен характерным для нее жестом пожала плечами.

Все средства были хороши, они не брезговали ничем. Как только стало известно о разрыве с фон Штернбергом, к актрисе явился представитель германского консульства в США и дал ей текст передовой статьи, которая, по личному распоряжению рейхсминистра пропаганды д-ра Йозефа Геббельса, появилась во всех крупных немецких газетах.

В ней говорилось: «Наши аплодисменты Марлен Дитрих, которая наконец-то уволила еврейского режиссера Йозефа фон Штернберга, всегда заставлявшего ее играть проституток и иных порочных женщин, ни разу не предложившего ей роли, которая была бы достойна этой великой гражданки и представительницы Третьего Рейха… Марлен следовало бы сейчас вернуться на родину и принять на себя роль руководительницы германской киноиндустрии, перестав быть инструментом в руках злоупотребляющих ее славой голливудских евреев».

Марлен докладывали из разных источников, что она является любимой актрисой Гитлера, что он всякий раз, посмотрев фильм с ее участием, восклицает: «Она принадлежит Германии!»

Сама Марлен рассказывает о своем визите в немецкое посольство находившемся в Париже. Ей нужно было по настоянию американских чиновников продлить немецкий паспорт, чтобы получить вид на жительство в Америке.

Она решила идти одна: фон Штернберг в это время был в Америке, ее мужа Рудольфа мог подвести темперамент, а с этими господами из посольства нужно разговаривать весьма спокойно и дипломатично.

«Таким образом, в полном одиночестве, я вошла в пасть льва. Лев имел фамилию Вельчек и был послом гитлеровской Германии… Вельчек взял мой паспорт и сказал назидательно, что мне нужно возвращаться в Германию, а не становиться американкой.

Он пообещал мне «триумфальный въезд в Берлин через Бранденбургские ворота». Я тут же представила себя в роли леди Годивы и невольно расхохоталась. Чтобы поддержать беседу, я ответила послу, что с удовольствием вернусь, если господину Штернбергу будет предоставлена возможность снять в Берлине фильм.

Повисло тяжелое молчание. «Вы не хотите фон Штернберга потому что он еврей?» – поинтересовалась я», – вспоминала Марлен Дитрих.

Это был, прямо скажем, смертельный номер. Нечто подобное могла себе позволить только она, отважная кинозвезда.

После ее вопроса присутствующие в комнате сразу заговорили. «Вы там в Америке отравлены этой пропагандой. У нас в Германии нет антисемитизма». Марлен ответила: «Вот и чудесно. Я буду ждать когда вы установите контакт с господином фон Штернбергом. И я надеюсь, что немецкая пресса наконец изменит отношение ко мне и к господину фон Штернбергу».

Посол сказал: «Слово фюрера, что все ваши пожелания будут исполнены как только вы вернетесь домой».

Посол встал, сделав легкий поклон, давая понять, что аудиенция окончена. В сопровождении четырех мужчин бледная и испуганная, Марлен направилась к выходу. Она дрожала. Руди взял ее под руку и они направились к машине. На следующий день она получила паспорт.