Читаем без скачивания Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том I. Мировой трансперсональный проект - Владимир Козлов

Конечно, христианство, как и всякая мировая религия, как иудаизм или ислам, боролось с предшествующей культурой, и очень многое из ценностей языческой культуры было уничтожено. Например, с точки зрения христианства, духи – это непременно и однозначно духи ада, бесы, порождения дьявола, это то, с чем нужно бороться, и христианская практика – это в немалой степени практика борьбы с этими духами, подчинение этих духов, избегание искушений, насылаемых ими. И конечно, в этой новой культуре, которая боролась против мира колдунов, развилась практика инквизиции как практика подавления голосов духов, голосов языческого, нехристианского мира.

Поэтому изучение шаманизма современными европейскими учеными несет на себе печать взгляда через двойную искажающую культурную оптику: первое – как нечто нехристианское, поганское («паганизм», или язычество, в переводе с основных европейских языков), второе – как что-то безумное, экстатическое, третье – как имеющее дьявольскую окраску. В этом и состоит евроцентристский взгляд на другую культуру: Европа всегда идет впереди прогресса, а весь остальной мир за ней тащится, и необходимо его просвещать, вносить туда свою цивилизацию, культуру, христианскую религию. Конечно, когда такое отношение является основой взгляда на древние миры, до какого бы то ни было анализа очень сложно узнать древний мир.

Только в ХХ веке в Европе появились первые серьезные полевые исследования шаманизма. В России, кстати, такие серьезные исследования были еще в XIX веке, потому что Россия находится среди двух миров: восточного и западного; это гигантская империя, которая уравновешивает в себе многие верования, в которой традиционно более мягкий взгляд на иноверцев. Поэтому, скажем, этнографические описания российских исследователей шаманизма обладают большей ценностью и до сих пор. С развитием новой стратегии исследований – полевых исследований, суть которых состоит в том, что понять другую культуру можно, только прожив в ней, попытавшись понять внутреннюю организацию этой культуры на ее языке, – мы стали получать более адекватную картину и увидели, что шаманский космос не менее сложен, чем космос европейский.

Шаманская практика целительства в некоторых случаях более утонченная, чем современная психотерапия. Наиболее глубокие психотерапевты считают, что преобразование психотерапии, ее инновации происходят только из шаманизма, из контакта с древней культурой. Шаманство – это древнейшая психотехнология работы с сознанием и личностью, и поэтому очень важно иметь практическое знание шаманизма, снять свои предрассудки по отношению к нему [132].

Важнейшим инструментом в шаманских практиках является бубен, который еще до конца прошлого века считался дьявольским орудием. За то, что вы имели барабан, вас могли посадить в тюрьму. Только армия и палачи имели право на бубен. Во время камлания частота ударов бубна где-то от 180 до 200 ударов в минуту, что соответствует частоте биения сердца плода в утробе матери. Поэтому, когда мы слушаем бубен, мы как бы совершаем обратное путешествие в первую перинатальную матрицу, которая является основой мистического контакта с миром, и из этого состояния мы затем можем совершать любые путешествия. Ребенок в утробе находится в связи со всем, матка – это его вселенная. Поэтому шаман называет бубен своим конем, несущим его по мистическому космосу. На бубне часто рисуется шаманская карта с тремя мирами: верхним, средним, нижним; костюм шамана также говорит о том, что шаман все время совершает путешествия.

Мы можем лучше понимать суть шаманизма, используя понимание сознания как процесса переработки информации, поступающей к нам по различным каналам. В работах А. Минделла выделяются следующие основные каналы: каналы пяти органов чувств, канал шестого органа чувств, экстрасенсорный, который Минделл называет «мировой канал». Есть также канал сновидений, канал тела – проприоцептивный, канал движения. Минделл вводит кинестетический канал, потому что в динамике проявляется очень многое. Он обращает особое внимание на незавершенные движения, потому что они – ключ к тому, что является энергией симптома (Минделл, 1999).

Будучи внимательными ко всем этим каналам, мы можем устанавливать связи с ними, с миром и с собой. Налаживание таких связей – это восстановление коммуникативной ткани сознания, возможное благодаря энергии самоорганизующейся вселенной. Не мы развиваем и изменяем личность, не мир решает проблемы, а все самоорганизуется в пространстве всесвязности. Это основной принцип реально действующей психотерапии: в свете всесвязности все озаряется, только в этом свете и возможна интеграция. Суть психотерапии – в восстановлении коммуникативной ткани сознания в пространстве всесвязности.

Если вы будете говорить классически обученному психоаналитику о шаманском посвящении, он будет думать: «Да! Тяжелая форма психоза!» Если это будет юнгианец, он будет рассматривать все это как процесс индивидуации, обретение своей сущности, построение целостной мандалы, и, конечно, здесь у клиента гораздо больше пространства, но, тем не менее, юнгианский аналитик будет смотреть на вас сквозь призму юнговских теорий, через юнговские типологии, через архитектонику процесса индивидуации, через архетипы, через свою концептуальную оболочку. Он будет следовать этому, работать с активным воображением, будет предлагать вам общаться с разными архетипами. Гештальт-терапевт может предлагать вам общаться с персонажами сна. («Кто из присутствующих здесь людей больше всего похож на знахаря из вашего сна?») Но, тем не менее, каждый психотерапевт понимает все, исходя из своего видения, своей теоретической загруженности.

Нарушение общения между людьми и с самим собой – знак наличия проблемной зоны. Зоны необщения – это первое, на что обращают внимание при диагностировании ситуации, и их состояние показывает, какие коммуникативные стратегии нужно налаживать для помощи людям. Как правило, то, что мы называем своим «я», есть та часть психики, где лучше всего налажено сообщение меня с собой и с миром, это пространство метакоммуникации, интегратор переживаемого опыта. Налаживая связь с необычными состояниями сознания, мы тем самым помогаем себе исцеляться, восстанавливая связь с энергиями и силами, которые в отсутствие такой связи проявляются в качестве наших проблем. Чтобы исцелиться, надо соединиться со своими переживаниями, приобщиться к ним на тех уровнях и на том языке, на котором они когда-то сформировались как проблемы. Наша жизнь пронизана коммуникативной тканью сознания, мы соединены с миром многообразными связями и языками, а не только мыслью. Чувства даны нам для того, чтобы быть с миром в контакте, а не для того, чтобы закрываться от него, поэтому все, что есть в нашей коммуницирующей вселенной, все, что составляет бытие, – это информация, которая может проявиться как мудрость, будучи неограниченной помрачениями коммуникативного поля сознания. Как писал Уильям Блейк: «Если бы двери восприятия были распахнуты, все предстало бы перед нами, как оно есть, бесконечным» [135].

Независимо друг от друга, во всех уголках планеты шаманы открыли это правило. И универсальность шаманской технологии трансценденции и экстаза, универсальность их картографий и путей говорит о том, что оно универсально для человека вообще и универсальным образом проявляется в разных культурах, независимо от того, на каких языках, в каких ментальных и концептуальных схемах люди отображают реальность.

Изучая духовные традиции, мы узнали, что они давно уже используют для восстановления всесвязности сознания особые языки, которые мы долго искали, исходя из задач психотерапии и практической социальной психологии. Эти языки занимают промежуточное положение между нашим повседневным языком и неким изначальным языком переживания, о котором гласят тексты мировых мистических традиций. Они являются языками нашего глубинного опыта, и если мы их знаем и обращаем особенное внимание на этот слой опыта, то тогда у нас намного быстрее происходит интеграция, мы намного полнее включаемся в коммуникативную ткань сознания именно теми гранями, которые необходимы для интеграции, восстановления, самосовер-шенствования.

Сила и интенция шаманской культуры к воспроизводству идеальной реальности была предельно героической. Обряды посвящения, характерные для сибирского и центральноазиатского шаманизма, включают для себя ритуальную последовательность. Сибирские шаманы утверждают, что во время этого ритуала они «умирают» и лежат бездыханными в течение трех или семи дней в чуме или другом изолированном месте. При этом возникают видения того, как тело разрывают на части демоны или духи предков, оголяются кости, очищаясь от плоти, уходят воды, глаза выходят из глазниц (Басилов, 1984).