Читаем без скачивания Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке - Натали Геннадьевна Мед

Я вздохнула и пошла поднимать штуковину. Она меня заинтриговала. Тем более, что почему-то не казалось, что она может представлять прямую опасность.

Стоило мне снова взять штуковину в руки, как Батон злобно зашипел.

– Ну-ну, Батончик! – я водрузила штуку на верстак, слегка подвинув непонятное сооружение, громоздившееся там, и потрепала кота по холке. – Всё будет нормально, вот увидишь.

Немного подумав, я всё-таки накинула на себя заклятие универсального щита (мало ли, может кот и в самом деле что-то чувствует) и принялась творить заклинание снятия всех покровов.

Ну что я могу сказать? Упакована эта штука была на совесть, и когда, наконец, последняя вязь иллюзий была рассеяна, я пожалуй, начала понимать, почему её так упаковали.

На верстаке передо мной стояла шикарная, отделанная драгоценными камнями и затейливыми узорами ваза. Вот это да! Это ж просто королевская вещь! Кто, интересно, сокровищницу обнёс? И что теперь с этим делать мне? Я такую вещь даже показать никому не смогу, меня сразу в темницу упрячут, если не за ограбление, то за укрывательство награбленного. Или просто тихо прирежут. Надо в огороде, что ли где-то зарыть… Поздновато, конечно, посадками заниматься, но так лучше, чем кто-то случайно прознает о такой вещи.

Я подняла вазу и повертела в руках, любуясь игрой света в гранях камней, и вдруг выгравированные на боку руны. Малабрийские.

Эх, не сильна я в алфавите этого древнего ордена колдунов, практически не вмешивающихся в дела мира… Но что-то же должно в моей голове остаться?

И я принялась разбирать написанное. Хмм… Выглядит, как заклятие.

«Будь заключён ты в сем сосуде

Доколе суд богов пребудет.

Нарушив ход чужой судьбы,

За жизни жизнь положишь ты.»

Любопытно. Интересно, это что, урна с прахом? Небось, позарились на драгоценные камни и гробницу ограбили. Вот ведь, ничего святого для людей нет. Точно нужно закопать где-нибудь в тихом уголке.

Я потрясла вазу, прислушиваясь. Почему-то показалось, что она абсолютно пуста, и я решила проверить. До сих пор не могу понять, что меня заставило это сделать, но мои руки, словно сами собой потянулись к крышке и, сломав сургучную печать (ааа! Что я делаю?!), открыли её.

А в следующий момент меня снесло со стула и вместе с истошно заверещавшим котом швырнуло в угол, чуть не двинув головой о стену, а посередине подвала в клубах сиреневого дыма образовался хмуривший брови, скрестив руки на груди… самый настоящий джинн!

– Кто посмел пробудить меня к жизни? – хмуро взвыл джинн с таким видом, словно готов был закопать этого самого «будильника» прямо сейчас, прямо на месте.

Возможно, в любой другой момент я бы испугалась… Но джинн! Это же такая редкость! Тем более этот конкретный джинн оказался просто невероятным красавцем. Я даже не представляла, что бывают такие великолепные экземпляры мужской красоты… Что значит демоническая природа, а! Даже если у него ниже пояса просто какой-то дым.

– Женщина! – недовольно прорычал джинн. – Ты что там рассматриваешь?

– Вазу! – сразу нашлась я, постаравшись, чтобы в голосе не мелькнуло ни капли разочарования. – А что там ещё можно рассматривать?

– Это не ваза! – возмутился джинн. – Это…

– Что это? – заинтересовалась я. Ближайшим сравнением в моём понимании был ночной горшок, но я решила не озвучивать это предположение. Джинн и так выглядел каким-то нервным.

Джинн же, опустившись ниже, начал рассматривать своё вместилище, а я, зажав вырывающегося Батона под мышкой, навострила уши, готовая не пропустить ни словечка из его бормотания.

И я была права!

Для начала моя лексика обогатилась целой россыпью обсценных выражений. Жаль так поздно, некоторыми эпитетами я бы охотно поделилась с ректором и с дядюшкой.

Из россыпей этих жемчужин я вынесла идею, что джинн очень недоволен какими-то (много дивных нецензурных выражений) личностями, которые его «замуровали», и теперь неизвестно как из этого выпутываться.

Дав джинну некоторое время, чтобы освоиться, я решила перевести наши отношения на следующий уровень. В конце концов, у меня полно дел, которые сами себя не сделают.

– Слушай, – полюбопытствовала я. – Как тебя зовут?

– Тебе какая разница? – окрысился джинн, отвернувшись от чтения надписей на своем ночном горшке. За это время, на мой взгляд, те жалкие пару строк можно было заучить намертво.

– Ну надо же мне как-то к тебе обращаться.

– Я бы не рекомендовал тебе ко мне обращаться, – угрожающе сдвинул брови джинн.

– Почему? – я делано-наивно подняла брови и захлопала глазами. – Я владелица этого места и всего, что тут находится, – тут я помахала в воздухе свитком с завещанием деда, – так что считаюсь твоей официальной хозяйкой.

– Хозяйкой?! – взревел джинн, неожиданно оказываясь лицом к лицу со мной (хорошо я всё ещё сидела на полу, привалившись спиной к стене, и только поэтому не опрокинулась от неожиданности навзничь). – Никогда моей хозяйкой не будет полуграмотная деревенская ведьма!

– Можел попробуем? – сглотнув, выдавила из себя я. Я, конечно, читала, что джинны не в состоянии причинить вред своему хозяину, но этот конкретный экземпляр выглядел каким-то бракованным. Меня живо заинтересовали два вопроса: можно ли потребовать замену, и бывают ли рехнувшиеся джинны.

– Я могу «попробовать» превратить тебя в жабу! – пообещал джинн, скалясь мне прямо в лицо. Нет, ну надо же, какие у него красивые синие глаза!

– Я не просила об этом, – парировала я. – Не надо пороть отсебятину. Только то, о чём я попрошу.

Джинн зарычал и пошёл искрами. Даже Батон перестал драть когтями моё платье в тщетных попытках сбежать, и теперь только лупал на джинна плошками своих глаз.

О, боги великие! А может джинн от злости разорваться?

Судя по виду джинна, он хотел, но у него не получалось.

Так, раз уж джинн у нас взрывоустойчив, будем продолжать налаживать контакт. В конце концов в академии меня слушались даже серюжные упырчики, самые противные прислужники нижнего уровня.

– Не возражаешь, если я буду называть тебя… Красавчик?

– Я не красавчик! – заревел джинн с такой натугой в голосе, что я предпочла сразу согласиться.

– Конечно-конечно! – закивала я.