Читаем без скачивания Первокурсник (СИ) - Раевский Александр

— Ты Кузнецов? — пробасил один из прибывших сотрудников.

— Я Кузнецов, но разговаривать с вами буду только после того, как поем.

Он сбросил с плеч куртку, поднял со стула свою папку на молнии, расстегнул её, вытащил оттуда большой фотографический конверт, прибавил к нему маленькую катушку магнитофонной плёнки, положил всё это на свободном стуле и сказал, подходя к столу:

— Вон можете картинками полюбоваться, пока мы ужинаем.

Оба мужчины вскочили со своих мест и устремились к стулу. Саша тут же занял место одного из них, дотянулся до свободной бутылки, положил руку на металлическую крышечку, как-то крутнул её, бутылка громко пшикнула газом, и Саша бросил крышечку на стол. Он с наслаждением отпил пару глотков и дотянулся до бутербродов.

— Саш, открой и мне, пожалуйста? — Снежанна протянула ему свою бутылку.

Ему пришлось показывать этот фокус с открыванием бутылки ещё пять раз. Открывашки или перочинного ножа ни у кого при себе не оказалось.

Съев свой первый бутерброд, Саша подобрел. У него даже щёки зарумянились. Он откинулся на спинку стула, потом оглянулся назад на гебистов и благодушно бросил им:

— Что-то мне расхотелось с вами сегодня разговаривать. Я уже спать хочу. Присылайте повестку на дом.

— Нет, так дело не пойдёт! — сказал второй, поднимаясь со своего места и передавая фотографии своему напарнику. Он обошёл стол и занял стул напротив Саши между Наилем и Мишей.

— Что именно не пойдёт? — усмехнулся мальчишка.

— Мы с тобой сейчас немножко поговорим, а потом можешь отправляться домой. Не бойся, это недолго.

— Вы вообще в курсе, что я несовершеннолетний? Что УПК запрещает проводить допросы таких, как я, в отсутствие родителей или лиц их замещающих?

— А сколько тебе?

— Пятнадцать. Ещё вопросы имеются?

— Пятнадцать? А как ты здесь оказался? Я не понял — ты студент или ещё школьник?

— Студент. Лечебный факультет, первый курс. Я, кажется, вашему Онуфриенко достаточно внятно представился.

— Студент он. — подтвердил Миша. — Сто третья группа.

— А зачем ты нашему дежурному нахамил? — спросил тот, кивнув Мише.

— Не люблю вашу контору. А кроме того, задавать такие вопросы по телефону просто глупо.

Саша снова присосался к своей бутылке.

— Доводилось сталкиваться? — усмехнулся гебист.

Саша молча кивнул, оторвался от бутылки, тихонько икнул от попавшего в желудок газа и извинился перед окружающими,

— Пардон! Да, доводилось. И много раз. И всякий раз с горечью убеждался в том, что совесть у всех ваших либо находится в зачаточном состоянии, либо и вовсе атрофировалась за ненадобностью. Атавизм! Во! — он поднял палец к потолку, насмешливо глядя в хмурые глаза собеседника.

— А ты наглый… — покачал головой тот. — Смотри, Кузнецов, не зарывайся. Совести у меня может быть и маловато, но зато я хорошо знаю, как с такими наглецами разговаривать.

— Да ты никак мне угрожаешь? — насмешливо фыркнул мальчишка, легко переходя на ты. — Смотри не пожалей. Я ведь не всегда добрый. Отметелю, как бог черепаху, и мне за это ничего не будет.

Мужчина замолчал, сцепив зубы. На скулах его заиграли желваки. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и мрачным взглядом уставился на мальчишку. Тот снова усмехнулся, обращаясь к Наилю,

— Вот, Наиль, наглядный пример из области психоанализа. Обрати внимание на его руки. Сложенные на груди руки означают, что человек перешёл в оборон…

Завершить фразу он не успел, потому что к нему сзади подошёл оставшийся сидеть на составленных вдоль стены стульях гебист. Он молча ухватил Сашу за шиворот и попытался поднять его со стула. Саша послушно встал, а потом никто не понял, что произошло. Тело Саши резко дёрнулось, а стоящий за его спиной массивный, высокий мужчина вдруг выпустил воротник Саши и с коротким хрюканьем отлетел к самой стене. Летел он по воздуху. Он сильно ударился о стену спиной и затылком, упал задом на стул, который с громким треском сломался под ним. Мужчина упал на пол, перевалился на бок и затих.

Как ни в чём не бывало, Саша вновь занял своё место, схватил бутылку и усмехнулся в лицо медленно поднимающемуся из-за стола гебисту.

— Не успел предупредить. Я очень не люблю, когда меня хватают за воротник. Могу сделать неприемлемо больно. Так что советую тебе разговаривать со мной вежливо. Не зарывайся, короче…

Он перевёл весёлые глаза на выпученные от изумления глаза Миши.

— Так всегда бывает, когда недооцениваешь соперника. Я как-то раз наблюдал, как восьмидесятилетний старик — он примерно с меня ростом и такого же телосложения — навалял шестерым бугаям наподобие этих двоих. Крепко навалял, а сам даже не запыхался, представляешь? Я к нему после этого в ученики напросился. Целый год он меня по всякому мутузил! Каждый божий день по нескольку часов! А через год сказал: «Я дал тебе всё, что знал. Иди и учи других!».

Саша оглянулся через плечо на стоящего на коленях перед павшим товарищем гебиста.

— Оставь ты его в покое. Он скоро сам очухается. Лучше делом займись. Мы с ребятами не собираемся здесь всю ночь торчать! Кстати, ты забыл представиться…

— Ответишь за это! — прошипел сквозь зубы тот, оставаясь стоять на коленях.

— Вот ещё один пример твердолобости! — вздохнул Саша, обращаясь в пространство. — Ему бы насторожиться, а он на рожон прёт! Ты, дядя, если не хочешь продолжать службу где-нибудь на Северной Земле, лучше напряги мозг — или что у тебя там в голове вместо него — и займись делом. Я ведь тебе уже намекнул — мне ничего не будет, даже если я весь ваш отдел во главе с начальником отметелю! Ни-че-го! Ещё поблагодарят за то, что выявил гнездо латентных дебилов, которые долгие годы успешно скрывались от проверок и вводили в заблуждение членов медкомиссий. Не рискуй, дядя, мой тебе совет!

Он выбрался из-за стола, потянулся и широко зевнул.

— Даю тебе ещё пять минут, дядя, а потом ухожу. А фотографии и плёнку захвачу с собой. Попробуй потом без них доказать факт взятки.

Он подошёл к стульям и, как ни в чём не бывало, принялся собирать рассыпавшиеся фотографии.

— Оставь! — резко сказал гебист вскакивая на ноги, но не делая попытки приблизиться. Видимо, демонстрация силы со стороны Саши была достаточно впечатляющей.

— Ты готов разговаривать? — невозмутимо спросил Саша, продолжая собирать фотографии.

— Готов! Оставь фотографии!

— Потом получишь… — ответил Саша, заталкивая фотографии в конверт. — Если правильно вести себя будешь…

Лежащий на полу пошевелился и застонал. Его товарищ вновь встал на колено и ухватил его за плечи, помогая ему сесть. Саша невозмутимо спрятал конверт с фотографиями и плёнку в свою папку и застегнул молнию. После этого обвёл взглядом онемевших от всего увиденного и услышанного ребят и взглянул на часы:

— У тебя осталось три минуты и пятнадцать секунд. — сообщил он гебисту. — Время идёт…

Он нашёл глазами сжавшегося на своём стуле Вилена и подмигнул ему:

— Вилен, это твой последний шанс. Если успеешь за три минуты написать заявление, я не отдам им эти фотографии и плёнку. Отца ты этим уже не спасёшь, но, по крайней мере, сам останешься на свободе. Решайся! Времени очень мало!

Вилен встрепенулся было, но тут же вновь обмяк. Опустив голову, он молча помотал ею. Саша одобрительно кивнул:

— Правильный поступок, Вилен. Я бы тоже не отрёкся от своего отца.

Новый взгляд на часы:

— Осталась минута и двадцать секунд!

— Саша, прекращай! — раздался резкий окрик. Кричал Миша. — Это называется шантажом! Ты же видишь, что товарищу плохо!

— Вижу. — согласился Саша. — Но этот товарищ сам виноват…

— Ну и что? — вмешалась Снежанна. — Пусть даже он и виноват! Ты же будущий врач, Саша! Тебе предстоит принимать клятву Гиппократа. Почему ты так равнодушен? Товарищ сильно ударился головой. У него может быть сотрясение мозга…

Саша нахмурился:

— Ладно, ладно, сдаюсь! Разговаривайте с ними сами! Я молчу! Добренькие вы очень! Интересно, что бы вы сказали, будущие врачи, если бы эти два орангутанга принялись меня в вашем присутствии мутузить? Скулить бы начали — ах, дяденьки, да как вам не стыдно бить ребёнка? А дело к тому шло, чтобы вы знали!