Читаем без скачивания Граф салюки - Лариса Васильева

И вот теперь появилась эта племянница. Даже Евдокии Семен Семенович не говорил о своих планах. Что же, племянница так племянница, но Дуся помнила из его рассказов обо всех хозяйских родственниках — такой племянницы не было. Она кивала, а сама думала: «Кто же она такая, эта «племянница», зачем она нужна? А вдруг да влюбился в нее, куда тогда мне деваться?» Но Семен Семенович не обращал никакого внимания на девочку, отдав ее во власть Евдокии. И Дуся немного успокоилась. Она занялась устройством барышни, подготовила комнату для нее, посокрушалась бедным гардеробом, да и велела дворовым девкам нашить для нее рубах, да навязать носков и варежек пуховых. А Семен Семенович на время вовсе забыл о Варе, как-то встретив в коридоре чуть было не спросил: «А ты кто такая?» Вовремя вспомнил, а то бы Прошка разболтал бы дворне, а те в деревне, так бы и до соседа дошло.

Вот о щенке хозяин вспоминал каждый день, с утра шел на псарню, полюбоваться на свою драгоценность. С умилением наблюдал щенячью возню. У его борзой тоже были щенки, чуть помладше салюки. Малыши играли вместе, забавно дрались, боролись друг с другом. У Федотова, старого друга Кукушкина, тоже имелась своя псарня, и когда он увидел этого малыша, то так же пришел в неописуемый восторг и заявил:

— Быть ему чемпионом породы! Кличку ему метко дал! Я бы его назвал не то что графом, а князем! Точно, быть ему чемпионом. Я уверен, он войдет в историю. Эх, Семеныч, продай его мне.

— Да ты что, эту породу не продают, по мусульманским поверьям, салюки продавать нельзя — их либо дарят, либо преподносят в знак особого уважения, — важно говорил Кукушкин, даже мысленно не вспоминая, что сам-то купил щенка.

4. Натаска

Варя, все грустившая о прошлой жизни, страдавшая от предательства самых близких для нее людей, стремилась к одиночеству. Кукушкин, несмотря на свои жестокие планы, был не злым человеком, просто чувства у него были как-то неразвиты, а уж женщина — крепостная была для него вроде телки. Эта девочка должна быть веселой и здоровой, чтобы привлечь внимание графа, и потому он предоставил ее самой себе, здраво рассудив, что природа и время вылечат ее тоску. Сам тем временем ломал голову, как же завлечь Воронцова?

Варе ни с кем говорить не хотелось, душу изливать было некому. Она казалась робкой, стеснительной. Все отмалчивалась. Семен Семенович рассказал всем, что у нее умерла мать, девочка осталась круглой сиротой, и все старались бедную сиротку развеселить и не о чем не расспрашивали. Рядом с ней была лишь экономка, но хозяин наказал Варе болтать поменьше, да и Евдокия как-то осторожно на нее поглядывала. Потому-то девушка часто бродила в одиночестве по саду, вокруг усадьбы, по унылым припорошенным снегом полям, иногда заходила по проложенным тропкам далеко, мимо березовой рощицы до опушки соседского леса. Все вокруг казалось ей серым, трава торчала местами из-под снега пожухлая, на горках снега и вовсе не было, лишь в ложбинках задерживался. Небось у них на севере снега уж намело! Дети катаются на салазках. Молодежь запряжет лошадей, набьется в сани — весело им в тесноте! И мороз не страшен…

Евдокия все же потихоньку привязалась к девочке, своих-то детей не было, а ей-то уж за тридцать — у каждой женщины в этом возрасте просыпаются материнские чувства. Вот она и принялась опекать Варюху, не столько по приказу, сколько по душевной потребности. Следила, чтоб одета была тепло, чтоб сыта была, выспрашивала, что любит, чего хочет. Заставила Семена Семеновича модные вещички Варе покупать, всякие заколки да ленты, мол, молодые девушки жить не могут без этого. Присматривала, чтобы разнообразные гости Семена Семеновича руки не распускали — среди них всякие попадались. В общем, играла в мать. И Варя потянулась к ней. Они как-то быстро перешли на ты, называли друг друга по именам, особенно без гостей. Кукушкин потирал руки. Все шло, как он и хотел. Даже Евдокия со своей дурацкой заботой, смешившей его, угодила в точку — создавала семейную атмосферу. Варе он велел присутствовать на всех вечеринках, хоть она и умела себя вести в помещичьем кругу, но лишний раз натаскать ее не помешает.

Так получилось, что Варе жилось здесь, в Никольском, даже лучше, чем дома, у Нестеровых. Там она все же оставалась дворовой девкой, приближенной к хозяевам, а здесь считалась племянницей хозяина. Уж никто не смел погнать ее за яйцами в курятник или посадить перебирать крупу. Никто не крикнет: «Варька, зараза, ты что тут натоптала, снега нанесла, ну-ка бери тряпку, подотри пол!» Прислуга торопилась выполнить ее желания, и сама Евдокия почитала ее почти хозяйкой.

Однажды Варя попросила оседлать лошадь, Семен Семенович разрешил, пусть катается. В этом году снега было немного, и она на лошадке объездила все окрестности усадьбы. Особенно ей понравилась небольшая прозрачная рощица, поднимавшаяся из низинки к вершине холма, к ней вела тропинка меж небольших кустов, разбросанных вокруг. Вдоль этой рощи Варя въезжала на холм и все всматривалась в бесконечные дали. Там и встретила она однажды графа.

Тот по накатанной проселочной дороге объезжал свой лесок вместе с управляющим, или, как он его называл, бурмистром. Граф, поднимаясь из небольшой лощинки, увидел всадницу на холме. Одинокая девушка на маленькой лошадке среди пожухлой травы, голых кустов, чуть припорошенных снегом… Приблизившись, Воронцов склонил голову в поклоне. Девушка ответила так же. Она была совсем молоденькая, робкая. Внимание красавца Воронцова ее смутило. Опустив голову, она быстро проехала мимо. Тот удивился, кто такая? Всех девиц в округе знал, эту же видел впервые. Он машинально отмечал всех привлекательных девушек, не собираясь, впрочем, ухаживать за кем-то особенно. Но просто не в состоянии был не заметить привлекательную незнакомку. Тут граф вспомнил, что соседи говорили о какой-то племяннице Семена Семеновича.

Кукушкин всегда казался ему не очень приятным. Ему не нравились шумные сборища у того. По возрасту Семену Семеновичу уже пристало сидеть с женой на веранде да чаи гонять, а он все собирает какую-то сомнительную молодежь. То у него стихи читают, то юнцы начинают взахлеб рассуждать о политике. И женщины там появлялись всякие — эмансипированные особы с сигаретами, а то и вовсе пошлые да вульгарные. Откуда только он их привозил?! Несерьезный и хитроватый человек, и друзья у него такие же.

На следующий день Сергей Иванович встретил Кукушкина на ужине у соседей. Тот как всегда раскланялся с ним преувеличенно любезно. «Так, — подумал Воронцов, — сейчас начнет лесок выпрашивать. Вот не отдам ему ни за что, чтобы не приставал, несносный человек». Для приличия нужно было бросить какую-нибудь незначащую фразу. Тут граф вспомнил о всаднице.