Читаем без скачивания Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа

Ни одной руки.

– А теперь пусть поднимут руки те, кто считает, что с рассветом мы должны начать строить самый быстрый и самый лучший из кораблей, когда-либо бороздивших океан.

Тапу Тетуануи был слишком молод, чтобы иметь право голоса, однако рука его инстинктивно взметнулась вверх, присоединившись к лесу уже поднятых рук.

Теве Сальмон – Лосось, – человек хилый, с маленькими глазками и лицом, похожим на черепашью морду, много лет назад был удостоен титула великого мастера-строителя Бора-Бора. Подобного ему человека, возможно, не существовало на всем архипелаге, на Тауматоу или в Австралии. Никто не мог сравниться с ним в в умении оснастить грозную военную паи тамаи, тяжелой тираируа, использовавшийся для перевозки товаров, или быструю пирогу с балансиром, предназначенную для ежегодных гонок в честь бога Тане.

Кода он не находился на своей любимой верфи, представляющей собой покрытый пальмовыми листьями навес и расположенной в глубине бухты Фарепити, Теве Сальмон без устали – только по одному ему знакомым тропинкам – обходил остров, запоминая каждое дерево, которое встречалось ему по пути. Используя их в нужный час и самым наилучшим образом, он всегда мог сказать, с какой скоростью вырастет то или иное дерево и каково будет качество древесины.

Он так же, как и его отец, дед и прадед, занимался посадкой молодых деревьев, и места для этого всегда выбирал самые подходящие. Он так же, как и его отец, дед и прадед, считал, что мудрость всего народа Бора-Бора, которая будет передана их детям и внукам, ничего не будет стоить, если в нужный момент у них не окажется необходимого материала для постройки лодки. И именно этим необходимым материалом обеспечивали народ Бора-Бора растущие на острове деревья.

Поэтому, когда он получил приказ от достопочтенного Хиро Таваеарии построить большой катамаран, на котором воины острова смогли бы пуститься в плавание и спасти девушек, принцессу, священную жемчужину и королевский пояс, первое что он сделал, так это посоветовался со старым учителем. Он желал выяснить, какой тип корабля требовался для столь долгого и опасного путешествия.

– Порядка тридцати метров в длину и десяти в ширину, – пояснил Мити Матаи. – Быстрый, когда это будет нужным, но в то же время с хорошим водоизмещением. Борта, для лучшей остойчивости, должны быть V-образной формы, к тому же так судно будет меньше сносить течениями. Две мачты с самыми большими парусами, но так, чтобы остойчивость при этом не нарушалась.

– Настилы?

– Два больших, но не высоких. Носовой должен использоваться как площадка для атаки. Мачты и борта должны легко сниматься и в нужный момент становиться невидимыми. Хочу также, чтобы кормовая и носовая части были низкими.

– Слишком низкий нос делает корабль уязвимым при высокой волне, – сделал замечание плотник. Однако, поразмыслив несколько мгновений, добавил: – Я постараюсь сделать нос таким, чтобы при высокой волне он мог подниматься.

– Постарайся сделать так, чтобы корабль был не слишком тяжел.

– Обязательно постараюсь. Может быть, какую-нибудь специальную древесину?

– Оставляю на твой выбор.

Этих указаний для Теве Сальмона было достаточно, чтобы приступить к делу. Несмотря на то что он не был знаком с письменностью, не обладал навыками математических расчетов и проектирования, все способы конструирования держались у него в голове.

Каждая линия, каждая деталь и каждое соединение корпуса были взяты из головы великого мастера-строителя. Он знал о кораблестроении почти все еще тогда, когда находился в утробе матери: какие выбрать формы и размеры; насколько упруги и тяжелы должны быть все те многочисленные элементы, что составляют полинезийский корабль. Все эти знания передались ему по наследству.

Наверное, это было единственной формой, когда столь изолированная и однородная социальная группа смогла стать самообеспечиваемой, так как перед каждым индивидуумом была поставлена строго определенная задача при выполнении общего задания, а каждый в отдельности обязан был уметь выполнять свою работу в совершенстве.

Так как мудрейший Хиро Таваеарии приказал всем до единого обитателям Бора-Бора выполнять указания великого мастера-строителя, Теве Сальмон неожиданно столкнулся с тем, что все жители острова с воодушевлением пошли под его начало.

Для киля он выбрал восемь стволов таману, которые специально высушивал более года. Раскладывал он их всегда в тени, дабы безжалостное тропическое солнце не пересушило драгоценный материал. Затем, обтесав их с одной стороны, он на плоскую поверхность клал тлеющие угли аито, которые постепенно прожигали древесину.

Двадцати малышам было поручено днем и ночью следить за углями. Они были обязаны раздувать их, когда угли угасали, или придавливать их камнем, если они начинали воспламеняться, всегда поддерживая нижнее горение так, чтобы толщина бортов постоянно оставалась в пределах десяти – двенадцати сантиметров.

Мальчишкам постарше он поручил затачивать камни.

К этим камням приделывались деревянные ручки, и они становились неким подобием топоров, которыми взрослые вытесывали широкие доски из толстых стволов деревьев. Эта работа была трудна и требовала большого внимания, так как один неосторожно нанесенный удар мог испортить четырехдневный труд семерых мужчин.

Когда длинная доска была отделена от ствола путем подрубки и обжига, группа женщин начинала шлифовать ее кораллами и камнями, затем песком и наконец акульей шкурой.

Получилась отличная, длиною в пять-шесть метров, шириной примерно в двадцать и толщиной в восемь сантиметров, доска.

Тут к работе присоединились Тапу Тетуануи и его друзья.

Не зная о существовании металла, жители Бора-Бора и большинства многочисленных островов южной части Тихого океана испытывали нужду в гвоздях и винтах, которыми можно было бы скреплять доски. А посему сшивание между собой различных элементов будущего судна было задачей сложной и трудоемкой, так как плохо сшитая пирога от резкого удара морской волны могла переломиться надвое где-нибудь в ста милях от ближайшего берега.

Чтобы избежать этого, Тапу Тетуануи и большинство юношей острова расселись вдоль одной из досок и с завидной выдержкой и аккуратностью начали сверлить маленькие симметричные отверстия в двух сантиметрах от края доски.

Работа была чрезвычайно сложной и требовала немалого умения, так как в качестве коловорота они вынуждены были использовать маленькую палочку, к кончику которой был прикреплен осколок ракушки. Столь примитивным инструментом они сверлили отверстия, которые никогда не превышали половины сантиметра в диаметре.