Читаем без скачивания Два билета в Индию - Кир Булычев

— Ночуем здесь, — сказал Аун То, и, как будто поняв его, кони прибавили шагу, и даже буйволы, запряженные в повозку, приподняли тяжелые рога и потянули сильнее.

Пагода Трех Духов стояла на плоской вершине холмика. Колючие кусты окружали ее со всех сторон, и дорога к ней казалась коридором, прорубленным меж невысоких неровных стен. В сумерках кусты казались темно-синими. Кое-где платформа под пагодой дала трещины, и сквозь них пробились травинки, выгоревшие под солнцем, жесткие и, казалось, мертвые. Сама пагода — конус в два человеческих роста, сложенный из кирпичей и обмазанный штукатуркой, — была давно не белена. Дожди смыли известку и окрасили в белый цвет площадку.

Солдаты разожгли костер, и от его света сразу стало темнее вокруг. Только Иравади, подходившая совсем близко к пагоде, серебрилась под низко висящей луной.

Иван обошел площадку. С трех сторон холм спускался полого, с третьей, дальней от реки, оканчивался обрывом, по краю которого щетинилась полоска кустов. Было уже так темно, что не разберешь, глубокий ли овраг. Но Иван решил, что не глубокий, — другая сторона его, тоже поросшая кустами, была совсем близко.

— Ты не голоден? — спросил Аун То. — Рис сейчас будет готов.

Солдаты расстелили на земле циновки и каждому на банановый лист положили по горке сваренного еще утром и разогретого риса. Один из них, продираясь сквозь кусты и приговаривая: «Змей здесь нет, нет ни одной, а если есть, они не захотят меня укусить», поднялся с реки, неся воду.

— А змей здесь много? — спросил Иван.

— Очень много. Поэтому и пагода называется пагодой Трех Духов.

— А что общего между змеями и духами?

— Это старинная история, — начал солдат, довольный тем, что нашел слушателя.

— Я тоже слышал эту сказку, — перебил его Аун То. — Как три разбойника…

— Если вы позволите, господин, я сам расскажу эту историю, — сказал тот солдат, что боялся змей. — Я из этих мест.

— Расскажи, — согласился Аун То.

— Это не сказка. Это случилось в самом деле, только очень давно, когда главным городом в Бирме был славный Паган и правил им могучий царь Анируда. Жила там девушка изумительной красоты, и звали ее Ма Ни Ни. Все любили ее, потому что она была не только красивой, но доброй и ласковой. Даже птицы прилетали по утрам на ее крыльцо, чтобы спеть ей свои песни. Многие богатыри сватались к ней, но все получали отказ. Ма Ни Ни как-то увидела на празднике принца Чанзитту и решила, что отдаст свое сердце только ему…

Аун То подбросил в костер сухих ветвей, и огонь осветил неверным красноватым светом лицо рассказчика. Иван подумал, что так же сидели бирманские солдаты у костра и во времена древнего царя Анируды.

— Но Чанзитта, отважный и прекрасный воин, не знал о любви Ма Ни Ни и уехал на юг покорять город Татон. И тогда старый ростовщик Кула решил взять Ма Ни Ни себе в жены. Он был очень богатым человеком, но очень злым и многих разорил, потому что брал очень большие проценты.

— У нас в деревне ростовщик тоже берет очень большие проценты. Прошлой весной мы отдали ему половину риса, — сказал молодой солдат, сидевший в тени.

— Не перебивай, Ко Мья… На чем я остановился? Да, и решил ростовщик взять Ма Ни Ни в жены. Он пришел к ее отцу и предложил ему целую повозку золота. Но отец Ма Ни Ни был добрый и гордый человек. «Не надо мне золота, — сказал он. — Ты лучше спроси мою дочь, хочет ли она, чтобы ты был ее мужем». А Ма Ни Ни сказала: «Постыдись, отец! Твой зять будет старше тебя!» Но однажды Ма Ни Ни с отцом поехала на юг навестить свою тетю. И ростовщик нанял трех разбойников, чтобы они схватили Ма Ни Ни, убили ее отца и привезли девушку к нему в его лесной дом…

Иван слушал легенду и краем глаза поглядывал на реку. Ему показалось, что по серебряной дорожке поднимается черная полоска — лодка. Он хотел было сказать об этом Аун То, да не стал перебивать рассказчика. Черная полоска приблизилась к берегу и пропала в тени.

— Разбойники быстро доехали до того места, на котором мы теперь сидим. Вон там, под обрывом, в овраге, — солдат показал в сторону, противоположную реке, — они построили себе из камней дом и в нем ночевали. И вот однажды они слышат — стучат по дороге копыта. Это ехала повозка, в ней Ма Ни Ни, а рядом, на коне, ее отец. Разбойники бросились из засады на путников, отца девушки убили, а ее связали. Время было позднее, как сейчас, и они решили сначала переночевать, а с рассветом поехать к старику-ростовщику.

Солдаты подвинулись поближе к костру. Сказка сказкой, но ночь была темной, и в кустах что-то ворошилось и вздыхало — то ли ночные птицы, то ли змеи… Иван снова взглянул на реку. Но ничего не было видно.

— Ночью девушка обратилась с мольбой к духам лесов и гор, к зверям и птицам, чтобы они спасли ее. И тогда все змеи, что живут на холме и вокруг, вылезли из своих нор, тихо подползли к спящим разбойникам и искусали их. Страшными голосами кричали разбойники перед смертью!

Тут рассказчик сделал драматическую паузу и потом закончил совсем другим, тихим и будничным голосом:

— Девушку змеи не тронули. Она вернулась в Паган, вышла замуж за принца Чанзитту. Вот и все. А души разбойников, которые умерли так внезапно и страшно, не успокоились и долго бродили, пугая людей. Тогда и построили здесь пагоду, чтобы успокоить злых духов. Но, говорят, иногда ночами они появляются здесь и делают пакости честным людям…

— Ну и место мы выбрали для ночлега! — постарался пошутить Аун То. — И змеи, и привидения.

— Я же говорил, что место плохое, — сказал солдат.

— Ничего. Переночуем.

— Надо будет по очереди дежурить, — заметил Иван.

— Англичане далеко. Или ты боишься привидений?

— Привидений я не боюсь, хотя, может, у вас в Бирме они и особенные. Но мало ли кто может проехать по дороге. А у нас груз ценный. Бандула сказал, что мы можем сами погибнуть, а повозку должны довезти до Амарапуры.

— Ладно, — сказал Аун То, — первым будет дежурить Ко Мья. — И он показал на молодого солдата. — А теперь спать. Сегодня луна, и привидения не придут.

— Не шутите, господин, — сказал старый солдат. — Духи этого не любят.

Аун То смущенно кашлянул. Ему не хотелось, чтобы Иван заметил, что он побаивается злых духов.

Иван улегся на площадке у пагоды. Ему не спалось, как не спалось и вчера ночью. А вдруг бирманский король не захочет отпустить его? И тогда прощай мечта о возвращении домой.

Ко Мья сидел у гаснущего костра, опершись о копье. Голова его медленно опускалась вниз, потом он спохватывался, просыпался, тряс головой, стараясь прогнать сон, и все начиналось сначала.