Читаем без скачивания Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

— Благодарю тебя, садись. А теперь такой вопрос: почему на поле битвы первым пришел враг? Отвечать будешь ты.

Мой палец уперся в женщину, которую я уже решил называть Амазонкой, так как поверх темно-синего, изрядно уже выцветшего халата на ней был кожаный доспех. Уже уяснив правила игры, она поднялась и представилась:

— Гу Вайцзинь, командир конных арбалетчиков. Мы пришли на поле боя последними, потому что у нас были проблемы со снабжением и армии пришлось заниматься фуражировкой. В результате мы потеряли темп продвижения и приняли бой на навязанных нам условиях.

— А почему у нас были проблемы со снабжением? Ты, отвечай! — Палец уперся в следующего докладчика.

— Мы выдвинулись слишком далеко от своих баз.

— Почему мы это сделали? Ты.

— Чжаны перебросили большую часть своих сил, которые держали на границе с нами, чтобы отразить наступление князя Сыма Ум. Поэтому ты принял решение атаковать их аграрные регионы.

— А почему?..

Так, задавая один вопрос за другим, в течение каких-то полутора часов, я получил общую информацию о том, что творится в окружающем мире. И о своем в нем месте. Из чего уже сложил общую картину: это не совсем тот Китай, про который я читал. Или тот, а историки все переврали.

В общем, как тут все обстояло. Начну, пожалуй, с самого начала, по крайней мере, как я это все понял. Четырнадцать лет назад поднялось восстание Желтых Повязок. Империя Хань, которая также называлась династией Синего Неба, окончательно пришла в упадок. Тогда три брата с фамилией Чжан — все, как и в нашей истории, — сообщили голодающим крестьянам, что «время Синего Неба закончилось и наступает эпоха Желтого». Собрали армию, около полумиллиона плохо вооруженных, но очень злых земледельцев, и погнали ее на столицу. По пути перемололи парочку профессиональных, но сравнительно небольших дружин императорских генералов, которых тот отправил подавить восстание.

Потом — этого в нашей истории не было, точно говорю — Чжан Цзяо с помощью древнего свитка, полученного от какого-то загадочного отшельника, обрушил стены столицы — города Лоян. На императорскую стражу напустил какого-то монстра из фильма про Годзилу — гигантскую змею с костяными шипами на башке и хвосте. И вдогонку, чтобы совсем хорошо было, вождь повстанцев погрузил мир во тьму. Ненадолго, где-то часа на два, но суеверным аборигенам хватило.

Понятное дело, пережить такое не смогли бы и дисциплинированные солдаты северных гарнизонов на границе с Великой Степью, что уж говорить о расслабленных столичной службой вояках? Когда тьма рассеялась, пыль от рухнувших стен осела, а гигантская змея куда-то свалила, крестьяне, не встречая сопротивления, ворвались внутрь. И на радостях от того, что им никто не мешает, грабили богатый город четыре дня и четыре ночи.

Как все правильно поняли, живых после этой вечеринки, не осталось. Я говорю не про население города, оно уцелело, а беднота и вовсе примкнула к восставшим и вовсю участвовала в веселье. А вот император, вся его семья, правящий Совет, сотни евнухов и тысячи конфуцианских чиновников — этих вырезали подчистую. Заодно изрядно проредили популяцию тех, у кого денег было больше, чем на утреннюю миску риса.

У нас-то было по-другому. Чуть-чуть. Во-первых, до Лояна никто из «желтоголовых» не дошел, а император стал заложником сперва совета евнухов, затем то одного, то другого полководца, которые правили от его имени. Чжао Цзяо обосновался в северных провинциях Китая, но ненадолго — размотали его за каких-то пару-тройку лет. А всеобщий бардак, известный в мировой истории как Троецарствие, начали как раз князья и полководцы Ханьской династии.

Во-вторых, стены у нас заклинаниями даосской школы магии никто не сносил, да и с монстрами договоренностей не было. Все колдунство, которым пользовался идейный вдохновитель Желтых Повязок — об это даже в исторической литературе писали, — строилось на лечении хворей и заговоре воды. То есть Чжао Цзяо был Кашпировским второго века нашей эры, а никак не Сауроном, как здесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но Троецарствие тут все же началось. Точнее, предпосылки к этому — тотальная междоусобица. До царств У, Вэй и Шу было еще далеко, пока все катилось по наклонной и по сложившейся у китайцев традиции — все против всех. Братья Чжао короновали своего старшенького, назвав его Желтым императором, но из владений у этого нового помазанника Неба был только разграбленный Лоян и окружающие земли. Провинции восстали, каждый занюханный вояка пытался урвать себе немного земли, славы и денег. По стране сотнями, если не тысячами бродили кондотьеры-наемники, предлагая по сходной цене свои услуги. Такие же, но без хозяина, разбойничали на дорогах и реках погрязшей в гражданской войне империи.

Вэнь Тай присоединился к этой дискотеке на шестом году. Когда случилось восстание Желтых Повязок, он был еще мальчиком из богатой семьи. В южных землях империи восстания тоже случались, но не такие грандиозные, как в центре и на севере. Можно сказать, что юг не затронуло. Так, разбойники распоясались, да и пираты на реке Янцзы вконец оборзели.

На них-то будущий Белый Тигр и начал тренироваться. На его семью, плывущую по реке, напали именно пираты. Батя пятнадцатилетнего отрока оказался мужиком боевым — собрал из собственных телохранителей и корабельной команды боевой отряд и навешал речным разбойникам люлей. Сам, к сожалению, погиб. А Вэнь Тай, бившийся рядом с папкой и не получивший ни царапины, вдруг всерьез задумался о том, что творится в Поднебесной. И пришел к выводу, что должен ее спасти.

Вообще, если судить по книжкам моего мира, такие миссионерские настроения в головах молодежи частенько возникали, когда вокруг творился бардак. Пацану исполнилось пятнадцать, он был отлично образован, богат и только что потерял отца. По сути, у него и выбора-то не оставалось.

Плюс особенность Поднебесной. Здешнее общество — традиционное азиатское. В нем царствовали догмы типа «коллектив превыше отдельного человека» и тому подобные, не понимаемые западным менталитетом заповеди. Привело это к тому, что все очень хотели спасти Китай. И очень о нем беспокоились. Собственно, братья Чжаны по этой причине восстание и подняли — переживали за народ. До того переживали, что народ этот самый на смерть отправляли сотнями тысяч.

Многие князья-идеалисты, начитавшись трактатов Конфуция и других философов, вставали на борьбу с узурпаторами и несправедливостью, по той же причине, преисполнившись волнения за судьбу Срединного мира и его населения. Как обычно, ни к чему хорошему для народа это не привело.

Но вернемся к юному господину Вэню. В нашей истории такой герой занялся бы наймом свободных мечей. Тай же пошел другим путем. На три года он засел за трактаты с одновременным развитием своей ци. По истечении этого срока арендовал два отряда: мечников и лучников, — и отправился в круиз по Янцзы, который продлился около полугода. За это время паренек снес все пиратские логова, сделал реку практически безопасной для плавания, а также получил народную славу, признание и прозвище Белый Тигр.

Кстати, тигра он действительно убил, причем своими руками. Только не в героическом поединке в духе «Мцыри» Лермонтова, а ударом милосердия. Животное он нашел в клетке в одном из лагерей пиратов, там над ним здорово издевались и покалечили. Вэнь Тай зверюгу освободил, ухаживал какое-то время, пытался спасти, но не смог. Страдая от вида того, как гордый и сильный хозяин джунглей ходит под себя, не в состоянии даже поесть нормально, он его убил. А шкуру снял — на память о любимом питомце. Китайцы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В общем, после освобождения Янцзы, девятнадцатилетний паренек решил, что в состоянии освободить и весь Китай. Только мечей и стрелков для этого потребуется побольше. И влился в кровавую круговерть гражданской войны, став одним из десятков князей, которые пытались в меру своего понимания сделать то же самое. Четыре года, считай, уже воюет, пытаясь спасти страну, на деле же только погружая ее в еще большую анархию. С одной лишь разницей. Вэнь Тай был чемпионом богини Гуаньинь.