Читаем без скачивания Дело с двойным дном (пер. В.Селиванова) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

А может, он вообще баб не выносит? Антифеминист…

И все-таки было в нем что-то хорошее. Может, именно вот эта непреклонность по отношению к преступным элементам, потому что я не почувствовала раздражения, напротив, испытала что-то вроде симпатии к этому не вызывающему симпатии типу.

– Ну ладно, – весело согласилась я, – это я так утверждаю. Но ведь именно со мной, пан капитан, вы в данный момент беседуете, кому же еще утверждать? И наверняка мои ответы имеют для вас какую-то ценность, иначе не стали бы вы тратить на меня свое бесценное время. Вы спрашиваете, я отвечаю. И утверждаю, что отправилась прямиком в дом на улице Батуты, а уж ваше дело поверить мне или нет. Если не верите – проверяйте, возможно, вам повезет, и вы найдете каких-нибудь баб, которые меня там видели. Вернее, видели мой плащ. Мужчин можете не беспокоить…

– На Вилловой вы заходили в кухню! – заявил Тиран ни с того ни с сего.

Спятил он, что ли?

– Ни в какую кухню я не заходила! – твердо заявила я. – На пороге кухни лежал труп женщины, а я не люблю ходить по трупам. Такие уж у меня причуды, извините…

– А сколько весило золото из шкатулки?

– Не знаю. Зависит от того, сколько его там было.

Если полная шкатулка, могло весить и двадцать килограммов. Многовато для меня, я не тяжеловес.

А если уж меня там какие-то свидетели видели, пусть скажут, тащила ли я какие тяжести. Может, до земли склонялась и кряхтела…

– Будьте любезны, сообщите фамилии тех двух мужчин, с которыми вы разговаривали в квартире на улице Батуты.

Во мне что-то екнуло. Ох, не понравилась я этому капитану, очень не понравилась. Вон как взялся за меня, похоже, решил прикончить во что бы то ни стало! Ну откуда мне знать фамилии тех двух извращенцев? Они мне не представились, а у меня создалось впечатление, что они не хозяева квартиры, только пользуются ею по принципу – полить цветочки, проветрить комнаты… Тут я сообразила, что, кроме них, никто меня в их квартире не видел, Мачека я встретила уже на лестнице, я могла вообще ни в какую квартиру там не входить и тем самым получала дополнительные полчаса для сокрытия золотого запаса. Спятить можно! Нет, ничего удивительного, что этот дотошный капитан так в меня вцепился, подозрительная я личность… А если еще у него пунктик на почве всяких привилегированных личностей…

Пропала моя головушка! Не поверит он мне ни за что!

– Тех мужчин я не знаю! – как можно тверже заявила я. – И вижу, что ничто меня не спасет, разве что объявится настоящий преступник. И заявляю вам со всей ответственностью, что лично возьмусь за розыски подлеца! Из-за вас, милостивый государь!

– Очень приятно! – вежливо ответил этот непреклонный страж законности и закончил допрос.

Как будто он только и ждал, чтобы я приняла такое решение.

Черт бы их всех побрал! Другого выхода у меня нет, надо обязательно найти преступника, иначе надо мной так и будет висеть подозрение. Не хватало еще, чтобы ко мне в квартиру полезли грабители в поисках проклятых четырех миллиардов! Не остается ничего другого, как энергично браться за расследование…

Придя домой, я выслушала записанное на автоответчике нечленораздельное сообщение о том, что со мной жаждет увидеться какая-то из моих читательниц. Глянула на часы – еще вполне рабочее время – и позвонила в издательство.

– Нам оборвала телефон какая-то девочка, ваша горячая почитательница, – сказали мне. – Ей во что бы то ни стало надо с вами увидеться, а она не может ходить, что-то с ногой. Умоляла дать ей ваш телефон. Зовут ее… минуточку… зовут ее Иола. Иола Рыбинская.

Я сразу же вспомнила, кто такая Иола Рыбинская, слава богу, склероза у меня еще нет.

– А у этой Иолы телефон есть?

– Да, она его нам оставила.

– Говорите, записываю…

Иола Рыбинская подняла трубку после первого же гудка, словно ждала у телефона.

– Боже! – взволнованно произнесла она. – Это и в самом деле вы? Я имею в виду – были тогда у нас на этаже? Ну, в том доме, где я живу, на улице Вилловой? Уважаемая пани Иоанна, мне обязательно, непременно надо увидеться с вами! Так это были вы?!

Догадываясь, в чем дело, я подтвердила – это действительно была я.

Задыхающимся от волнения голосом девочка проговорила:

– Я просто не знаю, что делать! Я видела тогда еще кое-что, и возможно, это вам пригодится, но не уверена. Мне надо непременно с вами увидеться!

Я бы обязательно пришла к вам, но пока не могу еще ходить, доктор запретил, велел еще недели две посидеть дома, вот я и не знаю…

– А по телефону ты не можешь мне этого сказать? Ведь нас никто не слышит.

– Да, но я так надеялась… Думала, заодно уж…

И тут не понадобилось большого ума, чтобы догадаться, в чем дело.

– Ну хорошо, так и быть, я сама приеду к тебе и оставлю автографы на всех моих книгах, которые у тебя есть, а ты мне расскажешь, что же ты такое еще там видела. Только, пожалуйста, не созывай всех своих подружек, у меня совсем нет времени.

Перед отъездом я заглянула к Янушу, но не застала его дома. Оставила ему на всякий случай записку, куда еду, и велела ждать моих сообщений.

Возможно, имело смысл разыскать по телефону Болека, чтобы и ему сообщить, да времени действительно было в обрез, к тому же я сгорала от любопытства – что же такое видела Иола?

Девочка, похоже, все время после нашего разговора не отходила от глазка в двери, потому что открыла дверь прежде, чем я позвонила.

Рассказывала Иола очень эмоционально, щеки девочки горели от волнения.

– Я уже поняла, что в той квартире что-то произошло, ведь приехала полиция, вот и стала подсматривать. И увидела, как на лифте приехал какой-то мужчина и тоже в ту квартиру направился, да перед дверью вдруг остановился и прислушался. Даже ухо к двери приложил, а потом как кинулся бежать вниз по лестнице! И хоть мчался быстро, совсем не топал, вроде как на цыпочках бежал. А когда он только пришел, я дверь приоткрыла, чтобы на него не в глазок, а через щель посмотреть, дверь наша открывается бесшумно, он и не услышал. Сама не знаю, зачем я так сделала… Ну ладно, из любопытства, ясно.

– И как же он выглядел? – сурово поинтересовалась я.

– Среднего роста, не очень худой, но совсем не толстый. Ведь я как подумала, проше пани? Раз подслушивает у двери квартиры, в которой шуруют полицейские, значит, надо его запомнить, так ведь? Вы сами учили… То есть, не вы, в ваших книжках я столько начиталась о преступлениях и многому научилась.

– Умница, рассказывай же.

И окрыленная Иола продолжала:

– Вот я и постаралась его как следует рассмотреть, а потом еще, пока вы не пришли, про себя несколько раз повторила его приметы. К сожалению, особых не было. Очень жаль! А так все обыкновенное: волосы темные, до ушей, лицо худое и даже такое… костлявое, очень как-то выделялись щеки и нижняя челюсть. Глаза и брови обыкновенные, а вот нос… нос не то чтобы кривой, а какой-то такой… кривой не кривой… нет, немного все-таки кривоватый. Бритый, без усов и без бороды. Одет был в кожаную куртку. На нем была кожаная куртка. Коричневая, расстегнутая, из-под нее виднелась белая рубашка в бежевую полоску. На ногах черные ботинки.

На то, чтобы организовать официальный допрос свидетельницы Иолы Рыбинской, у меня ушло не более получаса. Мне не пришлось разыскивать поручика Болека, достаточно было позвонить Янушу, который уже оказался дома, и остальное все сделал он.

Неизвестный худощавый мужчина явился в тот момент, когда в квартире покойницы Наймовой вовсю работала следственная бригада. Услышав ее из-за двери, незнакомец отказался от намерения войти в квартиру и предпочел бесшумно удалиться. На месте капитана Тиранского я попыталась бы его разыскать…

Не буду утверждать, что утренний допрос я перенесла безболезненно. Нет, никаких претензий к Тирану у меня не было, и я не удивлялась тому, что он так в меня вцепился. Даже если в убийствах меня не подозревали, оставалась ведь еще кража. Как они говорят – хищение в особо крупных размерах. Кто поручится, что я не позарилась на такую кучу золотых монет? Их владельцу они и так уже были без надобности, а меня вполне могли соблазнить. Теоретически бесхозные четыре миллиарда могли соблазнить любого. Правда, до сих пор я никогда не проявляла склонности к присвоению чужой собственности, но ведь Тиран мог об этом и не знать… Это во-первых.

А во-вторых, я не крала у живых, а тут имела дело с неживыми. Ну, и в-третьих. Можно сказать, ничейное сокровище, неожиданная находка.

Господи, да о чем это я думаю? Не крала я золота, будь оно хоть и на самом деле ничейное! Ведь видел же меня тот пенсионер в холле, когда я выбежала из лифта. Выбежала! Мои физические возможности ограничиваются шестнадцатью килограммами, больше мне не поднять. Двадцать пришлось бы уже волочить по полу. А я ничего не волокла, не сгибалась под тяжелой ношей, не сопела от сверхъестественных усилий! Есть свидетель, что я не бежала с двадцатью килограммами похищенной добычи, и уже одно это должно снять с меня подозрение!