Читаем без скачивания Литературная Газета 6379 ( № 31 2012) - Литературка Литературная Газета

В ходе конкурса будет выбрано несколько призовых работ: по три работы, получившие лучшие оценки жюри, в номинациях "Перевод прозы", "Перевод поэзии" и "Перевод публицистики", и по одной работе из каждого раздела, выбранные публичным онлайн-голосованием. Жюри выбирает призёров из работ, переведённых с английского, французского, немецкого, итальянского, испанского, китайского языков и иврита.Более подробную информацию об условиях конкурса вы можете узнать на сайте www. konkurs. itrex. ru в разделе "Правила конкурса". Организатор конкурса - бюро переводов iTrex.

Книжный ряд

Книжный ряд

КНИЖНЫЙ РЯД

Замысловатый чудо-ключ Русская поэзия Мордовии:  Опыт антологии / Редактор-составитель В.А. Федосеев. - Саранск, ИД "Книга", 2012. - 480 с. - 500 экз.  

Составитель уточняет: это сборник сочинений русских поэтов, живших когда-то или живущих на территории Республики Мордовия. Здесь также представлены стихи мокшанских, эрзянских и татарских поэтов, пишущих на двух языках, один из которых - русский. Конечно, глаз сразу выделяет широко известные имена - Александра Полежаева и Николая Огарёва из давних лет, Людмилы Татьяничевой - из недавних, ныне здравствующего в Самаре Бориса Сиротина. Но их и кое-кого ещё мы читали и в других изданиях, потому интереснее менее известные поэты.

Многие из них пишут на весьма высоком уровне. На разные темы и в разной тональности. Вот трагическое стихотворение безвременно ушедшего из жизни Николая Снегирёва:

У калитки, составив лопаты,

Входят бабы на тихий погост.

Разбредаются[?]

Сникнув в сторонке,

Повилику задумчиво рвут,

А невидимые жаворонки

Без умолку поют и поют.

Жаль, не читали это стихотворение в Государственной Думе, когда обсуждали статью о клевете[?]

Конечно, ожидал я, что в антологии будет упомянут знаменитый мордвин - замечательный скульптор Степан Эрьзя (с которым, похвастаюсь, мне довелось лично

встречаться и разговаривать).

И вот читаю Вадима Мянчинского:

Алатырь, камень бел-горюч,

На острове Буяне.

Замысловатый чудо-ключ

К святой, забытой тайне.

Мне выпал праведный урок -

Искать тот ключ донельзя.

Его найти, наверно, мог

Мой соплеменник Эрьзя.

А Виталий Юшкин посвятил знаменитому скульптору целую поэму - "Тысяча строк об Эрьзе"[?] Увы, всех несомненно достойных не перечислить. Но нельзя не сказать, что в целом в антологии представлены поэты, следующие русской реалистической традиции. Как написала Елена Дедина в стихотворении, посвящённом поэтам-современникам "Как Солнце - Пушкин, Лермонтов - Луна / И между ними наши имена[?]".

В предисловии составитель написал, что его труд - это именно "опыт антологии", а не антология, потому что антология должна состоять из трёх томов: русской, мокшанской и эрзянской поэзии. Но перед ней стояла бы совершенно другая задача - показать весь спектр поэзии, цветущей на данной территории. А он ведь собрал только русскую. И в этом плане можно (если у него есть такие планы) создать антологию б олее краткую, чтобы хорошие стихи не затерялись среди проходных.

Юрий БАРАНОВ

Алфавитная эпопея

Алфавитная эпопея

ЗОЛОТАЯ СОТНЯ

И снова - "Золотая сотня". На сей раз от Демидовой Эмилии. Список заинтересовал нас тем, что составитель оного по профессии библиотекарь. И вот что Демидова сама говорит о проделанной работе: "При составлении сего списка я исходила из таких соображений: страстная увлечённость авторов своим делом, несомненный талант их, умение поставить в своих творениях общественно значимые проблемы, нравственная порядочность, превосходный язык изложения, историческая правда".

Что ж, посмотрим, какие произведения угодили такому принципу. Кардинальное отличие данной сотни в том, что авторы представлены в алфавитном порядке, причём отечественные и зарубежные классики вперемешку. Благодаря этому появилась системность, и вероятность пропустить то или иное значимое имя заметно уменьшилась.

Однако и в представленной сотне, несмотря на общую сбалансированность, есть свои странности. К примеру, пять пунктов отдано Горькому, а Толстому и Достоевскому - по одному. Не нашлось места для Фета, Тютчева и Мандельштама, однако нашлось для Губермана и Алигер. Один пункт отведён даже Словарю по эстетике, тогда как литература эмиграции не представлена вовсе: нет ни Владислава Ходасевича, ни Георгия Иванова, ни Гайто Газданова, ни Владимира Набокова.

Отрадно, что в сотне Демидовой присутствуют такие авторы, как Иннокентий Анненский, Виктор Астафьев, Аркадий Гайдар, Юрий Герман, Константин Паустовский, Юрий Бондарев, Юрий Трифонов, Юрий Казаков (первый раз в списке!), Михаил Пришвин, Владимир Гиляровский. Однако наличие в списке некоторых книг откровенно удивляет. К примеру, К. Станиславский "Моя жизнь в искусстве". Эту книгу следует изучать, скорее, по курсу "Эстетика", а не на уроках литературы. Ставят в тупик такие книги, как Н. Рубакин "Среди книг", П. Неруда "Признаюсь: я жил", Д. Лихачёв "Заметки и наблюдения", С. Конёнков "Мой век". Всё-таки нельзя не согласиться с тем, что 100 книг - слишком мало для того чтобы включать туда имена мало того что не первого ряда, но и не писателей вовсе, тогда как многие из первоклассных поэтов и прозаиков попросту забыты. Из современных авторов рекомендована к прочтению Новелла Матвеева. Автор, несомненно, достойный, но тут же возникает вопрос: а почему не Белла Ахмадулина или Евгений Евтушенко? Почему не Николай Рубцов? Во избежание подобных недоумений уместнее будет вообще оставить в покое современную литературу, предоставив право сделать подобный список нашим потомкам, которые два-три поколения спустя уже могут более-менее объективно оценить то, что для нас сейчас лишь текущий литературный процесс. Если говорить о зарубежных авторах, то здесь картина тоже своеобразная.

Прекрасно, что в списке появились Сент-Экзюпери, Сэлинджер, Мопассан, Моэм. И тут же почему-то Р. Джованьоли, Э. Базен, Ф. Саган. То есть, конечно, Франсуаза Саган писательница неплохая, но почему именно она? Почему, скажем, не Артур Хейли?

Отечественных книг в списке больше, чем зарубежных. Возможно, это и правильно. Вот только немало книг, которые хорошо бы прочесть, но, скорее, не по программе, а по внеклассному чтению, если таковое сейчас вообще существует. Спору нет - интересна во всех отношениях книга Монтеня "Искусство жить достойно", но, возможно, с ней будет уместнее познакомиться на уроке философии. К тому же к чтению подобных книг нужна подготовка.

Обобщая, можно сказать, что алфавитный принцип данного списка, с одной стороны, позволяет систематизировать работу по подбору книг, с другой - вовлекает в орбиту "Золотой сотни" всё, что вспомнилось на ту или иную букву, к тому же получился некий перекос в сторону отечественной литературы. Наверное, гармоничнее всё-таки придерживаться правила пятьдесят на пятьдесят, то есть половину пунктов из списка отдавать отечественной классике, а половину - зарубежной. Хотя это тоже не строго обязательно.

Ульяна БОЧАРОВА

Прометей – Иоанн – Иуда, или Утрата бытия

Прометей – Иоанн – Иуда, или Утрата бытия

ДИСКУССИЯ: "ПОСТМОДЕРНИЗМ: 20 ЛЕТ СПУСТЯ"

Литературный процесс есть отображение действительных процессов. По художественному произведению прошлого можно воссоздать некий срединный образ, человеческий тип, вобравший в себя черты эпохи и оплодотворённый духом времени. В творчестве отражаются не только сознание творца, но также вкусы и психологические состояния самых разных слоёв общества. В то же время и произведения искусства отражаются в общественном сознании, порождая убеждения, вкусы и моду.

Искусство позволяет взаимодействовать сознательным фантазиям и бессознательным влечениям, становясь психологическим документом эпохи. Как мошки в янтаре, застывают в искусстве фрагменты психики, по которым затем и можно восстановить портрет эпохи.

Любое творчество по природе своей диалогично. Произведением художник начинает беседу, а стало быть, рассчитывает на то, что будет понят или услышан. Изначально действительность врывается в искусство, но затем уже искусство проецирует на действительность усвоенные картины. Так продолжается до тех пор, пока человечество не подвигается на пути своего развития или вырождения. Тогда старая действительность, перестав быть актуальной, сменяется новой, а искусство в муках разрешается соответствующими времени формами и содержанием. Ещё недавно в западноевропейской литературе отображался тот человеческий тип, что принято называть прометеевским или фаустовским. Прометей, похитивший для людей огонь у богов, овладел высшим, недоступным для смертных секретом, что помогло людямне просто облегчить себе жизнь, но и обрести силу. Мечтая о земном всемогуществе, Фауст, не убоявшись Бога, обратился за помощью к дьяволу. Русская литература отображала иоанновского человека, склонного к различению в каждой песчинке присутствия Божества (т.е. человеку, следующему мессианскому идеалу, данному в Евангелии от Иоанна. Русскому воплощению этого идеала посвящена, в частности, книга В. Шубарта "Европа и душа Востока". - Ре д.). Это не деятельный, но созерцательный тип, сомневающийся и страдающий от несовершенства мира. Иоанновский человек не одержим жаждой власти, он ищет каких-то абсолютных идеалов, отсутствие которых доводит его до полного безразличия и непотребства.