Читаем без скачивания Град Екатерины - Рустам Саитов

Демидов достал со дна корзины сверток. Подал Татищеву.

— Бери, не погнушайся. Да давай подружим с тобой. Хватит нам собачиться. Ты одно пойми: без меня тебе не сдюжить. Нешто сам не понимаешь?

— Спасибо тебе. Но денег не возьму. Убери, если не хочешь поссориться. Дружить я согласен. А помощи от тебя ох как надо мне. Я и советом твоим не погнушаюсь. Только денег мне больше не предлагай. Не то дружба врозь!

Демидов, видя непреклонность Татищева, разочарованно убрал деньги.

— Ну, как знаешь. Но коли надо будет — проси, сколько требуется. Так дам…

На крыльцо Горного управления вышел Демидов и молча сел в карету. Феоклистов проворно прыгнул за хозяином. Усевшись напротив, посмотрел вопрошающе.

— Не взял, — сокрушенно изрек Демидов. — Что за человек! У всех берет, а у меня не взял.

— Может, мало дали?

— Да он даже мельком не глянул на деньги. Будто и не было их вовсе.

Демидов достал из-за пазухи сверток.

— Да за такие деньжищи я в Петербурге пол-Берг-коллегии купил. А этот нос воротит. Нет, не взять его деньгами. Осторожен шибко. Пойдем по-другому. Отпишем в Санкт-Петербург, что берет взятки. Пока разбираться будут, глядишь, еще что-нибудь придумаем. Город он хочет тут строить. Столицу горную. А нам оно надо?

— Свят, свят, свят, — перекрестился Феоклистов, — у нас-то под боком да столицу, с генералами да начальниками… пронеси, Господи!

— Вот и я о том же!

— Хозяин! А может, отписать, что хлебные обозы задерживает. Народ, мол, ропщет, на работу не выходит. А так не далеко и заводы остановить. Военные заказы срываются? Срываются! Мужики, мол, голодные отказываются караваны по Чусовой вести. А пушки, да ядра, да гранаты, поди, ох как сейчас государю нужны.

— Молодец! Башка! Петр Лексеич нынче к персидскому походу готовится. А этот афронт ему весьма некстати будет. Он только что благодарственное письмо мне прислал за припасы воинские да за лес корабельный для петербургских верфей. Так что в самый нужный момент и ударим по Татищеву. А главное, скажем, что взятки берет. Ох не любит царь-батюшка мздоимцев, ох не любит! Матвея Петровича Гагарина, князя, губернатора сибирского, повесил за воровство. А тут — капитанишко. Тьфу ты! И следа от него не останется!

— А поди потом докажи, что не брал!

— Ну да, то ли он украл, то ли у него украли, а запашок-то пойдет. Задымится земля у Васьки под ногами. Верно, верно все складывается. Ты это, как домой вернемся, снаряди обозишко в Петербург, к Апраксину[5]. Дам еще денег да письмо ему отпишу. Сам и отвезешь. Пусть в Берг-коллегии поправит кого надо, а заводу здесь не бывать! Эх, да и с Петром Лексеичем пускай поговорит про капитанишку нашего. Сделаешь все, а следом за тобой и сам поеду. Надо с государем лично поговорить. Но только опосля Апраксина. Ну, каково!

— Голова ты у нас, Акинфий Никитич! Тебе бы в столицах заседать да Расеей править.

— А я что делаю?

Демидов самодовольно расхохотался. Феоклистов подобострастно подхватил. Демидов вгляделся в окно кареты.

— Вон видишь, впереди, поляна на взгорье? Вели туда править. Здесь гулять хочу!

Феоклистов открыл окошечко на передней стенке кареты и крикнул кучеру, чтобы брал вправо на подъем. Демидовский обоз въехал на поляну. Из саней на нетронутый снег вывалились веселые, разбитные девки и мужики, степенно сошла челядь. Демидов вылез из кареты, с одобрением оглядел выбранное место и скомандовал:

— Ставь шатры, жги костры! Здесь гулять будем!

Вся команда ответила отчаянным гвалтом. Девки завизжали от предстоящего удовольствия, мужики — от пьянящего приволья и изобилия водки. Челядь молча и проворно бросилась исполнять приказ хозяина.

Март 1722 года. Москва

В январе 1722 года Татищев выехал в Санкт-Петербург. Узнав по дороге, что Петр уехал в Москву, на торжества по случаю долгожданного мира со шведами, свернул в старую столицу. Но Петра там не застал. Тот уехал осматривать олонецкие заводы. Тогда же Татищев узнал о жалобе Демидова, поданной на него Петру. Видимо, из-за нее Петр и приказал придержать Василия Никитича в Москве. Встреча состоялась только в середине марта.

Татищев вошел в кабинет Петра. Петр встал из-за стола и вышел ему навстречу.

— Здравствуй, Татищев! Приказал я задержать тебя в Москве до моего приезда. Садись, рассказывай. Что там у тебя на уральских заводах? Отчего с Демидовыми тяжбу затеял?

Петр сел за стол, Татищев — в кресло, напротив.

— Петр Лексеич, государь-батюшка! Заводы казенные нашел я в великом запустении и упадке. Людей не хватает. Мощности малые, хотя руд в округе в достаточности. Нашел я место под новый завод, да под такой, каких Европа не видывала. На сорок молотов. Махина! Уже и под плотину место разведал и подготовку начал к строительству. А теперь Берг-коллегия их строить не велит. Отписали, мол, железных заводов везде довольно! Поскольку государственная коллегия о моем достоинстве или в другом чем имеет сумнение, того ради прошу, чтобы повелели послать вместо меня туда кого иного…

Петр, не дав ему договорить, произнес:

— Экий ты быстрый. Чуть не по-твоему вышло, так и в кусты. А кто дело до конца доводить будет? Железоделательные заводы нам весьма нужны. Берг-коллегию мы поправим. Вот Брюс из Европы вернется, сам с ним говорить буду. Уральский металл достоинство высокое имеет. Мне нужны надежные пушки, гранаты, ружья, якоря, да всего и не перечесть. На уральских заводах нужно всеми силами расширяться. Жизнь сама заставляет.

— Государь! Я за ради отечества и Вашего Величества жизни не пожалею, но при отношении таком руки опускаются.

— С Демидовыми что у тебя? Что писал мне — правда?

— Правда истинная, государь! С весны 1721 года своих людей в Невьянск стал посылать. А в ответ: «Указам из губернии послушны не будем». Демидовы закусили удила, не слушают и не принимают меня. Забирают к себе руду, добытую на казенных рудниках для государственных заводов, сами рудники захватывают, грабят караваны, солдаты демидовские избивают крестьян и рудознатцев, посмевших работать на меня. Бывает, что и до смерти. Курьеры, что посылал с депешами по каждой такой «противности», пропадают в лесах. Демидовские десятину не платят. И вообще самовольство повсеместно творят.

Петр встал, отошел к окну, остановился, задумавшись.

— Да, обвинения серьезные. Тут с наскока не разобрать. А надобно. Дело ждать не может. Мне недосуг с вами разбираться. В поход персидский готовлюсь. Надо прокладывать торговые пути в Среднюю Азию и Индию. Взгляни-ка на карты. По твоей части.

Петр жестом пригласил Татищева к столу, на котором были разложены несколько карт. Татищев с интересом стал их рассматривать.

— Изрядно, государь. Хорошая работа! Пожалуй, что и сам бы лучше не сделал.

— Ладно, не скромничай. Твою сметку в этом деле знаю, потому только и показал.

Петр повел пальцем по карте:

— Сам с пехотой и артиллерией из Астрахани на кораблях пойду и высажусь в междуречье Терека и Койсу. Конницу отправлю сухопутным путем через моздокские степи…

— Петр Лексеич! Возьми ты, ради Бога, меня с собой! Нешто капитан артиллерийский в твоих баталиях не сгодится?!

— Спасибо, Татищев, за рвение твое. Послужил ты мне под Нарвой, в Полтавском сражении участвовал. Помню все. Твое нынешнее назначение не менее важным будет. Тебя вместо любого артиллериста поставить могу. А вместо тебя, думаю, ни один артиллерист не справится. Ты мне нужен на уральских заводах.

Петр снова подошел к окну.

— Как твои успехи в истории российской? Не бросил этого занятия?

— Времени не хватает, государь. Но пишу понемногу.

— Это хорошее дело. Нужное. Не бросай его. И проект твой по межеванию земель российских я помню. Ты с ним ко мне приходил в году, — Петр на мгновение задумался, — в одна тысяча семьсот девятнадцатом.

— Государь, все помнишь!

— Помню, Татищев, помню. Тогда недосуг было — Карла шведского добивать надобно было. Теперь вот — шаха персидского потеснить. Из похода вернусь — напомни мне. А сейчас думай о том, как славу российскую металлом уральским преумножать.

— Значит, мне возвращаться?

— Пока побудь в Москве. По вашему с Демидовыми делу велю розыск учинить. Вижу, что чехарда эта сильно делу мешает. Пора ей конец положить.

Татищев встал, понимая, что аудиенция закончена. Петр поглядел в окно и неожиданно повернулся к нему:

— А правду сказывают, что взятки берешь?

— Беру, — ответил Татищев, — но в этом ни перед Богом, ни перед Вашим Величеством не погрешаю. Ведь если судья решает дело по справедливости, то он вполне заслуживает благодарности, и думаю, противиться тому не следует, ибо, не получая ее, судья станет меньше стараться. И потом, беру только по окончании дела, а дело чиню по закону и совести, без предпочтений.