Читаем без скачивания Общество: государственность и семья - Внутренний СССР

4. О принципах государственной политики поддержки и социальной защищённости личности и семьи

С началом формирования систем социального обеспечения в первой половине ХХ века [36] во многих странах они превратились в фактор опасности для самого общества, поскольку в исторически сложившейся культуре стали стимулировать в обществе паразитизм, беззаботность и безответственность.

Без особых натяжек можно утверждать, что в сложившихся условиях: какова бы ни была семья по её образу жизни и характеру деятельности взрослых, она домогается поддержки (прежде всего финансовой) со стороны государства и других общественных институтов, в большинстве случаев не считая себя обязанной государству и остальному обществу ничем; а подчас, не считая себя чем-либо обязанной и по отношению к своим же детям и старикам-родителям.

Фактически (исторически реально) требования многих людей (персонально) и семей к поддержке их со стороны государства и других общественных институтов выражаются в широко известном афоризме: «Не учите меня жить — лучше помогите материально».

Если государство подчиняется этому (по существу ультимативно-террористическому) требованию, то система социальной защиты личности и семьи обращается в свою противоположность — систему взращивания массовых паразитизма, беззаботности и безответственности.

Это касается как адресной поддержки семей, так и общих гарантий со стороны государства по отношению ко всем своим гражданам и легально проживающим иностранцам. [37]

Поэтому общие гарантии со стороны государства, а тем более — адресная помощь, для того, чтобы быть общественно безопасными и полезными, должны выражать принцип: «Прежде всего, учим жить, а потом - в зависимости от восприимчивости к обучению — помогаем материально (предоставлением бесплатных услуг и продукции либо оплачивая ваши счета)».

Но чтобы этот принцип работал, необходимо:

· видеть реальные проблемы общества, людей и семей;

· называть их своими, а не иносказательными именами (и уж тем более не делать вид, что этих проблем нет в жизни или что затрагивать их — «неприлично»: в социологии не может быть «неприличных» тем и вопросов, поскольку после гласного (или по умолчанию) признания каких-то тем «неприличными», запретными или «не существующими», социология перестаёт быть наукой, а исключённые из её рассмотрения проблемы способны взять общество за горло и задушить его);

· знать, как эти проблемы возникают, как они могут быть преодолены или сведены к социально не значимому (в смысле безопасности для будущих поколений) уровню их проявлений;

· уметь учить столкнувшихся с проблемами людей выявлять и преодолевать проблемы;

· уметь оказывать помощь людям в выявлении и преодолении проблем;

· не брезговать и массовыми репрессиями (в случае если уровень проявлений проблем признаётся государством общественно недопустимым, т.е. опасным для будущего общества) в отношении тех, кто предпочитает не освобождаться от проблем, а эксплуатировать статус «жертвы проблемы» или .

Это касается, прежде всего, «бомжей», алкоголиков, наркоманов, преступников-рецидивистов — состоявшихся и потенциальных — всех тех, для кого разнородная антиобщественная деятельность — норма жизни и источник доходов. Также это касается и «генераторов проблем»: и среди них, — прежде всего, — заправил пивного, вино-водочного и табачного бизнеса, их прихлебателей в СМИ, в социологической науке и в органах государственной власти: они мешают жить нам всем, а жертвами их бизнеса и некоммерческой деятельности становятся дети и внуки ныне активных поколений [38].

Все эти категории лиц, хотя и являются греховным порождением всего общества и его государства, но всё же терпимость по отношению к ним не может быть беспредельной: во-первых, будущие поколения не должны повторить их судьбы и для этого они должны быть защищены от их пагубного растлевающего влияния (это подразумевает, прежде всего, необходимость защиты от растлевающего влияния журналистики, искусств и социологии); во-вторых, жизнь людей в настоящем должна быть защищена от системообразующего агрессивного паразитизма и безответственности названных категорий общественно проблемных лиц.

5. Репрессии: как средство самозащиты общества либо как суть политики

Иными словами, «миловать злых — значит притеснять добрых» (Саади), поэтому социально ориентированное государство не в праве миловать злых в ущерб добрым, хотя именно на этом настаивают многие “правозащитники” — индивидуалисты-морализаторы: они готовы принести всё общество в жертву личности, реально или мнимо ущемлённой в возможностях приносить зло другим людям, однако не желая при этом самим посвятить свою жизнь работе в разного рода реабилитационных центрах (исправительно-трудовых учреждениях) для названных категорий общественно проблемных лиц и принять на себя какую бы то ни было ответственность за последующее поведение тех, кто прошёл реабилитацию под их началом и опёкой.

По существу это означает, что такого рода “правозащитники” — циники и лицемеры.

Слово «репрессия» происходит от позднелатинского «repressio» — подавление, что может означать не просто подавление всего того, что не приемлемо правящему тираническому режиму, но подавление объективно неправедного общественно опасного образа жизни; и не обязательно путём уничтожения его носителей. Поэтому в данном контексте «репрессии» физическую ликвидацию тех или иных лиц и социальных групп как «высшую меру социальной защиты» [39]. Но изоляция в исправительно-трудовых учреждениях проблемных субъектов от общества, в том числе и в массовом порядке, на сроки от 3 до 15 лет (в зависимости от скорости изменения политической и общекультурной ситуации в обществе и личностных качеств самих репрессируемых субъектов) может быть общественно и государственно полезной. То же касается и лишения права занимать те или иные должности как в государственном секторе экономики, так и в частнопредпринимательском и заниматься той или иной профессиональной деятельностью (журналистикой, театральной и кинорежиссурой, преподаванием в школах и вузах, включая разработку учебных программ и написание учебников) [40].

Это подразумевает, что цель «репрессий» — не месть, не стремление посеять страх в обществе в целом или в тех или иных социальных группах, не втоптать человеческое достоинство репрессируемых в «лагерную пыль» или унизить их как-то иначе, а в том, чтобы:

· во-первых, без помех с их стороны за время их изоляции от общества произвести в обществе общекультурные изменения такого характера, что по возвращении в общество репрессируемых прежнему их — общественно неприемлемому — образу жизни не будет места;

· во-вторых, провестис репрессируемыми такую работу, в процессе которой они за время изоляции от общества изменились бы нравственно-психологически, освоили бы знания и общекультурные навыки, позволяющие им беспроблемно войти в жизнь изменившегося в их отсутствие общества.

К такого рода «репрессиям» нынешнее государство и общество не готовы в силу того, что государственность не определилась в понимании справедливости: в таком понимании, в котором государственность была бы поддержана в повседневности большинством общества, и прежде всего, — теми кто живёт на одну честно зарабатываемую зарплату (тем более, если её размер не превосходит среднестатистической).

Если государственность не определилась в том, что справедливо, а что нет, и подавляющее большинство тех, кто живёт на одну зарплату (тем более, если её размер не превосходит среднестатистической), не поддерживает государственность в её декларациях справедливости, подтверждаемых реальной политикой в местном, региональном и общегосударственных масштабах, то в репрессиях, которые становятся средством сохранения власти кланов правящей в государстве мафии, начинает выражаться сама государственная антинародная политика как таковая.

Если же государственность определилась в понимании справедливости и поддержка общества есть, то «репрессии» как таковые не могут быть ни целью, ни главным содержанием политики, которому должно быть подчинено всё прочее, но репрессии могут быть в некоторых исторических обстоятельствах средством поддержки содержательно определённой политики развития культуры общества в процессе преодоления того или иного кризиса [41].