Читаем без скачивания Поцелуй бабочки - Натали Вокс

— А теперь пошли, — ласково сказала мать. — Тебе нужно позавтракать, кофе еще горячий. Ты ведь не хочешь опоздать на экскурсию?

Нет, она не хотела опоздать на экскурсию.

— Почему он тебе не нравится? — спросила Эмили, пока Одри торопливо намазывала рогалик маслом и джемом.

— Витторио? Сама не знаю, — уклончиво пробормотала дочь. — Просто он выводит меня из себя!

Выводит? О да, в самом деле выводит. До такой степени, что приходится сдерживать свои сексуальные фантазии вроде желания сорвать с него одежду, повалить на кровать и изнасиловать… О да, объяснить это было бы легче легкого, правда? Объяснить, что с первого взгляда (а познакомились они на свадьбе ее матери и Рико) она испытала такое ощущение, словно ей на голову упал кирпич. Она улыбалась, а Витторио смотрел на нее с насмешливым любопытством. А потом Одри попыталась убедить себя, что он высокомерный, самодовольный и смотрит на жизнь, как на игру. Его собственную игру.

Одри знала, что он богат, знаменит, и решила, — как всегда, поторопившись, — что перед ней записной сердцеед. Конечно, вскоре она обнаружила свою ошибку. У него действительно были увлечения, однако касались они только археологии.

Мать упрекала ее в эгоизме, но разве тот же упрек нельзя было предъявить Витторио? Одри заботили только ее животные, а Витторио — его черепки. Впрочем, похоже, так думает она одна. Рико любил и уважал Витторио. Мать находила его очаровательным. С чего она это взяла? Витторио не очаровывал людей, а попросту игнорировал их. В упор не видел!

Выходило, что она оскорбляла его понапрасну, хмуро думала Одри. Особенно, когда попрекала его собственной квартирой, чем успешно занималась все эти дни.

Она честно признавалась себе, что приходит в бешенство, когда на Витторио смотрят другие женщины. А он даже ничего не замечает! Одри мучило как чувство вины, так и необоримое влечение. Ее пугали приступы неистового желания, она не представляла, что способна на подобное.

Ее гнали из Рима не только мысли о несчастных животных, но и Витторио. Одри знала, что новые встречи с ним неизбежны, и боялась рано или поздно выдать свои подлинные чувства. Едва она получила его письмо, как сорвалась с места, словно девчонка без царя в голове. Словно последняя дура.

Покосившись на часы и обрадовавшись возможности прервать неприятный разговор с матерью, она залпом допила кофе и побежала принимать душ и одеваться.

Одри влезла в ненавистные матери джинсы, облачилась в кремовую блузку, быстро позвонила Кэтрин, удостоверилась, что все в порядке, попросила ее попытаться подыскать хоть что-нибудь подходящее, схватила сумку, подаренный Рико путеводитель и была такова.

Не уверенная в том, что сумеет самостоятельно добраться до Ватикана, она взяла такси и безучастно уставилась в окно, мысленно продолжая диалог с Эмили.

Извинись, сказала мать. Как она будет извиняться, если при одной мысли об этом слова застревают в горле? Не так уж она и виновата… Нет, виновата. Неужели она действительно так изменилась и стала настоящим чудовищем?

Одри испустила протяжный вздох и раскрыла путеводитель. «В библиотеке Ватикана хранится множество знаменитых рукописей, в том числе первая карта Америки после ее открытия Колумбом…» Может быть, однажды в путеводитель попадет имя Витторио, увековеченное за какое-нибудь великое открытие, сделанное им. Или оно попадет в полицейский перечень знаменитых убийств, потому что рано или поздно она непременно проломит ему голову бесценным памятником античности — скорее всего, работы кельтов…

Эта мысль заставила ее вернуться к упрекам матери. Справедливым упрекам. Одри знала за собой грех: она была нетерпелива, упряма и не учитывала чувств других людей. Не по бессердечию: просто дел было очень много, а времени очень мало. Некогда было позволить себе остановиться и оглядеться, наверное, она даже не знала, как это делается. Но разве можно было признаться матери, что она вызывающе ведет себя с Витторио, потому что испытывает к нему необоримое влечение и чувствует себя виноватой? Нет, невозможно.

Резко захлопнув путеводитель, Одри уставилась в окно.

— Виа дель Корсо, — услужливо подсказал шофер.

— Что? О, grazie.

Когда такси остановилось на перекрестке, Одри случайно посмотрела на противоположную сторону дороги и с опозданием поняла, что глядит прямо на Витторио. Она выгнула шею, пытаясь понять, с кем он болтает.

Маричелли стоял на ступеньках какого-то здания, держа в руке свернутую трубочкой бумагу, и в такт собственным словам размахивал ею, как дирижерской палочкой. Рядом с ним стояла женщина — высокая, элегантная, хорошо одетая. Коллега. Или то была Флавия? Одри видела, что собеседница улыбается ему, видела его ответную ленивую улыбку. Приятную улыбку, дружескую и чарующую. Ей он так не улыбался. Но ведь и она никогда не улыбалась ему…

Тут машина тронулась, Одри резко отвернулась и снова углубилась в путеводитель. Витторио выглядел очень привлекательно. Красивый, уверенный в себе, притягательный мужчина. Тот самый Витторио, перед которым она должна была извиниться. Вежливо извиниться. Наверно, это и есть ответ: нужно быть с ним вежливой. Может, тогда он позволит ей занять землю.

Да, держи карман шире, невесело подумала она. Как только Маричелли узнает о ее делах, он тут же поймет, что вся ее вежливость шита белыми нитками.

Очнувшись у Ватикана, она расплатилась с таксистом и присоединилась к экскурсионной группе. Мысли о Витторио не отпускали. Пришлось сделать над собой усилие и сконцентрироваться на словах гида, рассказывавшего о достопримечательностях. Красоты не оставили следа в памяти Одри, но когда они добрались до Круглого зала и увидели огромные статуи древних богов, это зрелище проняло даже ее. Сколько истории… Боже, сколько истории! Древность говорила сама за себя и не нуждалась в услугах гида.

Глядя на прекрасные, поражавшие совершенством скульптуры, с необычайным искусством высеченные из мрамора античными мастерами, Одри вздохнула. С таким талантом можно было свернуть горы. А она умела только одно — заботиться о больных и раненых животных… и огорчать людей, которые ее любили.

Рико и мать были ее единственной родней. Внезапно Одри вспомнила где-то прочитанную фразу: «Любовь — единственная вещь на свете, которую нужно заслужить. Все остальное можно украсть». А она не заслужила любви, та досталась ей даром…

Одри тяжело вздохнула, не обращая внимания, что группа ушла без нее, и принялась бродить по залу, пока не дошла до скульптуры Антиноя — того самого, который напоминал ей Витторио. Он и в самом деле был похож на Маричелли и смотрел на нее тем же равнодушным взглядом. Черт побери, это было обидно, Одри вовсе не была такой эгоисткой, как он считал. Во всяком случае ей хотелось на это надеяться.