Читаем без скачивания Вингейт - Илья Исаевич Левит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наступало время будничной сионистской работы. Стало ясно, в каких странах будет протекать главная деятельность сионистов — это США и возродившаяся Польша. По логике событий выходило, что Америка должна давать деньги, а Польша — людей. Деньги, по большому счету, могли быть теперь собраны только в США, ибо Европа обеднела в результате Первой мировой войны, а о России и говорить уже не приходилось. Разумеется сбор пожертвований продолжался и в Европе, но результаты, теперь, были скромные.
Итак, деньги ожидались из Америки, ибо крупнейшая и богатейшая община жила теперь там и въезд евреев в США в первые послевоенные годы продолжался в большом количестве. Но не все тут оказалось просто. Очень многим американским евреям, да и европейским тоже, сионизм не казался делом серьезным. Большинство религиозных евреев были настроены антисионистски. Многим «американцам» в 20-е годы еврейские колхозы в Крыму, которые Советская власть тогда организовывала с немалым пропагандистским шумом, представлялись делом более важным.
Вейцман в своих мемуарах приводит пример «немца» Розенфельда — филантропа широкого размаха. Когда речь шла об университете для негров, о «Народном музее», о зубоврачебной школе в Берлине, его кошелек казался бездонным. Зато в Палестине он дал деньги только на учительский семинар в Иерусалиме да еще на сельскохозяйственную станцию в Атлите. При личных встречах он заявлял: «Если вы сумеете убедить меня, что ваша палестинская затея — дело перспективное, — получите все мои деньги». Разумеется, убедить его было невозможно. В 30-е годы подобных господ убедит Гитлер. Но мы пока в 20-х годах. И главный наш «шнорер» («попрошайка») Вейцман все-таки придумал, как пробить брешь в американском скепсисе.
Итак, для популяризации «палестинской затеи» нужна была красивая и всем понятная цель, а кроме того, такой еврей, которому бы нельзя было отказать. Вейцман, избранный в 1920 году президентом Всемирной Сионистской Организации, нашел и то и другое. Был объявлен сбор средств на основание Иерусалимского университета. С этой идеей сионисты носились еще до Первой мировой войны. К тому же и еврей подходящий нашелся — Эйнштейн, который дружил с Вейцманом, шутливо называя его «великим реальным политиком».
Эйнштейн согласился поехать в турне по Америке для сбора средств на основание Иерусалимского университета — в качестве «приманки», как он сам говорил. Это, кстати, была первая поездка Эйнштейна в Америку — она состоялась в 1921 году и прошла с триумфом[15].
Два события, видимо, подхлестнули национальные чувства американских евреев. Во-первых, в это время Форд вел свою антисемитскую кампанию в Америке. Во-вторых, произошли трагические события в Яффо, описанные мною выше.
Эйнштейна встречал весь еврейский Нью-Йорк. Затем были бесконечные поездки, встречи, званые обеды, обеды у крупных жертвователей. Иногда Эйнштейн и Вейцман разделялись, чтобы больше успеть. Вейцман с юмором описывает, как приходилось выслушивать советы людей, ничего о ситуации на Земле Израильской не ведавших, но уверенных, что только они знают, что надо делать. Советы, понятно, были часто взаимоисключающими. А еще приходилось потом, после обеда у крупного жертвователя, обмениваться местечковыми анекдотами на идиш с бабушками и дедушками. «В общем, я честно отрабатывал полученные деньги», — написал Вейцман. Средства собрали, посрамив этим пессимизм Брандайза. Лиха беда начало! В дальнейшем это дело более или менее наладилось, хотя, разумеется, денег всегда не хватало.
Лирическое отступление
Сионисты воспользовались возбуждением, которое вызвал в США приезд Эйнштейна и немедленно занялись сбором средств не только для университета, но и на другие проекты. Например для осуществления программы Рутенберга по электрификации Земли Израиля. Определенный успех был, однако пожертвований для этой цели всё-таки не хватало.
Но в 20-е годы (и, конечно, в дальнейшем) сионисты просили уже не только пожертвований. Они призывали делать коммерческие капиталовложения в Земле Израиля.
Вначале было не просто убедить состоятельных евреев в разумности и надежности таких вложений. Пионером снова выступил Эдмунд Ротшильд, первым купивший солидный пакет акций Электрической Компании Рутенберга. За ним потянулись другие капиталисты, вложившие деньги в нашей стране.
Университет открыли в 1925 году в торжественной обстановке. Честь церемонии открытия предоставили Бальфуру, приехавшему по этому случаю в Иерусалим. Приведу слова очевидцев: «седоволосый старец в красной мантии, с развевающейся белой гривой волос с высоты горы Скопус производил неизгладимое впечатление». Он сказал, что рад видеть, как развивается еврейский национальный очаг. А говоря о знаменитой декларации, Бальфур заявил: «Это лучшее, что я сделал в моей жизни». Бальфур отметил, что открывается первый, на Ближнем востоке, университет европейского типа и выразил уверенность в его светлом будущем.
Местные арабы за редким исключением бойкотировали торжества под тем предлогом, что университет открывает именно Бальфур. Зато среди почетных гостей присутствовал и выступил с приветственной речью представитель каирского университета, только что основанного.
Начало Еврейского университета было скромным, но в принципе дело пошло очень хорошо. Иерусалимский университет оказался удачным мероприятием, как и Хайфский политехнический институт, открытый примерно в это же время. Они, как говорят, были «обречены на успех», так как еврейских студентов и еврейских научных работников плохо брали в существующие заведения в Европе (да не очень-то жаловали и в Америке), что оказалось в конечном итоге важнее языковых проблем. Эйнштейн тоже никогда не забывал свое детище и всегда помогал ему, чем только мог.
Лирическое отступление
Открытие Еврейского университета в Иерусалиме широко отмечалось во многих еврейских общинах стран рассеяния. В праздничных мероприятиях участвовали евреи самых разных убеждений. Кроме коммунистов. Эти получили приказ своих верхов игнорировать сионистское достижение.
Глава 14
«Вторая Речь Посполитая» в 1920-е годы
Одним из результатов Первой мировой войны стало возрождение Польши. «Вторая Речь Посполитая» — так говорили поляки. Речь Посполитая, то есть «Слово Народное», — так называлась великая позднесредневековая Польша. В самом названии возродившейся страны звучала претензия на великодержавность. География ее в межвоенный период сильно отличалась от сегодняшней Польши. После войны с Гитлером Польша как бы сдвинулась на запад — Советский Союз отхватил 45 % территории на востоке страны. Примерно половину этой территории Польше компенсировали за счет земель Германии. Так что Польша после Второй мировой войны хоть и принадлежала к числу победителей, но в размерах значительно
