Читаем без скачивания Ванильный запах смерти - Анна Шахова

Юлия решительно встала со скамейки и пошла в дом – заваривать чай. День у хозяйки привычно катился «от чайника к чайнику»: ела она мало, все больше «аппетит себе портила», по словам родных, частыми перекусами.

«Да что может быть лучше чая с клубникой или ранним яблочком после нудной прополки? Душ, свежий травяной напиток, ягоды, кусочек сыра, ванильные сушки – мечта, а не жизнь!» – обычно парировала Люша, отмахиваясь от мужниной яичницы со шкварками. Красавец Саша много работал, с аппетитом ел, мгновенно засыпал и не мучил себя излишней рефлексией. Юля же последние полгода, будто споткнувшись о камень-вопрос – так ли я живу? – неустанно занималась самокопанием.

На размышлениях о получении второго образования – юриста или психолога – раздался звонок. Долгожданный! Н-нет… звонила не Олечка. Номер высветился незнакомый.

– Здравствуйте, Юлия! Ваш телефон мне дала мама Наташи Юрасовой. Ну, теперь Загорайло.

– Здравствуйте, – настороженно ответила Люша.

– Я Наташина подруга – Дарья Орлик. Может, помните, на свадьбе Влада и Наты мы виделись?

– Да-да, – ответила бодро Люша, хотя совершенно не помнила никакой Дарьи. Перед глазами стояла только блондинистая Маша – подружка невесты, нещадно строившая глазки жениху: Люшу так и подмывало стукнуть ее по голове сумочкой.

– Мне неловко отвлекать вас в отпуске.

– Да что вы! Какой отпуск! Это у Влада медовый месяц, у меня же – суровые будни! – с воодушевлением воскликнула сыщица, отставив в сторону розетку с творогом, в котором она разминала малину.

– И все же, – вздохнула Орлик и в нерешительности замолчала.

– Даша, выкладывайте все просто и без ложного стеснения! У вас что-то явно стряслось, а мой опыт подсказывает, что за настораживающей ситуацией с оттенком криминала обязательно следует беда. Гораздо бо́льшая, чем мы можем себе представить. И потому хорошо бы эту беду задушить в зародыше! – Шатова излюбленным жестом рассекла рукой воздух, будто разрушила невидимую преграду.

– Да здесь уже не «оттенок», Юлия. У нас один именитый постоялец умер от передозировки наркотика, а другой – едва не умер. И он кричит на всю больницу, что народного артиста кто-то явно хотел отправить на тот свет. Впрочем, ему никто не верит.

– Я вспомнила! Вам отель в Подмосковье достался! Отель, как выясняется, с сюрпризами. И что же? Заведено уголовное дело?

– Я не знаю, что уж там заведено, но следователь был. Я, естественно, вызвала полицию, когда обнаружили скончавшегося Федотова – знаете, наверное, такого народного артиста?

Люша не слишком церемонно присвистнула. Даша снова вздохнула:

– Меня настораживает то, что литературная помощница Федотова, приехавшая вместе с ним, – женщина резкая, но прямая, абсолютно убеждена в непричастности и актера, и своего любовника – это второй пострадавший, к наркотикам.

– Как у вас там все мудрено сплелось, – поцокала языком Шатова. – Журналисты небось одолели?

– Пока справляемся, – неопределенно ответила Орлик. – Но обстановка страшно гнетущая и… как бы сказать… Словом, я чувствую, что это только начало. И я боюсь. За мужа.

– Ему угрожают? – быстро спросила Люша и облизала ложку.

– Не то чтобы… Но мы здесь чужие. И местные власти вроде бы намекали на нашу неуместность. И вот, пожалуйста, – смерть от передозировки. Кто поедет в отель на десять номеров, где постояльцы мрут от наркоты? Слава притона – что может быть убийственнее? – Голос Даши дрогнул, и она замолчала.

– Я поняла вас! Требуется разобраться в ситуации, не афишируя своего сыщицкого интереса. Тем более праздной отдыхающей это сделать проще простого! Во всяком случае – легенда элементарна и безупречна. – Люша, по обыкновению, решение приняла мгновенно.

– Это было бы здорово, Юля, но муж и слышать не хочет. Я попробую его уговорить, если вы действительно готовы приехать. У нас, кстати, хороший повар и отличный спуск к реке и…

– Ну, река вообще все решает! – хмыкнула Шатова. – От нашей дачи полчаса на машине пилить до водоема. А если совсем серьезно – я, Даша, готова взяться за дело. Хоть завтра. – Раскрасневшаяся Шатова в волнении шагала по кухне, размахивая изящной ладошкой.

Дарья с облегчением выдохнула:

– Я вам страшно благодарна! Но знаете… поговорю сегодня с мужем и завтра утром перезвоню.

– Буду ждать. – Люша захлопнула телефон и с аппетитом набросилась на творог. Хандру из огородницы будто вымыло водяной струей из шланга, за который Шатова немедленно решилась взяться, учитывая возможную командировку на неопределенное время.

– Ты совсем тронулась от страха?! Кто тебя просил лезть с приглашениями каких-то дур? – вопил на Дашу Василий, бегая по отведенным хозяевам комнатам на первом этаже.

– Во-первых, она не дура, а частный сыщик. А во-вторых, прекрати орать. Гости все слышат!

Даша сидела за столом, склонившись над листом ватмана, и заштриховывала карандашом нос щенка, над образом которого она работала уже вторую неделю. Даша не только рисовала – она придумала, занимаясь скучным хозяйством, целую историю про глупого, но доброго щенка, который попадает во всякие передряги, но благодаря своей бескорыстности и прямодушию выходит каждый раз победителем.

– Брось немедленно свою мазню! – зашипел Говорун, нависая над головой жены.

Дашина рука чуть дрогнула, но затем с удвоенной силой заработала карандашом.

– Ну хорошо, извини, Даш, извини за резкость. – Василий сел на кровать, обхватив голову руками. – Как мы объясним нашим гостям, которые здесь просто заложниками себя третий день чувствуют, что мы, отказавшись принимать новых постояльцев во избежание общения с гадкими журналюгами, висящими на всех столбах и березах вокруг, вдруг сделаем исключение для какой-то тетки?

Даша пожала плечом:

– Ерунда! Скажем, что сестра. Приехала поддержать морально. Или что-то в этом роде.

– Просто разведоперация, которую твоя мадам сразу и завалит! Она же не знает никого из наших родственников. И проколется при первом разговоре с Пролетарской или этой вездесущей Травиной.

– Вася! – Даша, отложив карандаш, серьезно посмотрела на мужа. – Это все решаемые вещи. Юля сама предложила приехать инкогнито, значит, знает, как в таких ситуациях себя вести. Я удивляюсь ТВОЕЙ беспечности! Неужели ты думаешь, что нас защитит какой-нибудь Рожкин?

– А ты думаешь, на это способна твоя Юля? И вообще я не понимаю, от кого или чего нас нужно защищать! У тебя просто мания преследования. Федотов угостил наркотой этого Кудышкина – да с составом косячка лоханулся. Изношенный организм с зельем не справился, а молодой – оклемался. Все! Может, было наоборот – Кудышкин угощал. Но какая нам-то разница?! – Василий в изнеможении повалился на кровать, тяжело отдуваясь.

– Послушай, Бултыхову врать незачем. – Даша старалась говорить спокойно. – Все говорит о преднамеренном убийстве. В самокрутки с анашой, в самую середину, была насыпана львиная доля героина – Бултыхов ясно видел белые кристаллы.

– И что? – резко сел на кровати Вася. – Кто сказал, что это «герыч»? Экспертиза молчит. Как военный врач вообще может рассуждать на эту тему? Он пули выковыривает да конечности пилит. Я думаю…

Даша прервала мужа, решительно поднявшись:

– А я думаю, что тебе нужно пойти в администрацию и согласиться на продажу отеля фирме, которая их прикармливает. Мы не сможем играть роль «своих в доску» щедрых ребят и наизнанку выворачиваться перед чинушами. Даже если бы у тебя хватило на это сил и желания – времена не те: взяточников вяло, для галочки, но хватают. Так что рисковать, связываясь с непонятными москвичами, которые неизвестно откуда появились и мозолят глаза, никто не будет. Нас просто выдавят! Если не посадят. – Даша плюхнулась рядом с Василием и пристально посмотрела ему в глаза.

Говорун, сжав губы и взглянув на жену с негодованием, вскочил и, выпалив:

– Нам не о чем больше разговаривать! – вышел, демонстративно хлопнув дверью.

Даша поправила панно на стене: вечно этот букет в рамке съезжал вбок, когда Вася входил или выходил. Поколебавшись с минуту, Орлик взяла со стола мобильный телефон и решительно вызвала абонента «Шатова Юлия».

Степан Никитич Бултыхов сидел на лавочке около здания местной больницы. Он вновь увязался сопровождать Зулю, навещавшую ежедневно возлюбленного. Абашева грубо высмеивала прекраснодушную опеку «дохтура», и Бултыхов злился на себя, «старого больного дурака», вздумавшего воспылать романтическим чувством к роковой красотке. Наконец она выбежала из корпуса: с несчастным, искаженным лицом, в слезах, и, не замечая подполковника, ринулась к воротам. Бултыхов поплелся за ней, но догнать, конечно, не смог. «Да провались все пропадом! Завтра разрешат уехать – и ко всем чертям! Домой! Хотя дело стоило бы довести до конца. Во всяком случае, призвать кое-кого к ответу. Ну да ладно. Совпадения в жизни случаются. И не такие…» – Степан Никитич тщетно пытался унять нарастающие тревогу и недоумение.