Читаем без скачивания Узник страсти - Дженнифер Блейк

Иногда, когда места внизу не хватало, туда складывали кипы хлопка. Как-то раз туда поместили буйного раба, который забил до смерти свою жену, и держали его там, пока он не успокоился. Сейчас комната была пуста.

Экипаж свернул в темную улочку на окраине города. На ней стояли ряды домов настолько узких, что пуля, выпущенная из ружья у парадной двери, прошла бы полностью через расположенные одна за другой две комнаты и вылетела бы через черный вход. Перед одним из таких домов экипаж остановился. Аня вышла, быстро поднялась по узким ступенькам и постучала в дверь.

Казалось, что прошло очень много времени, прежде чем раздался звук отодвигаемого засова и дверь осторожно приоткрылась на несколько сантиметров.

– Самсон? Это ты? – спросила Аня.

– Мамзель Аня! Что вы здесь делаете в такое время?

Дверь распахнулась, и в свете фонарей экипажа стала видна фигура огромного негра. Головой он практически упирался в дверную раму, а на его плечах и руках вздувались бугры мышц – результат его работы кузнецом. Когда он заговорил, неодобрение в его голосе было смешано с подозрением, и он бросил поверх ее головы осторожный взгляд на ожидавший неподалеку экипаж.

– Мне нужно поговорить с тобой и с Илайджей. Он здесь?

– Да, мамзель.

– Хорошо, – сказала она и, когда появился брат Самсона, который был, насколько это возможно, крупнее самого Самсона, начала объяснять им, что она хочет сделать.

Им это не понравилось, это было ясно. Аня не винила их в этом. Нельзя было отрицать, что то, о чем она их просила, было очень опасным. И все же они согласились ей помочь. Она знала, что может положиться на них независимо от времени или содержания просьбы.

Именно Самсон и Илайджа ухаживали за дядей Уиллом. Чтобы помочь им, тогда скоротать время, Аня приносила свои школьные учебники и старательно учила их читать и писать, выводя буквы палочкой на земле. Позднее, после смерти дяди, Самсона и Илайджу направили на работу в кузницу. Но они стремились к свободе, о которой прочли в Аниных учебниках истории и в листовках, распространяемых аболиционистами. Они считали, что могут сами заработать себе на жизнь своим трудом в кузнице.

Когда Анин отец умирал от ран после падения с лошади, братья подошли к ней и попросили, чтобы она обратилась к хозяину с просьбой освободить их. Тогда можно было оговорить освобождение раба в своем завещании, и поэтому Аня согласилась. Она не только поговорила с отцом, но позднее, когда Самсон и Илайджа открыли собственную кузницу, она рассказала всем, кого знала, о сложных и тонких узорах решеток для ворот, перил и карнизов, которые ковали два великана. Они процветали и не забыли о той, которой были так многим обязаны.

Аня беспокоилась, что сейчас должна просить их так рисковать собой. Однако этого нельзя было избежать. Она будет защищать их до тех пор, пока это будет в ее силах, независимо от того, что произойдет.

Вскоре кучер развернул экипаж, на запятках которого стояли Самсон и Илайджа, и направил его обратно к центру города.

Из-за множества происшедших событий казалось, что уже очень поздно, на самом же деле только что минула полночь. Газовые фонари на Канал-стрит и Сент-Чарлз-стрит ярко горели, и запряженные мулами омнибусы, грохотавшие по улицам, были заполнены почти до отказа. Многие балы, проходившие в тот вечер, только сейчас заканчивались, и на улицах было много экипажей, в которых гости разъезжались по домам.

На углу улицы Аня увидела «Чарли», констебля городской полиции в кожаной шапке с номером. Он стоял, похлопывая по ладони короткой дубинкой, и разговаривал с двумя экстравагантно одетыми молодыми людьми, которые по виду были похожи на профессиональных игроков. Аня увидела, как один из игроков сунул в карман полицейскому пачку банкнот.

Она отвернулась, презрительно скривив губы, хотя нисколько не была удивлена. Новый Орлеан, будучи в течение многих лет одним из богатейших городов США, всегда привлекал политиков-шакалов. Но теперешние правительственные чиновники были самыми коррумпированными на памяти, жителей города. Правящей партией была партия урожденных американцев, которую презрительно называли партией «Ничего не знающих» из-за того, что ее деятели постоянно повторяли эти слова, когда их обвиняли в правонарушениях. Методы, которые они использовали, чтобы прийти к власти и удержать ее в своих руках, были настолько явно незаконными (они нанимали головорезов, чтобы помешать проголосовать тем, кто собирался отдать свои голоса за оппозиционную партию, и записывали в списки проголосовавших за них даже имена с могильных памятников), что люди уже отчаялись в возможности решить эту проблему политическими методами.

Говорили, что за партией «Ничего не знающих» стоит могущественная клика людей, которые обогащались, манипулируя ситуацией. Эти люди никогда не пачкали руки таким грязным делом, каким было руководство городом, и их личности были известны лишь немногим, но в качестве своего инструмента они поставили у власти нью-йоркца по имени Крис Лилли, который принес с собой из Тамманм-Холла[10] множество новых грязных политических трюков.

Ситуация ухудшилась настолько, что просто необходимо было что-то предпринимать. В городе настойчиво циркулировали слухи о том, что где-то в тихом месте собирается группа людей, целью которых является организовать Комитет бдительности. Говорили, что члены этого комитета вооружаются и что существует большая вероятность всеобщего восстания в городе с целью обеспечить проведение справедливых выборов в следующий раз в начале лета.

Полиция была оружием в руках партии «Ничего не знающих». Расхлябанность полицейских и их обыкновение проводить часы своего дежурства в ближайшем баре были хорошо известны жителям всего города. Но в данный момент Аня была благодарна полицейским за их халатное отношение к своим обязанностям – этот фактор также занимал немалое место в ее расчетах.

Экипаж свернул на Дофин-стрит, и яркие огни и экипажи, развозящие по домам задержавшихся до последнего любителей потанцевать, остались позади. На этой улице не было газовых фонарей. Окна домов были закрыты ставнями, и огни в них давно погасли, только иногда где-нибудь в верхней комнате мелькал слабый свет. Магазины были закрыты. Тишина, окутывающая дома, лишь изредка нарушалась лаем собаки или мяуканьем котов. Изящные решетки оград отбрасывали причудливые тени на оштукатуренные стены домов в свете фонарей движущегося по улице экипажа. Иногда фонари освещали затененные дворики, и тогда лучи света выхватывали из темноты то кожистые листья пальм, то невысокие банановые деревья.