Читаем без скачивания Многоточия… - Ольга Попова

Она всегда шла на полшага позади подруги. Взять хотя бы книги. Когда та в свои шестнадцать зачитывалась "Гарри Поттером", жизнь Веры была настолько заполнена учебой, что ей было не до детских «фэнтези». Она удивлялась, как такой взрослой девушке может быть интересна столь детская книжица! Однако, когда сама она познакомилась с Поттером, читая о его приключениях восьмилетней дочери, то буквально заболела им… Скупила всю серию книг и окунулась в магию и волшебство, представляя себя Гермионой Грейнджер…

Вместе с дочкой они заслушивали до дыр аудиокниги о Гарри Поттере, и в конце концов на осенние каникулы ребёнок отправился в детский лагерь «Тайны Хогвардса»…

Да, у неё была дочь. И маленький сын. И, наверное, второе детство…

Да, теперь ей стали доступны те развлечения, о которых она грезила в юности, стоя на остановке в двадцатиградусный мороз, дожидаясь единственного автобуса, который мог отвезти её в нужном направлении… Доступны – и оттого утратившие свою привлекательность в её глазах. Сегодня она имела возможность ещё раз в этом убедиться.

Секс с незнакомцем – пожалуйста! Нужно было только позвать его в свой номер. Или даже не звать, а просто остаться… Но нужно ли ей это?.. Оказалось, что нет.

Вера вышла на балкон. Под ногами плескался океан. Волны с шумом ударялись о берег. Прохладный морской ветер трепал волосы. Она раскинула руки в стороны. Это была свобода. Она вдыхала её полной грудью. Звезды, мерцая ярче неоновых огней, заставляли задуматься о природе человека, природе его желаний и поступков. Казалось, сама Вселенная размытыми серебряными пятнами смотрит ей прямо в глаза и ждет ответов.

Две её противоположные сущности начали бесконечный внутренний диалог, два непримиримых ангела, выглядывая из-за плеч, затеяли нескончаемый спор…

В юности она часто заходила в церковь. Её смущали строгие порядки и правила. Ей казалось, что они отпугивают людей. Но в театр ведь тоже не придешь босиком? А с другой стороны, если к Богу можно обращаться на «ты», почему нельзя зайти в церковь, когда едешь с работы и нет с собой головного убора? Кто и зачем придумал это? Стоять определенным образом, идти к определенной иконе… Ей казалось, что Бог услышит, где бы ты ни находился, просто в церкви обращаться к Нему проще…

Она не любила правила, впивавшиеся в неё, как инородные тела, и с детства впитанные ею. Но, тем не менее, они так прочно укоренились в ней, что теперь было сложно не осуждать подругу… Ей вспомнилось про бревно в своем глазу, и она подумала о мыслях.

Бог ведь и за мысли судит. В отличие от людей. Её мысли были заняты "Американцем" или "Профессором", как они окрестили Ника и называли его в разговорах между собой. Впрочем, он больше, чем иной славянин, походил на русского…

Вера налила "Мартини" в высокий стакан. Добавила апельсинового сока. Вспомнила, что алкоголь несовместим с её таблетками и решила с завтрашнего дня прекратить их принимать. На время. Время на Острове. Медленно смаковала напиток, растягивая мысли о нём…

… Темнота. Вера идет по извилистому коридору, погруженному во мрак. Под тёмными, закопчёнными сводами. Под ногами хлюпает липкая тёмная жижа. Неприглядность картины освещают свечи. Множество маленьких огоньков, мерцающих в темноте. Прогоняющих тьму и вместе с тем открывающих сущность и ужас окружающего… Что-то мешает ей идти. Крылья. Её крылья задевают о низкие своды пещеры. Одно из них мелькает белизной, другое – чернее ночи. Она непроизвольно взмахивает ими – и от порыва ветра свечи разом угасают…

Отблески света ещё некоторое время мечутся под сводами. И наступает непроглядная тьма. Как ни странно, идти становится легче. Да и зачем ей свет? Дорога-то одна. Она не думает о том, что где-то может быть развилка, и она пройдет мимо, не заметив нужного поворота. Где-то в подсознании звучит голос – дорога всего одна. Крылья продолжают мешать.

Она представляет, как они превращаются в пыль. Исчезают, сливаясь с мраком. Они действительно исчезают, растворяясь в туманной, тёмной дымке…

Она идет. Не оглядываясь. Под ногами продолжает что-то хлюпать. Она не замечает. Это что-то – тёплое и приятное на ощупь. Совершенно не страшное. Нужен свет, чтобы увидеть извивающиеся липкие щупальца… Нужен мрак, чтобы их не видеть…

Свет брезжит где-то впереди. Кто-то все же провел её по запутанному подземному лабиринту. Вывел куда нужно. Куда нужно? Она не знала. Просто шла. Лучи солнца высветили неприглядную картину вокруг. Она увидела – и ужаснулась. А если бы видела раньше – прошла бы? Наверное, нет. Во всем присутствовал смысл. Невидимый, непостижимый смысл, открывший ей путь на воздух…

Вера вышла на зеленую лужайку. Бескрайний простор. Синее небо. Она шла дальше. Древние языческие капища. Православные храмы.

Потёртые от времени, пропитанные звоном колоколов, свободные от людей и распахнутые для них Богом. Свободные от условностей. От правил. На ней не было платка. Только белое, до земли, платье. Всё заляпанное грязью.

Она не рискнула зайти в храм. На ней не было платка. Снова условности… И она в их плену.

Шла дальше, как сквозь пелену, мимо мечети и синагоги. Мимо буддийских дацанов. Шла к руинам, не подвластным времени развалинам древнейших цивилизаций…

Он встретил её здесь, под тенью древней оливы. На лбу у него выступили капельки пота. Как от долгой и утомительной работы. Рядом протекал ручей. Воин оборвал ей подол платья до той длины, где не было следов грязи, умыл в ручье её ноги и обтёр их. На нём было одеяние легионера римской империи, насколько позволяли судить её смутные познания в истории.

Он прижал девушку к себе. Её одежды таяли. Сливались с воздухом. Растворялись в сиянии солнца. По венам струилась раскалённая лава. Сколько ни бегай, – от себя не убежишь. Её природа, подобно древнему вулкану, который спал, – и вот теперь он набирает силу… Лава давила изнутри, готовая вылиться наружу и сжечь всё живое вокруг…

Он целовал её. Долго и нежно.

Вера проснулась. Кто-то стучал в дверь. Она решила, что это Люба, и открыла, даже не спросив, кто.

Это был он. Император Рима.

Вера очутилась перед ним в одной белой футболке, наполовину сползшей с плеча, растрёпанная, сонная, не проснувшаяся до конца и не пришедшая в себя после ночного путешествия.

Ник улыбался.

– Ну как, мы едем?

– Да, я быстро, – девушка захлопнула дверь перед самым его носом. – Подожди меня в столовке, ладно?

– Где?

– В ресторане!

Вера уже лихорадочно носилась по номеру, соображая, что ей надеть.

"Чему вовсе не быть, так того не сгубить, тому нету конца на земле"[4], – отчего-то не переставая звучало в ушах…

Они довольно долго петляли в горах. Пейзажи за окном мало напоминали красочные картинки рекламных постеров. Горы. Сухая, потрескавшаяся, коричневая земля. Тонкие стебельки пожухлой, пожелтевшей, редкой растительности. На Кавказе горы пестрели красками, расцвеченные буйной зеленью трав, цветов и деревьев, и среди них причудливыми извилистыми линиями струились ледяные ручьи и бежали прозрачные реки. И всё же, там не было толп туристов… Ей снова сделалось грустно за собственную страну.

Он читал её мысли.

– У вас, в России, такая красота. А устроить так не можете, чтобы люди хотели её увидеть.

– Может, это и к лучшему, – подумалось Вере. Зато это наша земля. Только наша…

Они приехали на ферму. В отдаленной горной местности. Но даже здесь был wi-fi, приличный, чистый туалет, электричество и водопровод. Ровная, гладкая, идеальная дорога.

Какие-то люди седлали лошадей. К ним подошел невысокий, молодой ещё мужчина, и приятельски похлопал Ника по плечу. Протянул Вере руку.

– Бен.

– Вера.

– Ок. Are you sure? You can ride?

– Yes.

Вера наивно полагала, что они с Ником немного прокатятся небыстрой рысью в окрестностях и вернутся на ферму. Ник общался с Беном, и большей части того, о чём они говорили, Вера не понимала. Она отправилась общаться с лошадьми. Здесь не существовало языковых барьеров.

Вскоре подошли ещё несколько человек. Вере показали приготовленную для неё лошадь. Выдали шлем. Девушка пыталась отказаться, но без него ехать не разрешалось.

Группа из десяти всадников выстроились в цепочку. Бен скакал первым. Ник ехал за Верой. Сначала они мирно топали по узкой тропинке, которая шла ровно, а затем круто спускалась вниз. Девушка помнила, что в таком случае нужно отклоняться назад. Его взгляд обжигал ей спину.

Потом Бен крикнул что-то типа «Хей», и лошади, как по команде, а вернее, точно по команде, потрусили рысью. Вера крепче сжала ноги, представив, что между коленями и крупом лошади зажаты золотые монеты. Давно забытые ощущения всколыхнули память. И сердце. Постоянный ветер – неизменный спутник отдыха на Тенерифе – спутывал мысли. Обострял чувства. Обтёсывал ощущения.

Камешки из-под копыт то и дело летели вниз, к подножию скалистых утёсов. В пропасть. Справа от тропинки уходила вниз отвесная поверхность скалы.