Читаем без скачивания Сонная ученица - Елена Ларичева

Дитя лесов заявилось в зеленом пиджаке из дорогущей авасской парчи, в сорочке из диарских кружев с бриллиантовой застежкой. Черные с зеленой вышивкой брюки плотно облегали бедра, от колен расширялись, поблескивая серебряными пряжками и белыми меховыми помпончиками. Расшитые бисером туфли надменно загибали носы кверху. На кончиках носков болталось по серебряному колокольчику, позвякивающему при каждом движении остроухого. Про бессчетное количество колец, перстней и браслетов на голых до локтя руках эльфа я вообще умолчу.

Лицо мастера боя меня не поразило. Обычная эльфийскаяя мордашка: раскосые лучистые глаза, по-женски подведенные коричневым вокруг длиннющих ресниц, тонкий прямой нос, пухлые губы. Румянец на бледной коже щек тоже был искусственным. Уши без кисточек, значит не ириец. Зато волосы… Понятно, отчего его прозвали Пучком. Сияющие даже в пасмурную погоду серебристо-белые пряди подкрученные в челке и на висках, были зачесаны назад, собираясь в высокую причудливую прическу, более подходящей королеве эльфов во время торжественного приема, чем воину. На затылке они скреплялись массой разноцветных шпилек и стекали до колен сияющим пушистым водопадом.

Рассмотрев это произведение искусства я застыла в замешательстве: каким образом отреагировать на своего нового наставника? Либо прыснуть со смеху (тогда об учебе придется позабыть), либо влюбиться по уши (чего, по-видимому, ожидал сам мастер), либо упасть в обморок, пораженной "невероятной красотой" (что избавит от долгих вежливых расшаркиваний). Пока я мучилась дилеммой, Сокол спас положение.

- Уважаемый, вам предстоит обучать эту юную девицу, мою ученицу, обращаться с острыми предметами, - он подъехал к Пучку вплотную, и теперь пристально смотрел снизу вверх не обещающим ничего хорошего взглядом. - И я буду ОЧЕНЬ огорчен, если Ирава пострадает в ходе тренировок. Учтите, я человек мстительный. Несмотря на внешнюю беспомощность, достану вас в любой точке мира, а если приспичит, и за его пределами.

Я ошалело воззрилась на Сокола. На его лице застыла такая боль, что я чуть не вскрикнула, напрочь позабыв об эльфе.

- Ирава, - не дал мне опомниться чародей, - брысь переодеваться для тренировки. Красоваться в пестрых тряпках во время боя имеют право только настоящие мастера.

Я ошпаренной кошкой скрылась в комнате, наскоро стянула юбку и влезла в удобные штаны и тапочки, завязала в хвост волосы. На пороге меня уже поджидал Людоед. А ему что надо, сплетнику старому?

- Тиша… Тьфу, Ирава! Ты не пугайся его вида. Он дело знает, я справки наводил, - он ринулся на защиту эльфа. - Остроухие - они все с прибабахом…

- Да я ничего против не имею, - вздохнула я. - Скажи, почему Сокол так на него и меня взъелся?

- Не реагируй. Это прошлая боль. Ты к ней отношения никакого не имеешь. И эльф тоже. У Сокола когда-то учеников двух сманили, а потом убили…

Он умолк, понимая, что сболтнул лишнего, похлопал меня по плечу и подтолкнул к выходу. Посмотрю, чему научит меня наимоднейший из эльфов.

Тренироваться решили за домом под абрикосовыми деревьями. Мне достался легкий деревянный меч, пахнущий свежей краской. Такой же меч был и у эльфа. Сегодня он учил меня правильно двигаться, держать руку…

До обеда я обезумевшим кузнечиком прыгала по выгоревшей траве, выслушивала едкие замечания нового наставника, но была абсолютно счастлива. Мне давно нужно было сбросить лишнюю энергию, и подобная тренировка оказалась как раз кстати.

- Куда ты так наклоняешься? Я в раз тебя достану даже без меча. Попадись ты кому-то из западных орчих племен, в миг скальпа лишишься.

- Что-то ты хорошо об орках осведомлен, - тяжело дыша, возражала я ему, с трудом отражая его вялые атаки. - И имя у тебя…

- Заслуженное в тяжелых боях. Как раз в тех самых западных степях. Кисть держи мягче. Она у тебя не деревянная. Вот так, - он убрал меч и показал, как именно нужно выгибать руку. - Повтори.

Я послушалась. И нисколько это не сложно. А я вначале боялась.

- Что ты улыбаешься без конца? Зубы загорят, - продолжил он придирки.

- Не успеют, пасмурно, - не осталась я в долгу. Мы однозначно сработаемся. Весело с ним.

Сокол так не считал. Сразу после завершения тренировки он потребовал составить расписание занятий на месяц вперед, "именно занятий а не бабской болтовни", и пригрозил понизить эльфу оплату до одного золотого, если тот не заткнется.

Уходя, Пучок подмигнул мне и шепнул:

- Знает, что сам зануда, вот и бесится от зависти к моему красноречию.

Для меня началось двустороннее обучение. С утра - танцы с клинками, после полудня медитации - погружения в Запредельное. На отдых и самокопание времени не оставалось.

Изредка в короткие передышки вспоминался дом. Белые стены с лепниной вокруг окон, островерхие крыши декоративных башенок, стрельчатые окна… К шестидесяти годам о моем отце можно было сказать только одно: достойный, зажиточный гражданин, исправно платящий налоги с заработанного за долгую жизнь немалого имущества. Сумел подняться из нищеты, детей воспитать. Старшему сыну титул купил и прииск в фарайских горах. Младший на государственной службе лямку тянет. Еще лет пять, тоже может выслужиться до призвания достойным и знатным. Король милостив к верноподданным, редко оглядывается на происхождение, если видит в человеке полезные государству качества.

Моя судьба тоже была ясна и понятна. Я слишком долго привередничала, издевалась над женихами, пока отец не приказал: пойдешь за Гиаля ан`Давас, начальника городской стражи. Не будь у меня дара, я бы не противилась. Гиаль мне даже нравился. Он был действительно лучшей из возможных партий и по духу, и по характеру. Но… Не все в нашей власти. В ту ночь, когда я обрезала волосы и приняла мужское обличие, Гиаль для меня умер, а дорогу к дому занесли пылью холодные ветра.

Забавно, я быстро привыкла к новой жизни. Полюбила гористые окрестности Канейбаза, горьковатый запах выжженной солнцем травы, неумолкающий шелест моря. Я с удовольствием ела мелкие кислые абрикосы, в изобилии произраставшие по предгорьям, сладковатую ежевику и крупные сочные груши, которые Миль привозил из города. Я фантазировала, как буду разжигать в гостиной камин, когда придут холода, и любоваться танцем пламенных язычков, как всегда долгими вечерами беседуя с Людоедом ни о чем. Нашу болтовню будет слушать молчаливый Сокол, улыбаясь одними глазами, а за окнами будет плескаться море серого тумана…

Я сушила травы для настоев, чаев и притираний для учителя, убиралась в комнатах, помогая Людоеду, ездила с ним в город, когда появлялись просветы между занятиями. И почти не разговаривала с Соколом в яви. Он отгородился от меня, лишь изредка ругаясь невпопад.