Читаем без скачивания Обменный ребенок - Кристине Нёстлингер

На ужин была говядина с соусом и картофельная запеканка. Джаспер, приглашенный Билли, подошел к столу. Мама обрадовалась. Папа тоже. Он улыбнулся маме: видишь, понемногу налаживается! Только не теряй терпения!

Джаспер уселся и грустно оглядел поднос с едой. Мама взяла тарелку Джаспера и положила ему изрядную порцию. Наблюдая за Джаспером, я заметил: грусть на его лице сменилась тоской. Как я его понимал! То, что мама распоряжалась моей тарелкой, как своей, мне тоже не нравилось. Я ведь не ребенок. Могу взять и сам чего хочется. Но мама была другого мнения. Она считает, что я могу взять еду не в том количестве. Например, много мяса и мало овощей или много соуса и мало картошки и так далее, и так далее. Мама оделяет едой даже папу, полагая, что лучше знает, чего ему хочется.

Джаспер молча взял тарелку с едой, поставил ее и, чуть приподнявшись, снял с полки бутылку с кетчупом. Кетчуп у нас едят только с жареным мясом. К говядине в соусе он явно не подходит. Но если это кому-то нравится...

Мамино: "No-no, Jasper!" («Нет-нет, Джаспер!») — было явно лишним.

Джаспер не шелохнулся. Он отвинтил крышку и вылил все содержимое бутылки на мясо, картошку, соус. На тарелке выросла большая красная гора. В ней-то и стал ковыряться Джаспер, пока не показалось мясо с картошкой. Тогда он отложил ложку в сторону, вылил остаток папиного пива себе в стакан, выпил, рыгнул и отправился в свою комнату.

У мамы на глазах заблестели слезы. Она их вытерла и, попытавшись улыбнуться, сказала:

— Это нервы! Дурацкие нервы!

Среда, 22 июля. Четверг, 23 июля. Пятница, 24 июля

Ничего не изменилось. Джаспер пил литрами молоко, а за обедом ел вновь купленный кетчуп.

Он все время торчал в своей комнате и только по ночам топал в темной прихожей. В ночь с четверга на пятницу я узнал, что он там делает. Заслышав его шаги, я прокрался к двери и приоткрыл ее. В прихожей было темно. Но дверь кладовки была открыта. Там горел свет.

Джаспер взял с полки банку абрикосового джема и рыбные консервы. А из холодильника достал большую пачку мороженого. Потом выключил свет и прошлепал в свою комнату. Когда он проходил мимо, мне захотелось сказать: «От такой смеси тебя вырвет». Но тут же я подумал: он испугается и выронит стеклянную банку.

Утром я выложил Билли результаты ночных наблюдений. Она потребовала смертельную клятву, что буду молчать. Я бы и так не проговорился. И не столько из-за самого Джаспера, сколько из-за мамы. Она была сплошным комком нервов. Это заметил даже папа. Я слышал, как он вечером говорил: «Дорогая, не придавай этому значения. Обещаю тебе, парень не будет здесь все шесть недель, Как только Пикпиры позвонят, я им скажу: мы не поладили с их сыном и отсылаем его». Потом папа долго ворчал по поводу «этих людей», которые бросают своего ребенка на чужих. «Вырастили его таким — пусть теперь сами расхлебывают!» И добавил: «Теперь хоть будем радоваться своим собственным детям, что они не такие».

Последнее заявление мне очень понравилось.

Суббота, 25 июля

Разразилась катастрофа. Все началось с утра. По субботам папа не работает и всегда хочет «с пользой провести день». Например, поехать купаться или выбраться на прогулку. Иногда к бабушке в ее загородный садик. По субботам он встает так же рано, как и в обычные дни. Бодро марширует по квартире и, напевая, готовит завтрак. Он говорит, что поет для бодрости. А Билли ехидничает: чтобы нас разбудить. Он хочет «провести этот день с пользой» вместе с нами.

Так было и в эту субботу, на редкость ясную и солнечную.

— Отправляемся на прогулку,— заявил папа, прожевывая булочку. — Покажем Джасперу окрестности Вены. Пообедаем за городом.

— А почему не купаться? — проворчала Билли.— Сегодня будет адская жара.

— Надо показать Джасперу кольцевую дорогу и окрестности,— ответил папа. — Бассейны есть во всем мире, а наши окрестности уникальны.

— Наши окрестности для Джаспера — чепуха на постном масле,— встрял я. Но папа не стал меня слушать.

Он начал подробно описывать маршрут, возможные стоянки для обеда. На что мама жалобно заметила:

— Представляю себе, как он с кислой физиономией плюется скорлупой в автомобиле! Мне все равно, куда ехать. Да и в ресторане с пожирателем кетчупа стыда не оберешься!

— Сегодня все будет по-другому,— уверенно заявил папа.

— С чего бы это? — полюбопытствовала мама.

— Потому что с вами я.

Мама оскорбилась:

— Я, что ли, виновата в его странностях?

Папа принялся уверять: он не имел этого в виду. Он долг думал о Джаспере, и раз мама считает невежливым отсылать его обратно, придется действовать по-другому. Парню нужна сильная рука! А в этом, считает папа, он потверже мамы.

— Желаю удачи! — страдальчески заметила мама.

— Дело не в удаче,— возразил папа,— а в упорстве и выдержке. Он должен привыкнуть. А привыкнув, поймет, что хорошо, а что плохо. Детей нужно держать в руках, пока они сами не найдут правильный путь.

— Аминь! — заключила Билли.

Это взбесило папу:

— Если ты так глупа, что ничего не понимаешь, лучше заткнись. Плевал я на твои высказывания!

— А я нет! — заявила Билли. Тут папа пригрозил ей оплеухой. Билли покраснела, но ничего не сказала.

— В девять отправляемся! — приказал мне папа. Прими к сведению!

Когда папа сердится на Билли, он враждебен и ко мне. А это подлость! И не потому, что это вообще несправедливо. А из-за Билли. Я над этим много думал. Раньше было еще хуже. Билли его разозлит, он сердится на нее и на меня тоже. Я злюсь на Билли, думая, что она виновата, а папиной злости на меня. А она ведь ничего плохого мне не делала. Не думаю, что папа на это рассчитывал. Он просто был не в духе, и каждому доставалось. Но Билли говорила (и, наверное, была права): подлость есть подлость, неважно рассчитанная или нет.

Папа съел еще одну булочку с медом и, поборов свое настроение, почти миролюбиво сказал Билли:

— Разбуди его.

Но Билли еще не совладала со своей злостью.

— Почему все время я? — и продолжала есть.

Я кинулся в туалет, чтобы не включиться в ссору. Останься я за столом, папа послал бы меня. И тогда во взгляде Билли был бы приказ: откажись немедленно! А в глазах папы: будь хорошим сыном! Туалет спас меня от этих взглядов. Сидя в бездействии на стульчаке, я услышал голос мамы:

— Прекрасно! Если уважаемая дочь не желает, разбужу я!

«Надо видеть это!» — подумал я и выскочил из туалета.

Дважды или трижды, когда Джаспер ходил в туалет или за молоком, я заглядывал в его комнату. Маму ожидало потрясение! Но даже я не мог представить его размеры. Мама, приоткрыв дверь, чуть не упала в обморок. И не потому, что там был невероятный беспорядок. Все шмотки Джаспера кучей валялись на полу. Моя электрическая дорога, вынутая из ящика и разобранная, валялась тут же. Пустые банки из-под мармелада и рыбных консервов, упаковки от мороженого, грязные, разорванные салфетки дополняли картину. И стаи мух! Еще бы! Летом их и так много. А тут такой рай из липкой жирной бумаги и банок с остатками масла и сладкого мармелада! Но самое противное при этом — разлитое по полу и одежде Джаспера прованское масло (Джаспер бросал банки на пол и, наверное, спотыкался об них). Но одежду хоть можно постирать. А вот что делать с полом?!

Мама всхлипнула, да так громко, что папа с Билли кинулись к ней, а Джаспер проснулся. Он испуганно вскочил с кровати и теперь стоял перед нами обалдевший и голый, имея на себе только красные носки и широкий кожаный пояс. На поясе висел футляр с ножом. (Потом я копировал манеры Джаспера, но все равно не мог понять, почему он спал с ножом.)

Мама больше не всхлипывала. Тут я должен как следует все объяснить. У моей мамы страсть к порядку. Бабушка поэтому называет ее педантичной. Завидев где-нибудь в уголке пылинку (она называет ее букашкой), мама хватается за пылесос и обрабатывает всю квартиру. Зайдя ко мне в комнату и завидев, к примеру, что ботинки у кровати стоят наперекосяк, она кидается и ставит их ровно. И даже не замечает, что действует бессознательно. Поправляет в доме все-все: салфетки на столе, письменные принадлежности... Перестилает кровати каждые шесть дней, стирает белье каждые две недели. Если я, помогая ей на кухне, перепутаю посудные полотенца, она перемывает и перетирает всю посуду заново.

Теперь вы понимаете, что от комнаты Джаспера с мамой случился шок. Да и с папой тоже. Но не от комнаты, а от самого Джаспера.

— Он и сам грязный! — вскричал папа. И был прав. Джаспера покрывал слой грязи. Я вспомнил, что Джаспер, появившись у нас (прошло уже шесть дней), еще ни разу не был в ванной. Папа, рассвирепев, с криком «Come on!» («А ну-ка пошли!») схватил Джаспера за плечи.

Джаспер сопротивлялся. Он крепко держался за дверь. Но наш папа очень сильный. Он отодрал Джаспера от двери и поволок его через прихожую в ванную.