Читаем без скачивания Буря и ярость - Дженнифер Ли Арментроут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А мне казалось, ты доверяешь Роту, — носком ботинка я зацепилась за бордюр, которого не заметила, и споткнулась. — Проклятие.
Зейн схватил меня за руку.
— Ты в порядке?
— Да, — я выдернула руку и уставилась на тротуар, который не могла видеть. — Я просто споткнулась. Со мной всё хорошо.
Прошло мгновение.
— Я доверяю Роту, но не доверяю ведьмам. Всё что они делают, делают исключительно ради получения чего-то взамен. Ты должна быть очень осторожна с ними.
— Значит, нельзя позволять им отрезать мои волосы или ногти?
Зейн фыркнул, и мы направились к месту парковки.
— Да, старайся избегать этого, но и не заключай с ними никаких сделок для получения информации. Иногда они помогают, но цена, которую ты платишь, никогда не бывает такой, какую ты ожидаешь
— Я заплачу любую цену.
Зейн остановился так быстро, что я налетела на него и отскочила на шаг назад. Раздражение вспыхнуло, когда Зейн повернулся ко мне.
— Вот это меня и беспокоит.
Я уставилась на него, пытаясь разглядеть его черты в резком белом свете гаража.
— Ты не должен беспокоиться об этом.
— Не должен? Ты готова пойти на всё, лишь бы получить хоть малейшую информацию о Мише, и вот это крайне опасно. Особенно, когда ты собираешься встретиться с ковеном ведьм, которые печально известны тем, что манипулируют дошедшими до отчаяния людьми в свою пользу.
Я скрестила руки на груди.
— Мной не так уж и легко манипулировать.
— Я этого и не говорил, но я также знаю, что ты в отчаянии, и я понимаю…
— Ты сейчас серьёзно? — потребовала я. — Даже не знаю. Ты продолжаешь делать неопределённые заявления о том, что ты знаешь, каково это знать, что тот, кто дорог тебе в опасности, но не в состоянии что-либо сделать. Если это правда, тогда ты поймёшь. Ты сделаешь всё что угодно…
— Я знаю, что это опасно, потому что понимаю, — Зейн сделал шаг вперёд, тесня меня, но я не двинулась с места. — Я был в таком же отчаянии, готовым на всё, и такое никогда не заканчивается хорошо, Тринити.
Постоянное чувство беспомощности нахлынуло, и оно сорвало фильтр прямо с моего рта.
— Так вот как ты потерял часть своей души?
Зейн отпрянул, словно я его ударила. Вуаль скользнула по его лицу, и черты его лица лишились всяческих эмоций.
— Кто тебе это сказал?
Я захлопнула рот.
— Кто? — потребовал Зейн, потянувшись ко мне, но затем резко остановившись. — Кто тебе это сказал?
Жалея, что не держала рот на замке, я разжала руки и отвела глаза.
— Миша мне сказал. Он сказал… Он сказал, что слышал, что ты потерял часть своей души, и вот… вот почему у тебя другие глаза.
— Это то, что он сказал? — он склонил голову набок.
С колотящимся сердцем я кивнула.
— Это… правда?
Зейн молчал в течение нескольких долгих минут, но затем сказал:
— Да, это правда.
* * *
Я сейчас умру.
Съежившись на платформе метро, я знала, что прекрасный демон с золотыми глазами и жестокой улыбкой собирается убить меня. Он должен был помочь мне, но зал был залит кровью, а сокрушенная, скученная масса на полу была Зейном.
— Он не сможет спасти тебя, — прорычал демон сквозь зубы. — Никто не может.
Крик застрял у меня в горле, когда демон рванул ко мне, выставив острые, как бритва, когти…
Резко проснувшись, я стала хватать ртом воздух, пытаясь понять, где нахожусь. Где же я? Я не узнала темноту спальни. На потолке не было звезд, а кровать… была слишком большой для меня.
Спустя пару минут я вспомнила, что была у Зейна дома, в его постели, и мы оба были живы.
Это был просто кошмар.
Застонав, я вытащила руки из-под одеяла и откинула несколько прядей волос с лица.
Дверь спальни распахнулась, напугав меня. Я затаила дыхание, пытаясь разглядеть фигуру, заполнившую темноту дверного проёма.
— Ты в порядке? — голос Зейна был хриплым от сна. — Мне показалось, что я слышал твой крик.
Жар смущения пополз по моему лицу.
— Прости. Я не хотела тебя будить.
— Всё в порядке, — ответил он, и я не видела, как он пошевелился, но почувствовала, что он подошёл ближе.
Моё зрение всё ещё не приспособилось, как вдруг лампа на прикроватном столике включилась, заставив меня вздрогнуть. Его взгляд скользнул по мне, задержавшись на том месте, где я сжимала края одеяла, костяшки пальцев побелели.
— Не можешь уснуть?
Удивившись, что Зейн проверяет меня, я покачала головой. После этой разборки на парковке между нами висела… неловкость. Мы почти не разговаривали, даже когда натолкнулись на стаю Одержимых в переулке у одного из главных театров города. Мы вернулись к нему домой несколько часов назад и разошлись по сторонам, почти ничего не сказав друг другу.
Я осмелилась взглянуть на него.
На его лице промелькнуло понимание, когда он взглянул на дверь, через которую только что вошёл. Затем, когда моё сердце бешено забилось, он молча указал на кровать.
— Можно?
Я не была уверена, поможет ли это нашему нынешнему противостоянию, но мне не хотелось оставаться одной, поэтому я кивнула и пододвинулась, держась за одеяло, как за спасательный круг.
— Кошмары? — спросил он тихим голосом, сев рядом со мной и прислонившись к спинке кровати.
Я кивнула, наблюдая, как он вытягивает свои длинные ноги и скрещивает их в лодыжках.
Откинув голову назад, он посмотрел на меня.
— Прости меня.
— За что?
Он долго молчал.
— Вообще-то, за всё. Ты через многое прошла, а это эмоционально и психически утомительно. Твой разум поступает грубо с тобой, даже когда ты находишься в состоянии покоя.
— Тебе не нужно извиняться. Это не твоя вина, — сказала я. — На самом деле ты делаешь всё возможное. Просто… Я не знаю. Такое чувство, что у меня нет контроля во всем этом, и я…
— Что?
Запутана. Обеспокоена. Неуверенна.
— Мне просто… Мне страшно. Я знаю, что не должна в этом признаваться, но я боюсь, что не найду Мишу вовремя или, когда найду, будет слишком поздно, потому что он, должно быть, переживает вещи, которые я даже не могу себе представить.
Он небрежно сложил руки на груди.
— Это нормально бояться, Тринити. Нет ничего плохо в том, что ты переживаешь.
— Я знаю.
Я крепче прижала к себе одеяло.
— Тогда перестань мучить себя.
Я тяжело выдохнула.
— И я… Я должна извиниться перед тобой. Я не должна была спрашивать тебя о том, о чем спросила ранее. Это было не моё дело, и
