Читаем без скачивания Парфянин. Книга 1. Ярость орла - Питер Дарман

– Они запросят высокую цену, – сказал Спартак. – Годарз, серебряные копи еще работают?

– Да, господин. Но большую часть золота мы уже потратили.

Спартак потянулся в кресле и сложил руки на затылке, глядя прямо вперед.

– Хорошо, Пакор, если никто не возражает, я согласен выполнить твою просьбу. – Он посмотрел на всех сидящих за столом по очереди. Каст помотал головой, Ганник тоже. Крикс лишь рыгнул и пожал плечами, а Думнорикс продолжил вертеть в руках кинжал. Годарз тоже покачал головой. Так я заполучил дополнительное серебро.

– После того как мы закончим торговать с римлянами, нам следует взять город и забрать все золото и серебро назад, – заявил Крикс.

– Это будет нам стоить больших потерь, Крикс, – заметил Спартак. – И для чего?

– Чтоб показать римлянам, что мы не пляшем под их дудку, вот для чего. Потому что пока мы торчим здесь, мы остаемся их рабами, – он внезапно резко протрезвел. – Вот смотрю я каждый день на эти стены, и они напоминают мне стены арены, и я даже вижу всех этих римских ублюдков, что смотрели на меня сверху, с трибун, смеялись, пили вино и делали ставки: убьют меня или нет. Именно это они делают и сейчас – зарабатывают жирные прибыли и гадают, сколько пройдет времени, прежде чем всех нас перебьют. Именно поэтому мы должны штурмовать город и перебить их до того, как они перебьют нас.

– Весной мы пойдем на север, Крикс, – сказал Спартак. – Нападать на город мы не будем, если они нас не спровоцируют. Нам понадобится каждый человек, если мы хотим с боями прорваться из Италии.

Крикс осушил свою чашу и встал.

– Я тебя уважаю, Спартак, но говорю, что никто из нас не уйдет из Италии, так что мы вполне можем прихватить с собой стольких римлян, скольких сможем перебить, – с этими словами он вышел из шатра. А я задумался, не станут ли его слова пророческими.

С сенатором Хортонием я встретился в назначенное время в назначенном месте. Стражи на стене уже не беспокоились, когда я приблизился к воротам, лишь бросили на меня беглый взгляд, а затем вернулись к своим сплетням и пересудам, завернувшись в красные плащи для защиты от утреннего холода. Квинт Хортоний был в такой же одежде, хотя его плащ был гораздо более роскошный и имел пурпурную полосу по краю. Я приветствовал его, когда он прошел ко мне по деревянному мосту.

– Не могу дождаться весны, когда наконец станет теплее. Мои старые кости не выносят холода, – сказал он.

– Мне очень жаль, что причинил тебе такие неудобства, – ответил я.

– Возникли какие-то проблемы с нашими делами?

– Нет, но я хотел бы встретиться с Марком Аристием, купцом.

Он приподнял бровь:

– Я полагал, что мы договорились обо всем, как будет проходить обмен товарами.

– Да, договорились, – ответил я. – Но мне требуются кое-какие особые вещи, с поставками которых тебе, вероятно, связываться будет нежелательно.

Он был явно заинтригован.

– Как это?

Я не видел причин пытаться обмануть его, поскольку он все равно об этом узнает.

– Мне нужны тысяча кольчужных рубах, тысяча шлемов для конников и три тысячи плащей. Я полагаю, что он единственный, кто может мне это поставить, по всей вероятности, из каких-нибудь римских военных складов где-то на востоке. Я подозреваю, что ты не пожелаешь быть замешан в подобной сделке.

– А он пожелает?

Я пожал плечами:

– Он же богатый купец, у него одна забота – о собственном кошельке. А ты – политик, и твои заботы, надо полагать, о Риме.

– Довольно циничный подход, – заметил он. – Но Марк в любом случае будет здорово рисковать, если пойдет навстречу твоим запросам. И цена включит в себя этот риск.

– Я ничуть в этом не сомневаюсь, – сухо ответил я.

Он заметил мой тон.

– Тебе бы лучше не забывать, в каком ты положении, мой юный парфянин. Нам ведь нет никакой нужды иметь с тобой дело.

– Я помню об этом, господин. Это всего лишь моя личная просьба.

Он улыбнулся.

– В таком случае я передам твою просьбу Марку Аристию. Его секретарь даст тебе ответ в это же время завтра утром, здесь же. Ну, наши дела, кажется, закончены, так что я желаю тебе доброго дня.

Он кивнул мне, повернулся и зашагал обратно в город. И ворота закрылись за ним.

Марк Аристий согласился выполнить мою просьбу.

Наша встреча состоялась в пяти милях к югу от города и в полумиле от берега, на борту хорошо оснащенного корабля, куда меня перевезли в маленькой шлюпке по серому, взбаламученному ветром морю; евнух сидел на носу, а раб, сидевший в середине, греб веслами, я же сидел на корме. Евнух все время молчал. Я приехал на берег с дюжиной всадников, которые взяли на себя заботы о Реме, пока я веду переговоры. Когда мы уже почти добрались до корабля, мне пришло в голову, что меня легко можно убить стрелой или проткнуть мечом, а потом сбросить за борт. Но я все же был уверен, что надежда еще больше нажиться поможет мне остаться в живых, по крайней мере, в данный момент. Позднее, уже стоя на палубе, я рассмотрел корабль: это было мощное и прочное судно с широкими бортами и высоким ахтерштевнем, богато украшенным резьбой в виде золотых листьев. На корме возвышалась надстройка. В движение корабль приводил один ряд весел по каждому борту и один квадратный парус, красно-синий. Два огромных темнолицых воина, одетые в белые туники, белые же сандалии и в кольчуги, вооруженные длинными кривыми мечами, которые они держали перед собой, провели меня в каюту в кормовой надстройке. Марк Аристий сидел посреди каюты за большим, искусно украшенным столом; стены были выкрашены белой краской. Позади него стояли двое чернокожих юношей, и каждый держал в руках большое перьевое опахало, чтобы его обмахивать. Говоря по правде, сегодня было не слишком тепло, но Аристий здорово потел. Еще один чернокожий, совсем юный мальчик, то и дело вытирал ему лоб. Этот купец явно был неравнодушен к чернокожим мальчикам-рабам. Мальчики были одеты в белоснежные туники и носили золотые сережки и золотые ожерелья на шее. Он сделал мне знак присесть напротив него в роскошное мягкое кресло, принесенное сюда для моего удобства. Два стражника с угрожающим видом встали позади меня, но атмосфера в каюте была скорее дружественная, нежели враждебная. Еще один чернокожий раб внес поднос с фруктами, к которым тут же жадно устремились толстые, унизанные кольцами пальцы купца. Поднос, предназначенный для меня, поставили после него, а также серебряное блюдо с серебряным кубком, в который тут же налили вина. Следом за мной в каюту вошел евнух. Он сел за маленький столик сбоку и разложил лист пергамента, готовый записывать.

– Как я понял, ты хочешь заключить со мной еще одну сделку, юный парфянин, – сказал Аристий, протягивая рабу руки, чтобы тот их вытер.

– Мне нужны кое-какие конкретные товары, которые, вероятно, трудно будет достать, – сказал я.

Аристий махнул рукой, отсылая рабов прочь.

– Трудно, но нет ничего невозможного, хотя, конечно, цена отразит усилия, необходимые для того, чтобы эти товары раздобыть.

В каюте сильно пахло благовониями, этот запах забивал мне ноздри, но, казалось, успокаивающе действовал на Аристия, который откинулся назад в кресле, прикрыл глаза и положил руки на живот.

– Мне нужны тысяча кольчужных рубах для моих конников, тысяча шлемов самого лучшего качества плюс три тысячи белых плащей.

– Это все? – спросил Аристий, не открывая глаз.

– Да.

Некоторое время он молчал, и единственное, что нарушало тишину, – поскребывание камышового стила, которым евнух записывал мои требования. Аристий глубоко вздохнул, открыл глаза и наклонился над столом, положив подбородок на большие пальцы рук. И посмотрел на меня. Глаза его выдавали возбуждение в предчувствии хорошей наживы.

– Золото у тебя есть?

Я покачал головой:

– Только серебро.

– Тогда двадцать ящиков серебряных слитков.

Я осушил кубок.

– Это целая куча серебра.

– Это мое последнее слово. Можешь соглашаться или отказаться.

Выбора не было, но меня бесило, что мне диктует условия эта гнусная бочка жира, окруженная своими мальчиками-педиками. Он внушал мне жуткое отвращение, так что чем скорее мы заключим сделку, тем быстрее я уберусь с этого плавучего борделя.

– Хорошо, я согласен, – сказал я.

Он весь засиял от удовольствия и сообщил, что товар будет доставлен в это место на берегу через два месяца.

Получив одобрение Спартака, Годарз занялся сбором необходимого серебра. Шахта, в которой теперь трудились римские стражи, те, что ранее ее охраняли, дала нам десять ящиков серебра, а остальное забрали из запасов, захваченных нами в прошлом году. Теперь войско имело достаточно оружия, и Спартак был уверен, что мы еще успеем захватить достаточно кольчуг и щитов для тех, кому их недоставало. Он не слишком беспокоился насчет того, что у нас пока не было достаточно снаряжения, чтобы в бою все когорты первого эшелона оказались вооружены не хуже противника. По вечерам было все еще прохладно, и на вершинах гор по-прежнему лежал снег, но признаки ранней весны уже виднелись повсюду. Миндальные деревья покрылись белыми цветами, а затем луга, склоны гор и долины расцвели подснежниками и фиалками.