Читаем без скачивания Парфянин. Книга 1. Ярость орла - Питер Дарман

– И чем вы намерены расплачиваться за эти товары? – осведомился Марк Аристий.

– Золотом и серебром, господин. Цены будут устанавливать ваши купцы, – я увидел, как вспыхнули у него глаза, и понял, что переманил Марка на свою сторону. Его толстенькие пальцы начали возбужденно трястись, и я ему улыбнулся.

– Если мы согласимся торговать с вами, то нам взамен потребуется продовольствие. Это нужно будет включить в наше соглашение.

– Я уверен, что ваше требование вполне может быть удовлетворено, – сказал я.

– И еще арендная плата, – сказал Квинт.

– Арендная плата?

– Да, конечно. Земля, которую вы занимаете, принадлежит мне, вернее, большая ее часть, и меня следовало бы признать лишенным деловой хватки, если бы я не потребовал с вас арендную плату за ее использование.

– Мне необходимо для начала обсудить этот вопрос с моим командиром, Спартаком, но я уверен, что он будет готов пойти навстречу твоим требованиям, – подобные претензии уже граничили с наглостью, но я не стал высказываться на этот счет.

– Думаю, нам требуется время, чтобы обсудить это между собой, принц Пакор, – сказал Квинт и посмотрел на своих коллег. – Полагаю, мы сможем дать ответ завтра утром. Я лично сообщу тебе его у западных ворот через два часа после рассвета. А теперь, как мне кажется, наши переговоры закончены, если ни у кого нет больше вопросов.

Квинт посмотрел на каждого из своих коллег, но поскольку он уже решил, что обсуждать больше нечего, никто не стал ему возражать. Квинт встал.

– Благодарю тебя, принц Пакор. Охрана проводит тебя через город.

Я тоже встал и поклонился, затем повернулся и вышел из базилики, сопровождаемый теми же стражами, что встретили меня у ворот и привели сюда. Я испытал чувство огромного облегчения, когда прошел через ворота и направился обратно в лагерь. Не знаю, сколько времени я отсутствовал, но когда вернулся к дыре в частоколе, все меня ждали. Галлия сбежала вниз с земляного вала и бросилась в мои объятия, обхватив меня за талию и тесно ко мне прижавшись. Я чувствовал себя совершенно спеленатым, пока она меня обнимала и целовала. Когда она наконец отлипла от моих губ, я увидел, что по ее лицу текут слезы.

– Я думала, что никогда больше тебя не увижу! – сказала она. Я не стал ей говорить, что у меня была точно такая же мысль.

Мы прошли назад в лагерь, ко всем остальным, я обнялся со Спартаком и с Клавдией. Несколько воинов принялись заделывать брешь в частоколе, а мы направились к шатру Спартака. Галлия крепко держала меня за руку. По пути я рассказал им, как прошла встреча с римлянами, о Квинте Хортонии и доложил о своей уверенности, что они примут наше предложение, хотя это может нам стоить очень дорого. Когда я сообщил Спартаку о требовании арендной платы, он взорвался хохотом. Годарз просто заметил, что прагматизм – неотъемлемая часть самой природы римлян и они никогда не откажутся от выгодной сделки, сулящей прибыль. Спартак же сказал, что если они поставят нам все, что нам нужно, то неважно, сколько золота и серебра они желают получить взамен, поскольку это золото и серебро мы в любом случае забрали у римлян. Я рассказал ему и о Тите Сексте, командире тамошнего гарнизона, но Спартак был уверен, что практический подход с их стороны возобладает над стремлением этого болвана к славе.

Город согласился принять наше предложение. Сенатор Хортоний в назначенное время сообщил мне об этом решении. Он вышел из западных ворот, перешел через мост и встретил меня на полпути между городом и частоколом (несколько кольев снова убрали, чтобы дать мне пройти). Он пришел один, невооруженный – знак доверия, как мне хотелось верить. Сенатор сообщил, что Секст яростно выступал против любых сделок, но верх взяло мнение губернатора и Марка Аристия, который явно соблазнился перспективой хорошо заработать. Еще он сказал, что никакие товары не будут провозиться через городские ворота, вместо этого их доставят кораблями на небольшой участок берега в пяти милях от города, где есть тихая бухта и можно спокойно причалить. По всей видимости, Хортоний со своими партнерами потратил немало времени на обсуждение деталей соглашения, поскольку в конце нашей встречи он передал мне свиток, в котором были перечислены дни и время, когда будут производиться поставки, а также лица, которые будут руководить разгрузкой товаров и получать платежи за необходимые нам металлы. Поставки будут осуществляться на второй день каждой недели через два часа после рассвета (видимо, этот час ему очень нравился), а я должен буду присутствовать при каждой разгрузке. Он также сообщил, что цены на потребные нам товары указаны в том же свитке. Прежде чем расстаться, я сказал, что хотел бы добавить к списку необходимых нам товаров еще тысячу седел. Он улыбнулся и ответил, что передаст мою просьбу Марку Аристию.

Неделю спустя первая партия железа была выгружена на берег в указанной бухте и в назначенное время. Туда пришло четыре корабля, все одинаковые. Их борта были защищены обшивными брусами и имели выступы, напоминающие крылья. На корме у каждого располагалась надстройка с каютой. Там же, на корме, находились еще два рулевых весла, каждое с длинным румпелем. В отличие от боевых кораблей эти двигались только с помощью большого квадратного паруса. По условиям договора ни одной из сторон не разрешалось иметь при себе вооруженных воинов, поэтому я ждал на берегу в компании пятидесяти людей в одних туниках. Еще пятьдесят ждали на дороге, что вела с берега, с дюжиной повозок, на одну из которых были погружены ящики с золотом. День выдался тихий, со слабым ветерком, море казалось спокойным, как пруд. Корабли вышли на мелководье, их команды спустили якоря. После чего они застыли в воде, а матросы уставились на нас. Я решил сразу брать быка за рога, вошел в воду и вброд направился к ближайшему кораблю. Бухта была мелкая, вода едва доходила мне до груди. С борта на меня сверху вниз уставился дородный мужчина с растрепанной бородой и широким серым лицом. Его мощные руки без татуировок лежали на планшире.

– Это ты парфянин?

– Я.

– Лучше бы вам пригнать ваши телеги прямо в воду, к каждому кораблю. Сколько их у вас?

– Дюжина, – ответил я.

– Более чем достаточно. Как насчет платежа?

– Золото на одной из повозок.

Он махнул куда-то себе за спину:

– Там, на борту, имеется чиновник, он должен убедиться, что все в порядке. Ну, можем начинать.

Нам потребовалось все утро, чтобы перегрузить железо на повозки и перенести четыре ящика с золотыми слитками на корабли. Глаза капитана корабля вспыхнули, когда я поднял крышку первого ящика и продемонстрировал содержимое ему и бледному женоподобному чиновнику, присланному Марком Аристием для надзора за обменом. Чиновник, несомненно раб, не выказал никаких эмоций, но тщательно пересчитал все слитки в каждом из ящиков. Я стоял рядом с капитаном, когда ящики подняли на борт лебедками, и он заметил, что я рассматриваю чиновника.

– Он евнух, этот тип, – капитан с отвращением фыркнул.

– Что?

– Ему много лет назад отстригли его царские регалии. У нас любят проделывать такое с рабами. От этого они становятся тихими и послушными, понимаешь?

– Это просто отвратительно! – сказал я.

Он пожал плечами:

– Если они всех вас переловят, с вами поступят еще хуже. – Он пристально посмотрел на меня. – Говорят, ты принц?

– Верно, – ответил я.

– Тогда что ты делаешь в компании этих беглых?

– Это длинная история.

Он оттащил меня в сторону.

– Я всю жизнь был моряком, я знаю, куда дуют ветры, и говорю тебе, что все вы кончите плохо. Вас перебьют. Эти ублюдки римляне никому ничего не прощают, они будут мстить вам за все, что вы тут наделали.

– Так ты не римлянин?

– Нет-нет! – воскликнул он. – Я критянин. Они просто нанимают меня и мою команду, когда в этом возникает нужда. Если ты заплатишь мне, дашь ящик золота, я отвезу тебя, куда захочешь, и не стану задавать никаких вопросов.

– Я буду иметь это в виду, – сказал я, закрывая эту тему.

Он придвинулся еще ближе, чтобы никто нас не услышал.

– Не отказывайся так сразу, это лучше, чем оказаться прибитым к кресту. Это очень просто – проберись на причал в Фурии и спроси Афинея. Меня там каждый знает.

– Я уже сказал, я буду иметь это в виду, – ответил я.

После того как чиновник все сверил, пересчитал и удовлетворился результатами, я попрощался с Афинеем, и мы отправились назад в лагерь. Привезенное железо сложили на большой поляне, расчищенной в лесу у подножья гор. Нарубили веток и сучьев и устроили из них навес над печами и горнами, где будут потом ковать мечи и наконечники для дротиков и копий. Рабы, которые умели ковать разные инструменты для сельскохозяйственных работ, легко перешли на изготовление оружия; долгие годы, проведенные с молотами возле наковален, сделали их хорошими специалистами в изготовлении клинков, не слишком хрупких, но и не слишком мягких. На поляне поставили в ряд несколько печей с широкими и невысокими трубами и с открытым зевом для доступа воздуха. Потом печи набили древесным углем (который нажгли из тут же срубленных деревьев) и на их пламени нагрели докрасна полосы железа. После чего кузнецы извлекли нагретые полосы из огня и обработали молотами, придав им на наковальнях нужную форму. Шлак и хрупкие частицы металла отлетали под ударами молота в стороны раскаленными искрами, оседая на кожаных фартуках кузнецов и на их руках. После чего готовый клинок опускали для закалки в бочку с рапой, охлаждающим соляным раствором, и в результате получали стальной клинок, который потом станет гладиусом. Спартак рассказал мне, пока мы наблюдали за работой мастеров, нагревавших железо в печах и отбивавших затем раскаленный металл на наковальнях, что некоторые римляне любят закалять новый клинок в теле живого раба, чтобы сделать сталь прочнее. Они считали это верным способом.