Читаем без скачивания Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров - Евгений Майбурд

Эксперимент удался блестяще. Однако все пошло прахом, когда возник конфликт с совладельцами и Оуэн был вынужден покинуть Нью-Ленарк. Тогда обнаружилось, что ' микроклимат" этой общины в решающей степени держался на личности Оуэна. Возможно, ему не хватило времени, чтобы перевести весь строй жизни поселения в автоматический режим. Может быть, это произошло бы при втором поколении, родившемся и выросшем в Нью-Ленарке. Но не следует упускать из виду, что это был новаторский остров в океане рутины. И для самого Оуэна Нью-Ленарк был лишь опытным полигоном для испытания своих идей, которые он предполагал распространить на всю страну и затем на человечество в целом.

Дальнейшая внутренняя эволюция Оуэна сделала его проповедником коммунистической модели для всего мира. Он также был одним из организаторов первых британских профсоюзов.

Оуэн сильно опередил свое время. Подавляющее большинство его идей так или иначе воплотились и стали привычными чертами жизни в XX в. В частности, можно упомянуть социальную инженерию и патернализм[40]. Исторический опыт показал, что для этого требуется определенный прогресс как в материальном производстве, так и в общественном сознании. Несмотря на большую популярность идей Оуэна в его время и множество попыток (более или менее удачных) повторить его опыт, в середине прошлого века человечество оказалось еще к ним неготовым.

УТОПИЗМ Оуэна заключался не в том, что идеи его неосуществимы, а в попытках ускорить их осуществление. Но это стало ясно лишь спустя сто и больше лет. Однако без Оуэна, без его мечты и страстной пропаганды нынешние сдвиги, возможно, произошли бы еще позже.

Глава 18

Болельщики за слабую команду

…сам для себя Чепурный открыл одну успокоительную тайну, что пролетариат не любуется видом природы, а уничтожает ее посредством труда, — это буржуазия живет для природы: и размножается, а рабочий человек живет для товарищей: и делает революцию. Неизвестно одно — нужен ли труд при социализме или для пропитания достаточно одного природного самотека? Здесь Чепурный больше соглашался с Прокосрием, с тем, что солнечная система самостоятельно будет давать силу жизни коммунизму, лишь бы отсутствовал капитализм, всякая же работа и усердие изобретены эксплуататорами, чтобы сверх солнечных продуктов им оставалась ненормальная прибавка.

Если XVIII столетие можно назвать веком расцвета мировоззрения естественной свободы и экономического либерализма, то XIX столетие стало, в известном смысле, веком реакции на этот принцип. Поначалу у представителей классической школы либерализм шагает победным шагом. Он овладевает сознанием широких кругов общественности, в том числе и политиков. В Британии создается "Лига борьбы против хлебных законов". Ее лидеры — Кобден и Брайт — сами были теоретиками свободы торговли (фритредерства). С их именами связана так называемая манчестерская школа политэкономии, лозунг которой сводился к принципу laissez. faire.

Во Франции страстным проповедником идей манчестерцев выступил Клод Фредерик Бастиа (1801–1850). Он не был ученым-исследователем, но зато обладал даром блестящего публициста-популяризатора. Бастиа был душой первой во Франции "Ассоциации за свободу обмена" (1846). В 1845 г. Бастиа выпускает книгу "Кобден и Лига". В 1848 г. он избирается депутатом Учредительного собрания Франции, а в 1849 г. становится членом Законодательного собрания. По словам биографа Бастиа, как депутат он "поднимал свой сочувственный голос в пользу рабочего класса и подоходного налога, против расточительности правительства, ложившейся тяжким бременем на благосостояние народа".

Два главных сочинения Бастиа — "Экономические софизмы" и "Экономические гармонии" — созданы в 1848–1850 гг. Бастиа писал так: "Труд и природа участвуют в производстве продуктов в различной степени… Доля участия природы всегда даровая, и только участие труда сообщает продукту его ценность и должно быть оплачено".

Дадим еще несколько образцов стиля Бастиа:

"Надо сказать, что в мире слишком много великих людей, слишком много законодателей, организаторов, основателей обществ, вождей народов, отцов наций и пр. и пр. Очень уж много людей, которые становятся выше человечества, чтобы заправлять его судьбами, слишком много людей, считающих своим непрошеным призванием печься о его благополучии".

"Ведь Государство не об одной руке и не может быть таковым У него две руки — одной брать, а другой раздавать… Деятельность второй по необходимости подчинена деятельности первой. Строго говоря, Государство может брать и не отдавать, что и случалось иногда. Это объясняется пористым и липким свойством обеих рук, в которых всегда удерживается какая-нибудь часть, а иногда и все сполна, до чего только они ни прикасаются. Но чего никогда не видели, чего никогда и никто не увидит и чего даже предположить нельзя — чтобы Государство возвращало обществу более, чем сколько оно получило от него.

Острие полемики Бастиа направлено против социалистов. Они выступали за сохранение, умножение и усиление экономических функций государства, обещая народу рост благоденствия. По этому поводу Бастиа пишет: "В отношении невозможного очень легко давать обещания, но нелегко исполнять их". И далее: "Таким образом, у общества две надежды, у правительства два обещания: много благ и никаких налогов. Так как надежды и обещания противоречат друг другу, то они никогда не осуществляются".

“Не в этом ли причина всех наших революций? — продолжает Бастиа. — Между Государством, расточающим неисполнимые обещания, и обществом, преисполненным неосуществимых надежд, становятся два класса людей: честолюбцы и утописты. Достаточно этим искателям популярности крикнуть народу: "Правительство обманывает тебя! Если бы мы были на его месте, то осыпали бы тебя благодеяниями и освободили бы от налогов". И вот народ верит, народ надеется, народ делает революцию”.

Революция 1848 г. была третьей во Франции после 1789 и 1830 гг. Непосредственно о социалистах Бастиа пишет так: "Эти учения усиленно восстают против тех, кого они называют посредниками. Они охотно уничтожили бы капиталиста, банкира, спекулянта, предпринимателя, торговца и негоцианта, обвиняя всех их в том, что они становятся помехою между производством и потреблением, вымогая деньги у той и другой стороны и не доставляя им взамен ровно ничего. Или, еще лучше, они хотели бы возложить на государство дело, исполняемое этими лицами…